Пират - Вулф Джин Родман. Страница 7

Однако первым делом я завязал разговор с каким-то человеком на рынке и выяснил, где находится казначейство. Оказалось, оно располагается за строящейся крепостью, неподалеку от места, где я накануне наблюдал за рабами.

Я отправился туда и стал болтаться там, разглядывая казначейство, а в скором времени мне по-настоящему повезло. На улице появились солдаты с мулами (с целой сотней, наверное), и большие двери открылись. Мулы везли серебряные слитки — каждый из них весил столько, что представлял собой изрядную ношу для взрослого мужчины, — и я стал наблюдать, как солдаты разгружают слитки и затаскивают внутрь.

Здание казначейства было не очень большим и не очень высоким — даже ниже нашей маленькой часовни в монастыре. Но оно имело толстые стены и массивные, окованные железом двери, а в верхней своей части напоминало крепостной замок, с парапетной стенкой с бойницами для ведения огня. Тогда я не думал о том, как бы заполучить серебро, и вообще не помышлял ни о чем подобном. Но я сразу понял, что любой, возымевший такое желание, должен захватить слитки, пока они еще на мулах.

Потом я вернулся к заливу, чтобы посмотреть на «Санта-Чариту» перед закатом. Там мне снова повезло. В порт заходил большой галеон, и я наблюдал за швартовкой от начала до конца. Он был раз в пять больше нашего корабля, с крестами на всех парусах, с украшенной затейливой резьбой и позолоченной кормой.

Галеон пришвартовался у другого причала, я пошел туда, чтобы рассмотреть все получше, и увидел людей, сходящих на берег. Зрелище было впечатляющим: звонко играли трубы, вышагивали солдаты в красных штанах и сверкающих доспехах, за ними — капитан. Я вытянулся в струнку и козырнул как положено, и никто не сказал мне ни слова.

Возвращаясь обратно к нашему причалу, я видел правый борт «Санта-Чариты», и в голову мне пришла мысль: если найти какое-нибудь плавсредство, на котором можно встать во весь рост, я смогу достать до нижнего края клюзового отверстия, подтянуться на руках и залезть внутрь через якорную трубу. Тогда я окажусь на полубаке возле кабестана, перед фок-мачтой и прямо над носовым кубриком. Сеньор и все, кто остался на корабле с ним, сейчас находятся на шкафуте, откуда видны сходни. Пригнувшись, я буду незаметно следить за ними с полубака, а когда они отвлекутся на что-нибудь, юркну в носовой кубрик. Мне оставалось только дождаться сумерек и позаимствовать где-нибудь лодку, чтобы с нее забраться на корабль. Я нашел удобное местечко в тени и проспал там пару часов.

Проснувшись, я отправился на поиски лодки — достаточно маленькой, чтобы управлять ею в одиночку, но достаточно большой, чтобы она не перевернулась, когда я встану во весь рост. Разумеется, я искал лодку, стоящую без присмотра. Забравшись в трубу якорного клюза, я оставлю лодку болтаться у корабля. Хозяин наверняка без труда ее найдет, если только отлив не унесет ее в море. Тем не менее он явно не пришел бы в восторг от моих намерений.

Задача была не из легких, и я едва успел крадучись двинуться в жаркой ночной тьме, когда заметил в гавани лодку с двумя мужчинами на веслах и одним на корме — казалось, они тоже что-то высматривали. Я решил, что это солдаты, или ночные сторожа, или кто-нибудь в таком роде, а потому зашагал с самым беспечным видом, когда они поглядели в мою сторону. Ближе к концу одного из причалов я наступил на какой-то предмет — вероятно, обломок багра, — который покатился под моей ногой. Я едва не упал в воду и громко выругался: «О черт!»

В следующий миг парень, сидевший на корме лодки, прокричал:

— Эй там! Ты говоришь по-английски?

Он говорил с британским акцентом, несколько затруднявшим понимание, но я помахал рукой и крикнул:

— Конечно!

Двое на веслах живо подгребли к причалу, и парень выпрыгнул из лодки. Ростом я выше большинства мужчин (отец как-то сказал, что запроектировал меня таким) и оказался выше его тоже, изрядно выше. В темноте было плохо видно, но мне показалось, что на лице у него гораздо больше растительности, чем у меня, хотя выглядел он немногим старше.

