Пленники белой пустыни - Моуэт Фарли. Страница 3

Мэри поддержала Эуэсина. Она положила руку ему на плечо и тихо заговорила с ним.

— Ты ведь ещё и сын своей матери, — сказала она. — А в нашем роду никто никогда не отказывал в пище тем, кто умирает от голода!

Эуэсин улыбнулся.

— Я уверен, что это не уловка, мама, — сказал он. — Но если это всё-таки обман, я знаю, как надо поступить. Я мог бы поехать вместе с чипами до озера Кэсмир и увидеть, как обстоят дела. Я повезу патроны в моём каноэ и, если Деникази действительно в них нуждается, передам их ему. Джейми вскочил.

— Ты имеешь в виду, что мы поедем! — воскликнул он. — Ты же не задумал оставить меня здесь!

Мэри рассмеялась.

— Сдаётся мне, что мой сын придумал этот план, только чтобы избавиться от работы. Но это хороший план, так как он рассеет сомнения Соломона. И вы двое несколько дней не будете путаться у меня под ногами. Деникази не допустит, чтобы кто-нибудь обидел сына Альфонса Миуэсина.

— Значит, мы можем ехать? — обрадовался Эуэсин.

Мэри утвердительно кивнула. Чуть не заикаясь от счастья, мальчики выбежали из хижины поделиться новостью с друзьями. Мэри смотрела им вслед с порога дома и широко улыбалась.

Глава 3. К стоянке оленеводов

Солнце ещё не поднялось из-за горизонта, когда Эуэсин разбудил своего друга. Мэри уже поставила на стол чайник и большую сковородку жареной рыбы. Мальчики с волчьим аппетитом разделались с завтраком, подхватили заплечные мешки и в сумеречном свете близкого утра заторопились туда, где на песчаном берегу лежали каноэ.

Чипеуэи укладывали в свои каноэ мешки с вяленой олениной, мукой и рыбой — подарки племени кри. В нескольких шагах от них кри плотно обступили узкое семнадцатифутовое каноэ с кедровым каркасом, обтянутым брезентом. Это каноэ ожидало мальчиков. Мэри, Эуэсин и Соломон полночи не спали, подготавливая и нагружая его… На дне каноэ были аккуратно уложены две скатки из толстых шерстяных одеял, небольшой длины жаберная сеть для ловли рыбы в глубоких водах, леска с набором крючков, небольшой топор, кусок просмолённой парусины, чтобы накрывать груз или делать навес, и пятьдесят футов прочного каната — тянуть каноэ бечевой вверх по течению через пороги.

Мэри щедро снабдила мальчиков продовольствием: ведь им предстояло плыть в голодный район, — значит, надо было запастись на всё время похода. В деревянный короб для съестного Мэри положила соль, сахар, пищевую соду, топлёный свиной жир (лярд), муку, чай и банку мёда — всё это вдобавок к большому мешку вяленого мяса.

В их заплечных мешках лежали запасные носки, на каждого по три пары лосиных мокасин, свитеры, сменные рубахи, шесть коробок патронов тридцатого калибра и набор принадлежностей для шитья. Двадцать коробок патронов для Деникази были уложены отдельно, в носу каноэ.

Из кухонной утвари мальчики взяли с собой чугунную сковородку и старую консервную банку из-под сиропа, прокопчённую на многих кострах, банку, которая по желанию могла служить чайником («чайным котелком»), мелкой кастрюлей или ведёрком для воды. Спички были упакованы в три стеклянные бутылочки.

Даже в разгар лета утро в северных лесах может оказаться холодным. Поэтому на друзьях были штаны из толстой парусины, шерстяные рубахи и ветронепроницаемые куртки из лёгкой парусины. Брюки были заправлены в толстые носки, а поверх мокасин из лосиной кожи сверкали чёрные галоши — такие же, как те, которые городские жители натягивают на ботинки в дождливые дни.

Уже пожелтело на востоке предрассветное небо, когда мальчики и люди Деникази молча сели в каноэ и кри оттолкнули лодки от берега. Стоило Джейми занять место в носовой части своего кедрового каноэ, как всё тело пронзила нервная дрожь ожидания.

Мэри кричала им вслед последние наставления… Донеслись шутливые замечания кри о мальчишеском экипаже каноэ. Затем чипеуэи подались вперёд и их мускулистые руки стали резко опускать вёсла в спокойную воду. Джейми и Эуэсин быстро подхватили ритм, и спустя несколько мгновений четыре каноэ уже скользили в туманную даль, на север.

