Гнев Нефертити - Мессадье Жеральд. Страница 47

Это были молитвы погребального ритуала, обычные в Двух Землях, с той лишь разницей, что все имена богов были заменены на имя единственного бога Атона. Двое жрецов принесли вазы с камедью и фимиамом и сделали с ними то же самое, что и с содой. Благоухающие дымы стали стелиться над пустыней.

— Твои очищения — очищения Атона, и наоборот. Твой рот — рот молочного теленка в день, когда мать производит его на свет. Чист, чист Атон, властелин Ахетатона…

Тутанхатон догадывался, что он в последний раз присутствует на похоронах, проводимых согласно ритуалу культа Атона.

— Аромат, аромат благовоний заполняет твой рот, ты пробуешь его на вкус, глава божественного зала, о Атон…

Наконец Панезий погрузил кропило в чашу с ароматизированной водой и обрызгал ею саркофаг. Чтение молитв завершилось.

Аа-Седхем снова подал знак, и носильщики приблизились к саркофагу и окружили его, собираясь поднять, вынести из храма и отнести к гробнице. Когда они вышли наружу, толпа колыхнулась, все двинулись за саркофагом и писарями.

Когда Сменхкара и распорядители погребального ритуала подошли к гробнице, саркофаг уже был поставлен на низкий стол перед входом.

Строительный мусор устилал пол; было видно, что под самой кровлей внешняя стена повреждена. Внутренняя стена наверняка тоже была повреждена. Сменхкара был удивлен этим. Он спросил у Аа-Седхема, почему Нефертити не могут положить в другом склепе, ведь их было еще семь.

— Ее отец попросил Панезия, чтобы Нефертити покоилась возле своего супруга.

Это было благим намерением, но создавало трудности при погребении.

— А там достаточно места?

— Ай заставил увеличить гробницу, — прошептал Аа-Седхем.

— За чей счет?

— За свой.

Сменхкара не мог протестовать. Он совершенно не интересовался приготовлениями к похоронам: ни мумификацией, ни местом погребения Нефертити, — так как в храме Атона главным был Панезий. Но было недопустимо то, что Ай сам занялся подготовкой к погребению персоны царского рода, не спросив разрешения у представителей этого самого рода.

Наверху жрецы, которые образовывали до этих пор плотный полукруг, разошлись, и саркофаг предстал перед собравшимися во всей красе.

Меритатон оцепенела. У нее создалось впечатление, что ее саму мумифицировали. Она не могла отвести взгляда от роскошного, покрытого позолотой саркофага, который скрывал останки ее матери.

Все были поражены этим зрелищем, за исключением Ая, потому что все, кроме него, видели саркофаг в первый раз. Уадх Менех схватился за сердце.

На лбу маски Нефертити красовались изображения голов грифа и кобры, символов царской власти в Двух Землях, а также были изображены скрещенные руки, держащие скипетр и цеп. Подбородок был украшен заплетенной в косу бородой — еще одним символом царской власти.

Это был саркофаг царя, хотя Нефертити была только регентшей.

Скандал был невообразимым.

Тутанхатон поднял глаза на своего брата. Сменхкара бросил возмущенный взгляд на Аа-Седхема, который стоял с раскрытым ртом. Очевидно, он также не видел саркофага до этого момента. Он приказал жрецам остановиться. Возмущенный Ай резко повернулся к нему. Подскочил Панезий. Ход ритуала был нарушен. Взбешенный Сменхкара смотрел на Ая, который, в свою очередь, сверлил его горящим от ненависти взглядом шакала.

Мутнезмут еле слышно вскрикнула, этот крик был больше похож на икоту.

— Что происходит? — тихо спросила Анхесенпаатон у Меритатон.

Меритатон сжала ее руку, заставляя замолчать.

Растерявшийся Аа-Седхем вопросительно смотрел на Сменхкару. Каждое мгновение было тяжелее свинца. Невозможно было наложить запрет на погребение саркофага в гробнице. Это считалось кощунством из кощунств. И ничего не решало.

Меритатон подошла к Сменхкаре.

— Позволь поместить саркофаг в склеп, — выдохнула она ему в ухо.