— Вот удача-то! Мы уже несколько часов пытаемся выяснить наше местоположение. Никто из нас не говорит на испанском, понимаешь ли. — Он протянул руку. — Меня зовут Брэм Берт. В прошлом гардемарин Берт с корабля его величества «Лайон», а ныне капитан «Масерера».

У него было крепкое рукопожатие. По тому, как он произнес название своего корабля, я понял, что оно французское, но не знал значения слова. Я представился, добавив почтительное обращение «сэр», и объяснил, что я простой матрос с «Санта-Чариты».

— У тебя легкий акцент. Ты даг… ты испанец?

— Я из Джерси, но говорю по-испански.

— А, тогда понятно. Тут хочешь не хочешь заговоришь, на испанском-то корабле. Parlez-vous francais?

— Немного, — ответил я по-французски. Затем попытался рассказать ему про монастырь.

— Отставить. Слишком быстро для меня. Однако парень вроде тебя мне здорово пригодился бы. Половина моей чертовой команды — французы. Старый добрый «Масерер» стоит там, на внешнем рейде. Как думаешь, они здорово разозлятся, если мы войдем в порт сегодня ночью?

Я сказал, что в крепости уже установлены пушки и что я бы не стал рисковать, а потом объяснил Берту, где найти начальника порта утром.

— Как по-твоему, у нас есть шансы взять тут груз? Продали все в Порт-Рояле. Там груза для нас не нашлось, вот теперь ищем. «Санта-Чарите» повезло с этим?

Я пожал плечами:

— Говорят, мы завтра загружаемся, капитан, но я не знаю, чем именно.

— Интересно. — В темноте я толком не рассмотрел, но думаю, он подмигнул. — Золотые дублоны, спрятанные понадежней. В бочках с надписью «пиво», да? По слухам, испанскому королю возят золото тоннами.

Я помотал головой:

— Уверен, мы загрузимся не золотом, сэр.

— Дело в той большой посудине? — Он указал на галеон.

— Да, сэр, это «Санта-Люсия». Она повезет сокровища.

Он спросил, о каких сокровищах я говорю, и я рассказал про казначейство и серебряные слитки, которые сгружали с мулов.

— Интересно, провалиться мне на месте, но долг капитана — быть на корабле, верно? Мне пора возвращаться. Возможно, завтра осмотрю достопримечательности.

— В таком случае не могли бы вы подвезти меня к «Санта-Чарите»? Крюк здесь небольшой, а мне хотелось бы пробраться на корабль незаметно.

Он рассмеялся и похлопал меня по плечу:

— Улизнул втихаря, да? Я тоже пару раз так делал. Один раз был послан на топ мачты в наказание.

Я спрыгнул с причала в лодку и сел на носу, как велел капитан Берт. Когда мы оказались под клюзом «Санта-Чариты», он шепотом приказал одному из гребцов положить весла в лодку и перейти на корму. В результате нос лодки поднялся примерно на фут, и мне не составило труда забраться в якорную трубу, а потом незаметно юркнуть в носовой кубрик, как я планировал. На следующий день я поискал взглядом «Масерер» в гавани, но не нашел, а вскоре мы начали погрузку, и я напрочь забыл про капитана Берта.

Груз был разношерстным: большие тюки кожи, великое множество ящиков с сушеными фруктами, клети с керамической посудой. А также семь попугаев в клетках, частное капиталовложение Сеньора. Клетки надлежало выносить из трюма и оставлять на полубаке в хорошую погоду, а на ночь уносить обратно в трюм, чтобы птицы не простудились.

Все матросы ненавидели попугаев за шум, грязь и лишнюю работу по уходу за ними. Я же находил птиц красивыми и умными и старался с ними подружиться, разговаривая с ними и почесывая их по шее, как делал Сеньор. Когда один из попугаев умер, мне поручили кормить и поить шестерых оставшихся, чистить им клетки и вообще всячески о них заботиться.

Таким образом я сблизился с Сеньором, что в скором времени сослужило мне большую службу. Каждый день в полдень он выходил на палубу, чтобы взять высоту солнца, свериться с бортовым журналом и определить наши координаты. Капитан делал то же самое, а потом они сравнивали свои результаты и производили вычисления повторно, если результаты слишком сильно отличались. Ко времени, когда мы шли по Наветренному проливу, я начал расспрашивать Сеньора насчет определения координат и тому подобного.