Подгоняемые тревогой за судьбу своего племени, чипеуэи, все опытные гребцы, намного опередили друзей. Эуэсин и Джейми, не тратя времени на слова, гребли изо всех сил, и, несмотря на холодный туман, лица их скоро покрылись потом.

Джейми упрямо сжал губы.

— Мы должны догнать чипов, — сказал он твёрдо. — Давай-ка поднажмём!

Сделав три гребка с одного борта, друзья подбрасывали вёсла, в воздухе их перехватывали и успевали погрузить в воду уже с другого борта, не пропустив очередного гребка. Частое перебрасывание весла спасало их мускулы от перенапряжения, а от ровного ритма труд гребцов казался более лёгким.

Сначала каноэ скользили в густой тени раннего утра, под высоким берегом озера. Около полудня показалась вырубка. На ней виднелись обвалившиеся стены заброшенной хижины. Чипеуэи, непонятно почему, направили каноэ в открытое озеро и обошли покинутое людьми место на большом расстоянии.

Оба мальчика знали историю развалившейся хижины. Её срубил рыжеголовый молодой англичанин как передовую торговую факторию. Но почти двадцать лет хижина простояла пустой. Никто не знал наверняка, что случилось с молодым торговцем. По словам индейцев кри, как-то в зимнее время он отправился скупать у эскимосов шкурки белой лисицы и не вернулся. Единственным памятником ему осталась эта куча трухлявых брёвен, которую продолжают называть Постом Рыжеголового.

— Чипеуэи ведут себя так, как будто Пост Рыжеголового действует им на нервы, — заметил Джейми, когда друзья проплывали мимо.

Эуэсин помедлил с ответом.

— Может быть, они знают об исчезновении торговца мехами что-нибудь такое, чего, кроме них, не знает никто. Странные люди чипы.

Уже спускались сумерки, когда каноэ достигли северного берега озера. Здесь друзьям предстояло покинуть знакомые места и вступить в дикий край, полный неизвестности.

Каноэ уткнулись в мелкий песок пляжа, откуда элдели всегда начинали долгий путь с каноэ на плечах в обход Кэсмирского водопада. В тот вечер было уже слишком поздно, чтобы приступить к операции «Каноэ на себе», и на песке запылали походные костры. Мальчики сидели у костра Деникази, уплетая за обе щеки печёного сига. Когда с едой было покончено, индейский вождь молча отошёл от костра и завернулся в одеяла.

Друзья подошли к своему каноэ, опрокинули его днищем вверх, заползли в образовавшийся шатёр и, защищаясь от москитов, с головами закутались в одеяла. Ночную тишину нарушил далёкий переливчатый вой волка, но друзья уже ничего не слышали: они спали.

Задолго до рассвета все были на ногах. Деникази спешил вернуться в родные стойбища, ворчал из-за каждой потерянной минуты. Никто не завтракал — только сунули в рот по пригоршне вяленого мяса. Затем мужчины зашагали в обход порогов путём, который недаром называют волоком: потащили на себе и лодки, и поклажу.

Джейми добровольно вызвался нести каноэ, но не прошёл и мили, как пожалел о своём выборе. Дорога была полна препятствий: поваленный горелый лес и полные воды болотистые ямы, замаскированные мхом-сфагнумом. Каноэ раскачивалось на плечах, подобно коромыслу огромных весов, а Джейми без конца прыгал со ствола на ствол, с одной кочки на другую. И будто нарочно, чтобы сделать путь ещё тяжелее, их атаковали чёрные мухи.

Эуэсин нёс оба заплечных мешка и всё остальное. Он был нагружен как мул.

Перевалка каноэ и груза заняла целых два часа. Когда наконец достигли берега реки Кэсмир, друзья были измучены до предела. Но каноэ чипеуэев уже плыли по реке. Деникази даже не дал ребятам перевести дыхание. В чертах его рябого лица не было и намёка на сочувствие, когда он приказал им плыть следом.

Вниз по течению, на север, каноэ летели, как воробьи, преследуемые ястребом.

Сосны и ели по обоим берегам реки быстро проносились мимо, почти сливаясь в тёмно-зелёные стены, но взгляды юных путешественников были прикованы к реке и к мчавшемуся перед ними каноэ чипеуэев.