Поджигатели. Ночь длинных ножей - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк". Страница 62

Мысли Роу прервал голос Паркера:

– Я не могу быть полезен?

Роу наморщил лоб.

– Нет… пожалуй, нет. – Роу, на ходу натягивая пиджак, устремился к выходу. – Вы меня извините, дружище. Это неотложно!

– Ничего, наверное, увидимся в Лондоне, я туда собираюсь на днях, – невозмутимо проговорил Паркер и, заперев за Роу дверь, подошел к столу, выдвинул ящик и стал просматривать лежавшие в нем бумаги…

Быстро переодевшись у Сюзанн в свежий мундир, Отто сел в автомобиль, где его с нетерпением ждал бригадефюрер.

– Что я должен сказать Шлейхеру? – спросил Отто.

– Все, что хотите. Только бы он вышел к нам…

Им долго не отпирали. Наконец появился лакей в пиджаке с поднятым воротником, накинутом прямо на пижаму.

– Личный адъютант штаб-шефа СА. Совершенно экстренное дело к генерал-полковнику, – уверенно сказал Отто.

– Но… генерал еще спит, – нерешительно проговорил лакей.

– Разбудите немедленно!

Через несколько минут лакей вернулся и провел Отто и бригадефюрера в приемную.

Отто задал себе вопрос: зачем понадобился именно он? Разве не мог этот гестаповец приехать с поручением Геринга и вызвать генерала без помощи Отто?

– Что же, собственно говоря, должен я ему сказать? – спросил он.

– Вы скажете, что Рему необходим список нового правительства.

– Какого правительства?..

– Ах, да замолчите же и слушайте, что вам приказывают, – грубо оборвал гестаповец. – Рему нужен список нового кабинета, подписанный Шлейхером!

У Шлейхера, когда он вошел, был растерянный вид человека, внезапно разбуженного. Он остановился на пороге, не решаясь войти. За его спиною послышались легкие шаги. Женский голос спросил:

– Что случилось, Курт?

– Иди, иди, ничего особенного, – нетвердо ответил Шлейхер и вошел в комнату.

– В чем дело, господа? – спросил он, когда женские шаги замолкли в отдалении.

– Штаб-шеф просит немедленно прислать ему со мною список министров, – сказал Отто и увидел, как нервно задергалось веко Шлейхера.

– Не могу понять, какой список он имел в виду?

Шлейхер несколько мгновений стоял в нерешительности. Потом повернулся к столику, на котором стоял телефон.

В руке бригадефюрера мелькнул пистолет. Раздался выстрел. Он показался Отто таким негромким, как будто стреляли где-то далеко. Шлейхер обернулся, поднял руку и прикрыл ею глаза. Пистолет щелкнул еще и еще. Только после третьего выстрела генерал упал. Одновременно с этим Отто почувствовал теплую рукоять пистолета, вложенного ему в руку бригадефюрером. Он хотел бросить оружие, но пальцы гестаповца сжали ему кисть. Отто ни о чем не думал. Он совершенно ясно ощутил, что теперь у него только две возможности: или из этого пистолета застрелить бригадефюрера, или застрелиться самому. И, как накануне, когда инстинкт подсказал ему, что он должен выстрелить в спину Кроне, точно так же теперь рука его сама поднялась, чтобы послать пулю в гестаповца. Но в этот момент порывисто распахнулась дверь и вбежала женщина. С воплем ужаса она бросилась к генералу, распростертому на полу в луже крови.

Позже Отто никогда не мог понять, сам ли он нашел третий выход или прочел его во взгляде бригадефюрера, но он сделал два шага, нагнулся над прильнувшей к убитому женщиной и выпустил ей в голову две пули…

При выходе из дома произошла заминка. Роу, не вылезая из подкатившего к тротуару автомобиля, наставил на Отто и бригадефюрера объектив аппарата, щелкнул затвором и, дав полный газ, уехал. Это было сделано так неожиданно, что гестаповец опомнился лишь тогда, когда Роу уже был далеко.

Бригадефюрер втолкнул Отто в автомобиль, вскочил сам и крикнул шоферу:

– Скорей!

Шофер мчался по молчаливым предрассветным улицам, то и дело меняя направление. Бригадефюрер назвал какой-то адрес.

– Ну, кажется, все… – Но Отто только показалось, что он это сказал. Его губы дрожали так, что в действительности издали нечто едва понятное, что с трудом разобрал бригадефюрер.

