1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 73
- Когда герцог выступит, - уведомил король маршала де Клермона, - Наша баталия пусть займёт её место.
- Как скажете, сир.
Первый молот ослабил англичан. И ещё два были наготове.
Или один?
Король отказывался верить глазам своим. Его брат покидал поле боя вместе с дофином! Вместе с баталией! Не сражаясь, не обагрив меча ни каплей вражеской крови, герцог Орлеанский приказал подать лошадей себе, свите и преспокойно повёл своих бойцов на север!
- Что за дьявольщина?! – выпалил король.
Ему вторил маршал де Клермон:
- Что он, во имя всего святого, творит?!
- Иисусе!
- Он… он уезжает?
- Дурак! – взревел король вслед брату, который едва ли мог его услышать, - Ты – трусливый кусок навоза! Дерьмо бесхребетное! Пустоголовое отродье!
Король побагровел, изо рта его летела слюна. Выпучив глаза, он перевёл дух и яростно приказал:
- Выступаем!
Он соскочил с коня и остервенело швырнул поводья груму. Если у братца кишка тонка драться, то король не таков! Он сам поведёт лучших из лучших сынов Франции и победит!
- Трубы! – рявкнул Иоанн, - Где мой чёртов топор? Почему молчат эти вшивые дудки? Трубить наступление! Вперёд!
«Дудки» затрубили, барабаны забили, и орифламму понесли в бой.
- Что они делают? – принц Уэльский, забравшись в седло, озадаченно следил за загадочным манёвром противника.
Вторая баталия противника стремительно двигалась на север.
- Они, что, намерены атаковать наш правый фланг? – нахмурился Эдуард.
- И наш центр одновременно, сир. – предположил старый вояка сэр Реджинальд Кобхэм, кивнув на зашевелившийся третий отряд французов, над которым реяли орифламма и королевский штандарт. Убив на шее дестриера слепня, Кобхэм обеспокоенно сказал:
- Может, они знают о нас что-то, чего мы не знаем?
- У герцога Сэйлсбери довольно лучников? – спросил принц, уставившись на сэра Реджинальда.
- Хватает. – неуверенно ответил Кобхэм, - Может, стрел мало?
Принц неопределённо хмыкнул. Слуга поднёс ему кувшин с разведённым водой вином. Эдуард отрицательно тряхнул головой и громко, так, чтобы его было слышно на три десятка шагов вокруг, объявил:
- Я не стану пить, пока не утолит жажду последний из моих людей!
- Возчик, сир, привёз нам с десяток бочонков воды. – доложил герцог Уорвик.
- Привёз? Сам? Молодец! – принц сделал знак слуге, - Найди его и награди серебряной маркой (Английская серебряная марка – две трети фунта стерлингов. Прим. пер.) Нет, дай ему две! Эй, а они что-то мудрят!
Последняя реплика относилась к действиям второй французской баталии. Вместо предполагаемого наступления на позиции герцога Сэйлсбери, они растянулись далеко к северу. Некоторые воины двигались верхом, другие на своих двоих, тем не менее, направление их движения угадывалось безошибочно – на север. Часть бестолково слонялась по дну разделявшей два холма долины, будто не имея ни малейшего представления, что делать.
- Жан! – позвал принц Уэльский.
- Сир? – подъехал Жан де Гральи.
- Хоть ты можешь объяснить, что у них на уме?
- Конная атака? – наобум бросил капталь и понял, что сморозил глупость.
Если французы и намеревались напасть на них в конном строю, то их рыцари взяли очень далёкий разбег. Отдельные всадники даже успели превратиться в точки на горизонте.
- Может, они спешат забить лучшие местечки ив борделях Пуатье? – широко улыбнулся де Гральи.
- Разумные ребята. – хмуро отозвался принц.
Спешащие на север бойцы герцога Орлеанского, перемешавшись с частью обескровленной баталии дофина, увлекли её с собой. Стяг самого герцога виднелся уже далеко на северо-западе.
- С ума сойти. Похоже, ты прав, Жан. – признал Эдуард, - Они мчатся так, словно думают, что шлюх на всех не хватит. Поднажмите, приятели!
Его жеребец от молодецкого крика забеспокоился. Принц ласково потрепал его по шее:
- Не ты, старый приятель. Тебя я с ними, извини, не отпущу. – оглядев последнюю из трёх французских баталий, неудержимо и целеустремлённо движущуюся к английскому холму, заметил, - Должно быть, они чертовски уверены в своих силах, раз отослали треть войска прочь?
