Пикник на Аппалачской тропе - Зотиков Игорь Алексеевич. Страница 56

— Ну, хорошо, — говорит пожилой мужчина. — А что вы думаете о привидениях? Ведь привидения-то уж достаточно точно доказывают, что потусторонние силы существуют?..

— Вы знаете, я ни разу за всю жизнь не видел привидений. И никто из моих родных и знакомых никогда не видел их. Мне кажется, что их не существует, — говорю я и чувствую, что мое сообщение удивило всех.

Оказывается, все здесь видели привидения или знали людей, которые видели их. И вдруг один человек с грустью сказал вслух:

— А не кажется ли вам, что бедную Россию, которая сама целой страной отказалась от бога и стала страной противников Христа, бог взял и покинул, бросил. А если ее покинул бог, значит, покинули и черт, и все потусторонние силы? Ведь им там стало тоже нечего делать.

Человек этот не настаивал на своей идее — он сам ужаснулся этой мысли, высказанной вслух. И надо отдать честь нашему обществу — мысль не была принята, хотя вопрос о том, могут ли существовать привидения в стране антихристов, так и остался нерешенным.

Вот так и живем. За окном мотеля мяукают жалобно кошки и котята. И только недавно я выяснил, что это совсем не кошки, а какие-то неизвестные мне птицы.

А вчера я был на известном в Америке музыкальном представлении из времен войны с японцами на Тихом океане. Называется оно «Где-то в Южном Тихом». Менеджер этого шоу остановился в мотеле «Мавританский двор», дал Джойс бесплатно кучу билетов, а она, конечно, дала несколько билетов мне, Берни и Чету.

И опять все так необычно. Восемь вечера, но темным-темно. Ведь здесь юг, виноград вызревает. Тысячи машин с зажженными фарами паркуются в темноте под деревьями какого-то огромного парка, где между деревьями не трава, а гравийное покрытие для машин. Почти все мужчины в пиджаках и галстуках, а женщины в бальных платьях. Ведь на такие представления ходят редко. Цена самого дешевого билета — одиннадцать долларов, плюс два доллара за место для машины под деревьями. Но я без машины, на «иждивении» Чета.

Представление приезжей из Нью-Йорка труппы явно для детей, но все радуются, как дети, хлопают и свистят. Зал большой, а сцена — в середине и круглая, как в цирке. Так непривычно все. В перерыве пошли пить прохладительные напитки. Я взял маленькую бутылочку и сразу понял, почему очередь в буфет такая небольшая. Пиво стоило здесь в пять раз дороже, чем в магазине.

А завтра снова в 8.30 на работу. Пытаюсь придумать теорию для обоснования тех данных, которые получены здесь из исследования «моего» керна. Никто не вмешивается в то, что я делаю.

Темнеет, музыка по-прежнему гремит. Над озером летают стаи вспугнутых уток. Навстречу идет какой-то толстяк в шортах и майке, на которой написано: «Лев Иуды». Кто он?

А между тем «Лев» лег на траву и как бы задремал. Через некоторое время к нему подошел целый выводок — детишки разного возраста, по-видимому, дети «Льва», которые начали по нему ползать.

Сегодняшний вечер на траве уже в темноте закончился выступлением симфонического оркестра Буффало. Когда дирижер объявил, что исполняется финал кантаты «1812 год» Чайковского и началась мощная торжественная музыка, — воздух содрогнулся от взрывов. Начался гигантский фейерверк.

— А теперь, — крикнул дирижер в динамик, — исполняется «Звезды и полосы — вечны».

Толпа вскочила и начала радостно подпевать. А в черном небе на большой высоте кроме цветных россыпей салюта стали греметь тяжелые взрывы. «Фью-фью» — свистели на разные голоса разлетающиеся, но сгорающие над самой землей осколки. Никогда не думал, что фейерверк может быть таким устрашающим. А под конец световые стартовые вспышки выстрелов ракет на той стороне озера вдруг слились в сплошное зарево, от которого в разные стороны разбегались, пригнувшись, его создатели. Рвущееся вверх дымное пламя, грохот разрывов и свет цветных шаров в воздухе не угасал целую минуту. Но вот все смолкло. Только на той стороне озера вдруг взревели сирены и замигали красные огни. «Наверное, за время салюта где-то вспыхнул пожар», — объяснили мне.