– Еще одно маленькое дело! – Бригадефюрер улыбнулся, и шрам на его щеке сложился в уродливый иероглиф.

Автомобиль остановился у подъезда особняка. Отто не имел представления, где они находятся. Гестаповец вышел и позвонил. Дверь отворилась так же не скоро, как и в доме Шлейхера. Но здесь гестаповца, по-видимому, знали. Лакей молча посторонился и пропустил его в дом.

Отто остался в машине.

Ему казалось, что он ждет бесконечно.

Не вынимая часов из кармана, он нажал репетир. Крошечные молоточки начали весело отзванивать старую песенку. Господи боже мой, сколько детских воспоминаний связано с этим наивным мотивом: «О танненбаум, о танненбаум…»

Отто так и не сосчитал ударов репетира.

Дверь подъезда распахнулась.

Отто увидел Папена. За вице-канцлером следовал с огромным портфелем в руке человек, которого Отто знал по портретам, – секретарь Бозе.

Тощая фигура Папена в темном костюме, стоячий туго накрахмаленный воротничок, черная шляпа с большими полями, даже самое лицо вице-канцлера – худое, сумрачное, с редкой, словно вылезшей щеточкой усов, – все показалось Отто невыносимо постным, будничным.

Несмотря на ясное утро, в левой руке Папена был зонтик. Правой рукой он прижимал ко рту платок. Все это Отто успел заметить за то время, что понадобилось Папену, чтобы пройти несколько шагов от подъезда до автомобиля. Но Отто думал не о том, что видел. В его памяти с необыкновенной быстротой пронеслось все, что он читал и слышал о борьбе за канцлерское кресло, происходившей между Папеном и Гитлером.

Отто стало ясно, что этот человек, устало шагающий по дорожке палисадника, идет навстречу своей смерти, – как Хайнес, как Рем, как Шлейхер.

Отто отодвинулся в самый угол автомобиля, ожидая, что Папен сядет рядом с ним, а с другой стороны сядет бригадефюрер, и они куда-то повезут вице-канцлера.

Но бригадефюрер сказал Папену:

– Господин Геринг просил вас, чтобы и за городом вы никого не принимали во избежание неприятных случайностей. Он просит вас день-другой не возвращаться в Берлин.

– M-м… – промычал Папен, подняв густые седоватые брови и не отнимая платка ото рта.

– Вот и ваш автомобиль, – сказал бригадефюрер.

Папен сел в свой старомодный лимузин. Бозе хотел последовать за ним, но бригадефюрер удержал его.

– Я отвезу вас в Потсдам другим путем. Порознь будет лучше…

Бозе вопросительно взглянул на Папена, но тот отвел взгляд и ткнул шофера зонтиком в спину. Автомобиль уехал.

Бригадефюрер показал Бозе место рядом с Отто. Секретарь переложил портфель из одной руки в другую, продолжая в нерешительности топтаться на тротуаре. Гестаповец взял его за локоть и втолкнул в автомобиль.

– Прямо! – крикнул он шоферу и опустил шторки на окнах.

Автомобиль быстро мчался по пустынной в этот час улице. Бригадефюрер сунул руку в карман и крикнул шоферу:

– Сигнал!

Тишину спящей улицы прорезал пронзительный вой сирены. Заглушенный ее воем, рядом с Отто прозвучал удар выстрела, такой же негромкий, как тогда, у Шлейхера. Отто брезгливо отодвинулся от конвульсивно содрогнувшегося Бозе.

Бригадефюрер приказал шоферу:

– Лихтерфельде!

Завывание сирены оборвалось. Шофер прибавил газу. Автомобиль завилял в улицах Вильмерсдорфа. На каждом повороте тело Бозе беспомощно, словно ища последней опоры, прижималось к Отто, и тот брезгливо отстранял его рукою в перчатке. Вот они проехали улицу Гинденбурга, оставив влево от себя бульвар, и вылетели на простор Кайзераллее.

С воем сирены обогнули церковь, и через несколько секунд были на Шлоссштрассе. На широких улицах, куда свободно проникал свет утра и где верхняя часть домов была уже окрашена лучами восходящего солнца, Отто увидел теперь то, что прежде только смутно угадывалось в темноте: всюду были люди в коричневых рубашках штурмовиков или в серо-зеленых мундирах рейхсвера. Они стояли или шли группами по нескольку человек. Отто не мог не заметить, что отряды СА нигде не смешивались с серо-зелеными патрулями рейхсвера.