Кризис жанра - Серова Марина Сергеевна. Страница 6

– Что ж, тогда версия следствия имеет право на жизнь. Люди в пьяном виде кончают с собой на каждом шагу, – подвела я итог. – Сожителя и его приятелей допрашивали?

– Да, но в тот день, когда Ирина повесилась, никого из них не было поблизости. Рашид, ее сожитель, вообще уезжал в соседний город, закупал товар и заночевал там в гостинице. Машины, что ли, не смог найти, точно не знаю. – Агеева с сосредоточенным видом изучала содержимое своей чашки, будто хотела в чае разглядеть свое будущее, как гадают на кофейной гуще.

– С одной стороны, действия сожителя выглядят так, словно он хотел обеспечить себе алиби, – сказала я и добавила: – С другой стороны, все сходится. Ирина осталась наедине со своим похмельем. Депрессия и, как следствие, суицид.

– Может, вы и правы, – согласилась с неохотой Агеева, – однако в другом случае места для сомнений нет. Я с Александром сидела в кафе. К нам подсела Екатерина, дочь Ивана. Решила пообщаться с родственниками, так сказать. А раньше-то на Александра плевала. Видно, сорок миллионов здорово смягчили ее сердце.

– Сорок миллионов долларов? – спросила я, внезапно охрипнув.

Агеева замолчала, шокированная тем, что проговорилась. Я догадалась, что в ее планы не входило посвящать меня в информацию о размерах наследства.

– Алиса Юрьевна, поймите, что если вы нанимаете меня, то должны полностью мне доверять, – прервала я неловкую паузу. – Прежде всего, чтобы понять степень опасности для Александра, я должна владеть сведениями о величине наследства. Чем оно больше, тем выше степень опасности и тем более изощренные средства может применять противник. Я должна буду отвечать на его действия адекватно.

– Всеволод оставил Александру сорок миллионов долларов в акциях и банковских депозитах. Кроме того, примерно столько же стоит его предприятие, плюс большой дом и квартира в центре Буэнос-Айреса.

– В целом неплохо, – кивнула я, ощущая легкий холодок в позвоночном столбе. За гораздо меньшие деньги людей пачками отправляют на тот свет, а тут – более ста миллионов!

– Я расскажу дальше про кафе, вы не против? – спросила Агеева. Не услышав возражений, она продолжила: – Мы с Александром сидим в кафе. Подсаживается Екатерина. В этот момент официантка приносит стакан апельсинового сока, который заказал племянник. Екатерина сказала, что ей очень жарко, и, выхватив стакан буквально из рук Александра, выпила часть. Потом мы все вместе заказали мороженое. Екатерина допила остатки сока и упала замертво. Я позвонила «ноль-два».

– Надеюсь, в милиции не сказали, что это самоубийство? – поинтересовалась я с иронией.

– Нет, сказали, что у нее было слабое сердце, – с горечью сказала Агеева. – Представляете, слабое сердце у здоровой двадцатилетней девушки! Да, признаю, что на улице тогда было жарко, но я же не упала там от сердечного приступа, хотя мне по возрасту положено, я на тридцать лет старше ее.

– Когда девушка к вам подошла, она не выглядела больной или перевозбужденной? – стала расспрашивать я клиентку. – Может, она хотя бы вскользь пожаловалась на недомогание?

– Нет, ничего такого не было, – возразила Агеева решительно, – выглядела отлично, живая, жизнерадостная.

– Ясно, – протянула я и уточнила: – А сколько времени прошло с момента, когда она попила сока, до предполагаемого сердечного приступа?

– Минут десять-пятнадцать, не больше. Разве сейчас вспомнишь? – пожала плечами Агеева. – Мы ели мороженое, разговаривали, и вдруг раз – и все… – Она замолчала.

Я же подумала, что случившееся с родственницей Агеевой сильно напоминает отравление курарином. Через десять-пятнадцать минут после приема наступает паралич всей мускулатуры, в том числе и сердечной мышцы. При вскрытии яд не обнаруживается, а доктор пишет, что причина смерти – остановка сердца. Чистая работа!

– Насчет смерти Екатерины надо еще кое-что выяснить, но по первому впечатлению у меня рождаются тревожные предчувствия, – сказала я вслух, – по-видимому, работают профессионалы. Как вы думаете, кто их мог нанять?