Сквер-танцы и партнерша Диана

Куриные крылышки — коронное блюдо города Буффало. О том, как живут молодые преподаватели. Все мои соседи встают в пять. «Любопытство придает мне мужество». Получаю удостоверение личности. Первое посещение школы сквер-танцев. Моя партнерша — Диана. Машина с верхом, приклеенным липкой лентой. «Приходите к нам в „Маяк любви“». Как проходит воскресное утро в Америке-82. Мой адрес; «Бульвар Ниагарских водопадов, дом 2000». Что делать при перемене адреса? Посещение «Общества спасения во время шторма». «Кто хочет воспарить сегодня?» Рассказ Дианы. «Только записанные на бумагу слова имеют цену, Игор». О том, как идет моя работа. Доктор Эйве и приглашение в Боулдер.

Дневник.

13 сентября, понедельник. Поздний вечер, сижу и пишу в коридоре за столом перед доской объявлений нашей «холодной лаборатории». На доске этой висят и вырезки рисунков из юмористических журналов и разные смешные фразы, которые американцы так любят. Вот какие вырезки пришпилены сегодня на доске:

«Терпение — это то, что нам так нравится у водителя, который едет за нами, но не у водителя, который перед нашим носом…»

«Самое трудное в движении по лестнице успеха — это пробраться через толпу в самом низу».

«Идиот» — этим словом в Древней Греции назывались люди, которые не сделали своей профессией политику, работу «на благо общества».

Может быть, поэтому наши современные политики думают о всех нас, кто этим не занимается, как об идиотах?

Рядом на этой же доске висит очередная выписка из «Закона дорог»:

«Любой экипаж с мотором рассматривается как брошенный, если он оставлен на дороге без разрешения больше чем на 4 дня. Согласно закону, он будет убран, а последний зарегистрированный владелец будет по закону платить расходы по транспортировке и хранению этой машины».

Молодые преподаватели нашего факультета взяли меня в дешевый ресторанчик, где подают коронное блюдо Буффало — приготовленные в страшно остром красном соусе куриные крылышки: большая длинная тарелка с кучей крылышек, накрытых коричневой чашкой, куда кладут косточки, а в другом углу тарелки — блюдце с густой сметаной, нарезанной длинными палочками сырой морковкой и стеблями сельдерея. Берешь «горячее» от острых приправ крылышко, суешь его в сметану и ешь, запивая пивом и заедая смоченной в сметане морковкой. Блюдо это не очень дешево даже в нашем ресторане, рассчитанном на студентов, порция стоит четыре доллара. Правда, в конце дают такой хитрый купон: красный билет, на котором написано: «Сэкономишь более четырех долларов, если с этим купоном ты возьмешь одну двойную порцию крылышек, то вторую, тоже двойную порцию получишь бесплатно». Мои новые друзья, чувствуется, ходят сюда часто и имеют много таких купонов. Нас было четверо, мы заказали только две двойные порции крылышек, а нам принесли четыре двойные. Я думал, что мы не съедим такие горы крылышек. Но мои друзья и не собирались делать этого. Они попросили официанта принести «пакет для собаки» и попросили убрать в него половину из того, что нам принесли, чтобы взять с собой домой. Вообще практика складывания в «пакет для собаки» того, что люди не доели в ресторане, очень распространена здесь, и никто не стесняется забрать с собой половину бифштекса или гарнир, если у тебя вдруг пропал аппетит. И официант отлично понимает, что этот пакет конечно же не для собаки. Когда он по вашей просьбе приносит пакет для собаки, чтобы положить туда остатки еды, то в этом коричневом бумажном пакете у него припасены и баночка для оставшейся подливки, и вощеная бумага для гарнира, и алюминиевая фольга для остатков мяса. И будьте уверены, официант завернет все как надо, чтобы компоненты, которые не должны при хранении смешиваться, не смешались, пока вы довезете пакет до дома. И будьте уверены также — он не уничтожит вас при этом презрительным взглядом. Богатство Америки создается и таким путем.