Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев - Пессель Мишель. Страница 13

Со временем мне становилось яснее, почему Заскар был очень надёжно защищён от каких-либо внешних влияний. Прежде всего край лежит далеко в стороне от торговых путей и не граничит со странами более высокой цивилизации. Он не имеет никакого коммерческого и стратегического значения. Власти Кашмира послали своего представителя в Падам, центр Заскара, всего за три года до моего прибытия. Мне говорили, что бедняга вскоре сбежал в страхе перед холодами и изоляцией от остального мира в зимние месяцы. Судя по пронизывающему холоду в ночь на 28 июля, я мог представить себе заскарские зимы. Следующий представитель властей прибыл ещё через два года, на этот раз был подобран более мужественный и выносливый человек.

В полдень в монастыре состоялась большая церемония благословения. Сидя на каменном троне, настоятель Карши в островерхой шапке, облачённый в просторное жёлтое платье, наклонял священный сосуд над головой каждого жителя деревни; затем они падали ниц, чтобы получить «благословение долгой жизни». После этого подставляли ладони, пили из них освящённый чанг и получали освящённый шнур, который повязывали вокруг шеи.

Женщины стояли по левую руку от ламы, а мужчины — по правую. С террасы, где я находился, толпа женщин выглядела сверкающим морем бирюзы. Я прикинул, что на их головах около полутонны драгоценных камней. И это только в одной деревне! Такого сокровища я не ожидал увидеть в одной из самых бедных и обездоленных долин Гималаев.

Как заворожённый, рассматривал я сотни задубелых и обожжённых солнцем лиц, и каждое из них светилось энергией. Они с таким же любопытством разглядывали меня и обменивались комментариями о моей персоне. Я услышал замечания о странности моей одежды, о длине моего носа, о моих светлых глазах и лысине, чрезвычайно редкой вещи в Гималаях. Меня всегда удивляло, почему у тибетцев не выпадают волосы даже в весьма преклонном возрасте.

Теперь я лучше представлял себе заскарский «тип» населения. В среднем они выглядели мельче ладакхцев, у них были более широкие лица и резко выраженные монголоидные черты. В этом, вероятно, сказывалось этническое влияние Тибета, а также меньшее количество дардской крови, чем у жителей Ладакха. Такое моё мнение подтверждается и небезызвестными «Заскарскими хрониками» — единственным известным документом, посвящённым истории Заскара. Он был записан в 1908 году благодаря стараниям местного учёного, посланного в Заскар миссионером доктором А. Франке, одним из пионеров изучения истории Ладакха и Западных Гималаев. Это рукопись из неполных двух страниц, в которой главным образом перечисляются доходы монастыря Пхуктал, расположенного в Восточном Заскаре, и рассказывается о его истории.

Автор манускрипта пишет:

«Во времена своего основания Заскар подчинялся Кашмиру. Когда крепость Дрангце (на севере Ладакха) была захвачена кхампа (тибетцами), целая туча людей и лошадей пересекла весь край. В отместку вооружённая армия напала на владения Гугэ, и тогда все крепости Заскара были преданы пламени, а многие жители убиты. Их сменили люди, пришедшие из других мест, и край снова ожил».

По-видимому, долина, издавна населённая дардами и находившаяся под владычеством Кашмира, была опустошена и заселена тибетцами во время большой тибетской экспансии в середине VIII века. Это могло бы объяснить более «тибетский» облик заскарцев по сравнению с обитателями других гималайских районов — долины Суру или долины Инда.

Грубо говоря, есть два типа тибетцев: круглолицые, приземистые и худощавые люди с удлинённым лицом. Будучи весьма общим, это различие помогает разобраться во множестве этнических групп тибетского происхождения. Заскарцы несомненно принадлежат к первому типу.

Как и откуда они пришли? Ответ на этот вопрос я рассчитывал найти во время своего путешествия. Смогут ли оба князя, если согласятся принять меня, дать вразумительное объяснение по этому поводу? Кроме того, хотелось разобраться в их истинной роли в этом необычном княжестве.

Во время церемонии я заметил, что лохмотья племянника моего хозяина резко выделяются на фоне тёплой и добротной одежды других детишек. Я решил купить ему платье, а вернее, ткань, необходимую для пошива, поскольку готовой одежды в Заскаре нет.

Необходимое количество ткани рассчитать легко. Снимается лишь одна мерка — длина руки. Затем в штуке ткани шириной двадцать пять сантиметров откладывается тридцать этих мер.

Я сообщил всем, что хотел бы купить ткань, и вскоре крестьяне принесли в дом Наванга несколько рулонов ткани. Мне так и не удалось выяснить, почему здесь ткачеством занимались исключительно мужчины, ведь в большинстве стран этот труд не считается мужским. Может быть, это связано со сложностью ткацких станков, на которых они работают? Все ткани, которые я видел, отличались друг от друга. Они были плотными или редкими (в первом случае их обязательно начёсывали).

В конце концов я выбрал рулон, длина которого раз в тридцать превосходила длину ребячьей ручонки. Мне хотелось доставить ребёнку радость; я надеялся, что тёплая одежда избавит мальчика от простудных заболеваний. Мой подарок был оценён выше, чем если бы я дал деньги, а малыш был растроган до слёз. Должен признаться, что вначале цена ткани удивила меня, но потом, узнав, что изготовление пряжи и одного рулона ткани требует нескольких месяцев работы, понял, что высокая стоимость материи была вполне оправданна.

Меня немного заботило быстрое уменьшение наличных денег. В Заскаре не было банка, и мои чеки не имели никакой ценности. Я должен был уложиться в ту сумму, что привёз с собой. Всё моё состояние — десяток пачек новеньких купюр, каждая достоинством в две рупии, и несколько более крупных банковских билетов; разменная монета здесь встречается редко, а люди настолько не доверяют бумажным деньгам, что отказываются брать засаленные или потёртые бумажки. У меня образовался приличный по объёму пакет купюр, но это не шло ни в какое сравнение с двенадцатью килограммами серебряных монет, с которыми я скитался по Гималаям во время моего первого путешествия в 1959 году. Тогда крестьяне брали лишь звонкую монету.

Каким образом отрезанным от торговых дорог и замкнутым в бедной и пустынной долине заскарцам удавалось скопить деньги на покупку драгоценностей, которые носили их жёны, было непонятно. В принципе эти люди должны были быть последними бедняками, а я наблюдал обратное. Только Наванг жил в развалюхе, оставшейся ему после смерти отца, но другие дома Тхунри были просторными, многие имели по восемь — двенадцать комнат…

В этот вечер, глотая дым от горящего в очаге кизяка и прижавшись друг к другу, мы долго говорили о назначенном на следующий день состязании лучников. А потом, убаюканный молитвами Лобсанга и Наванга, я уснул.

Когда проснулся, небо ещё не просветлело. Мелкий, нескончаемый дождь нанёс сильный ущерб крыше над комнатой, где мы спали. Крыши заскарских домов состоят из слоя земли на ивовых ветвях, которые поддерживаются балками из тополя. Когда сухо, такая глинобитная крыша обладает твёрдостью обожжённой керамики. Подобный строительный материал очень подходит для этого района, так как дожди здесь — большая редкость. Отсутствием дождей объясняются и плоские крыши без водостоков. Но после двух суток мелкого дождя сухая и пористая земля превратилась в грязное месиво, и вода по капле падала с потолка, смывая при этом сажу с балок. В момент пробуждения моя голова и руки почернели от грязной воды. Я замёрз и был похож на клоуна.