– Хм, тут и думать нечего, – хмыкнула Агеева, – мой племянничек Иван, конечно же.

– Это сын Глеба, вашего брата. – Я достала из портсигара сигарету и закурила.

– Да, он, – подтвердила Агеева, – очень нехороший человек, связан с бандитами, с их помощью пролез во власть, теперь – первый заместитель мэра города, отвечает за транспорт и дорожное строительство. Посмотрите, в каком состоянии в нашем городе транспорт и дороги, и все станет ясно. Про него уже сколько в газетах писали, собирались снять, а ему все нипочем. В октябре на выборы собирается идти, хочет пройти в областную думу. Он копия своего папаши. Глеб, пока его не сожгли на даче какие-то бандиты, держал в страхе весь город. Его банда такое творила, что просто держись! Потом он обнаглел настолько, что обокрал своих же. Глеба за это пристукнули, но денег не нашли. Из-за этого всякие уголовники терроризировали нашу семью еще около года. Несколько раз врывались ночью, обыскивали. Ужас, что было! Его сын Иван – такой же отморозок, якшается с урками, хоть сам в правительстве.

– Так, с ним все понятно. А больше у вас подозреваемых нет? – оборвала я ее тираду. – Скажем, дети Всеволода от бразильянки, да и сама бразильянка может подать в суд, чтобы оспорить завещание, а чтобы подстраховаться – нанять убийц.

– Нет, – покачала головой Агеева. – Вторая жена Всеволода умерла при родах, а других детей у него не было.

«С этим еще можно поспорить, что других детей не было», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Я долго размышляла, кто бы, кроме Ивана, мог желать смерти Александру, но таковых не нашла, – сказала Агеева, тяжело вздохнув.

– Теперь решим другой вопрос, – предложила я. – Как вы хотите, чтобы я охраняла вашего племянника? Я имею в виду, находиться ли мне рядом с ним постоянно, или лишь сопровождать его на улице, при посещении каких-либо заведений, при встречах с кем-либо.

– Конечно же, я хотела бы, чтобы вы всегда находились рядом с ним, – ответила Агеева с легким раздражением, – убийцы могут проникнуть и в дом, и куда угодно.

– Значит, я буду жить здесь, у вас, – предположила я, но ошиблась. Агеева отрицательно затрясла головой, при этом в лице ее отразился испуг.

– Нет, нет, вы будете жить не здесь, а на квартире, где Александр жил с матерью. Я же в это время буду заниматься оформлением документов.

В комнату вошла домработница. Я подняла на нее глаза и увидела, кого она привела с собой. Наконец передо мной предстал Александр, двухметровый верзила с каким-то детским лицом и глупой улыбкой. За доли секунды я поняла, что у Александра не все в порядке с головой. В глазах светилось бесконечное удивление, а на шее болталась салфетка, перепачканная едой.

– Ой, – обернулась домработница и сорвала «слюнявчик» с шеи Александра. В ответ он сердито буркнул: «Отстань» – и легонько толкнул Юлю в грудь. Его тетя ахнула и вскочила с места. Судя по габаритам, парень обладал недюжинной силой, поэтому от его легкого толчка домработница полетела на пол и взвыла от боли. Падение домработницы испугало Александра больше, чем саму женщину. С побледневшим, перекошенным от ужаса лицом Александр бросился к Юлии, едва ли не рыдая:

– Тетя Юля, я не хотел, прости меня, пожалуйста! Я больше не буду.

– Саша, ну ты как медведь, – пожурила его Агеева. Верзилу замечание тети расстроило еще больше. Простирая руки к своей жертве, он всхлипнул, громко потянув носом.

– Саша, да все в порядке, уже не болит, – улыбнулась домработница через силу, только чтобы прекратить истерику великовозрастного малыша. Александр помог Юлии подняться, а Агеева, обращаясь ко мне, представила племянника:

– Это наш Саша, Евгения Максимовна. Он обычно не хулиганит и ведет себя послушно.

Чтобы показать, какой он послушный, Александр встал по стойке «смирно», спрятал мощные руки за спину и, опустив глаза, судорожно вздохнул, подавляя всхлип.

– А это Евгения Максимовна, Саша, она будет за тобой присматривать, – ласково обратилась Агеева к племяннику.