После их последнего разговора он был уверен, что она его союзник. Возможно, единственный в мире. Сменхкара повернулся к Аа-Седхему и коротко приказал продолжить церемонию. Носильщики подняли саркофаг и, сдерживаясь, чтобы не вскрикивать от невыносимой тяжести, направились ко входу в гробницу. Панезий и шестеро жрецов шли за ними, их было плохо видно в клубах благовонного дыма.

Проход, по которому несли саркофаг в погребальную камеру, казался нескончаемым. Но вот наконец Нефертити присоединилась к своему супругу в глубинах горы. Носильщики загробного имущества принялись размещать ложа, кресла, сундуки, деревянные статуи служанок и слуг, вазы, приношения, пищу — на тот случай, если умершая захочет утолить голод. Аа-Седхем вошел в комнату, чтобы проследить за размещением загробного имущества, и понял, что, несмотря на расширение гробницы Аем, места было явно недостаточно: загробным имуществом Эхнатона и его супруги можно было обставить небольшой дворец. Огромный саркофаг из розового гранита, точно такой, как у Эхнатона, только с другими письменами, стоял рядом с саркофагом усопшего царя. Он был открыт в ожидании, когда в него положат мумию царицы и закроют каменной крышкой. Носильщики и жрецы теснились на остававшемся свободном пространстве, чуть ли не наступая друг на друга.

Аа-Седхем, рассматривая новую гробницу, радовался тому, что Сменхкара не вошел внутрь: на стене, возле которой стоял саркофаг, была фреска, изображающая Анубиса, который передавал ключ жизни умершей, одетой в белое платье, увенчанной триадой и с бородой. Ай потратил целое состояние на эту мистификацию.

Меритатон взяла из рук служанки горшок с землей с берегов Великой Реки и вклинилась в толпу. Она ощущала удары ног плотно стоявших людей, ее окутал резкий запах пота, смешавшийся с ароматом благовоний. Она проскользнула к саркофагу и поставила свое приношение на ближайший стол. Зерна пшеницы, находящиеся в горшке, прорастут в следующем сезоне. Это было символом возрождения умершей для вечной жизни. Сестры последовали примеру Меритатон. Анхесенпаатон положила на маску венок из роз и жасмина, он зацепился за голову кобры. Царевны должны были покинуть гробницу, чтобы позволить носильщикам поставить огромный деревянный саркофаг в гранитный.

Ай прощался последним. Он положил букет лотосов рядом с той, которую он уже после смерти сделал царицей.

Выйдя наружу, Меритатон увидела, что Сменхкара разговаривает с Аа-Седхемом. О чем они говорили, она узнала позднее. На обратном пути царские охранники оттеснили Ая от членов царской семьи.

Он ехал верхом совсем один, позади плакальщиц, что не соответствовало его рангу.

Пощечина

Как только Сменхкара возвратился во дворец, разразилась гроза.

Он созвал всех: Тхуту, Аа-Седхема, Майю, Уадха Менеха, Пентью. Хоремхеб и его жена вернулись в свой дом в Ахетатоне.

Тутанхатон, Меритатон и Макетатон тоже явились на собрание. Другие царевны, в том числе и крайне расстроенная Анхесенпаатон, отправились во дворец, потому что было уже поздно. Собравшимся пришлось ощутить на себе вспышку царского гнева.

— Возможно ли, — воскликнул Сменхкара, — чтобы никто из вас ничего не знал об этом безумном и бессмысленном заговоре? Возможно ли, что мастера совершали эту мистификацию в течение многих недель, и никто из вас не замечал этого?

— Это возможно, мой царь, — ответил советник Тхуту, — и твои слова справедливы. Речь действительно идет о заговоре. Позавчера вместе с Аа-Седхемом я ходил в Северный дворец, чтобы узнать о ходе работ, но мог видеть только два первых саркофага. На них не было изображений ни грифа, ни кобры. В руках не было ни цепа, ни скипетра. На их месте были изображения лотоса и ростков пшеницы. И не было бороды. Что касается третьего саркофага, служитель Ка сказал мне, что мастера задержались с выполнением работ и что он будет готов вечером. Знаки царской власти, таким образом, были нанесены после нашего ухода, а может, в последнюю минуту. Мы даже представить не могли, какой перед нами разыграется спектакль. Мы потрясены этим.

Он говорил искренне, а выражение недоумения на лице оцепеневшего при виде саркофага Аа-Седхема не могло быть притворством.