- Или чертовски глупы. – сказал герцог Уорвик.
Рядом с принцем сейчас находилась дюжина всадников, все – люди многоопытные; с кожей, сожжённой солнцем; с морщинами, пролегшими возле глаз от привычки щуриться, высматривая далёкого врага; в доспехах битых и поцарапанных; с оружием, рукояти которого были отшлифованы до блеска ладонями. Люди, дравшиеся в Нормандии, Гаскони, Бретани и Шотландии. Они знали друг друга, как облупленных, доверяли друг другу, и, что важнее всего, принц доверял им.
- Подумать только, - пробормотал принц, - Ещё утром я собирался отдать себя в заложники!
- Мне кажется, сир, сейчас Валуа с радостью примет вас в заложники.
Уорвик, как и другие вельможи из окружения принца, избегал называть Иоанна Валуа королём Франции, ибо право на этот титул, как считали англичане, имел лишь их монарх, Эдуард III.
Принц Уэльский окинул озадаченным взором удирающие французские войска и покачал головой. Лишь малая доля как свежих воинов из баталии герцога Орлеанского, так и побывавших в бою из отряда дофина примкнули к баталии Иоанна Валуа.
- Неужели, - вслух подивился Эдуард, - он всерьёз думает, что этих будет достаточно?
Волна спешенных латников, осенённых сине-золотым королевским штандартом, уже карабкалась на английский холм.
- Жан, - повернулся принц к де Гральи, - Сколько у тебя всадников?
- Шестьдесят, сир. Остальные в линии.
- Шестьдесят… - повторил принц.
Маловато, думал он. Его воинство по численности примерно соответствовало наступающим французам, но те были полны сил, а гасконцы с англичанами измотаны. Ослаблять линию не хотелось, хотя шестидесяти конных капталю будет маловато. Принца осенило:
- Возьми сотню лучников. Конных.
- Есть идея, сир? – осторожно полюбопытствовал герцог Уорвик.
- Есть. – кивнул принц, - Французы не мудрствуют. Они намерены навалиться на нас и задавить. Что ж, не будем им мешать. Пусть наваливаются.
Он подмигнул капталю:
- А, когда увязнут в схватке, ты, мой друг, ударишь по ним с тыла.
Капталь хищно оскалился:
- Мне нужен английский флаг, сир.
- Чтобы французы знали, кто их бьёт?
- Чтобы ваши лучники не потренировались в стрельбе на моих лошадках.
- Боже мой, - спросил герцог Уорвик, - Вы, что, собираетесь атаковать целое войско со ста шестьюдесятью всадниками?
- Нет. – с ухмылкой ответствовал принц, - Не атаковать, а перерезать целое войско во славу Господа, святого Георгия и Гаскони.
Он нагнулся в седле и хлопнул де Гральи по плечу:
- Давай с Богом, друг мой, и дерись, как сам чёрт.
- Чёрту, сир, далеко до нас, гасконцев.
Принц рассмеялся.
Он чуял запах победы.
16
Во время жаркой схватки с баталией дофина Роланд де Веррек маялся в седле позади английских боевых порядков. Позади, и не потому, что не имел опыта пеших драк. Просто в линии стояли бойцы, соединённые тесными родственными или дружескими связями, а у Роланда в этом войске не имелось ни родичей, ни друзей. Зато имелась у него цель – найти одного-единственного человека. Когда французы проломились сквозь изгородь, Роланд до боли в глазах вглядывался в реющие над рядами наступающих стяги, выискивая знакомый флаг с зелёной лошадью Лабрюиллада. Выискивая и не находя. Внимательное изучение двух других французских баталий тоже не принесло результатов. Как назло, ветер улёгся, и понять, что за гербы изображены на обвисших стягах не представлялось возможным. Только орифламма угадывалась безошибочно, и то лишь потому, что державший её воин время от времени помахивал ею в воздухе.
Компанию де Верреку составил Робби. Как и у Роланда, у шотландца в армии принца Уэльского ни родни, ни друзей не было. Исключая, конечно, Томаса, но тому Робби столько раз платил за искренность и участие вероломным предательством, что звать себя другом Хуктона Робби было стыдно. Да и Томас после всего, что между ними произошло, едва ли доверил бы Робби свою спину в бою. Поэтому за ходом битвы шотландец следил из тыла английского войска. Он видел бешеный натиск французов, видел, как шатнулись назад англичане с гасконцами. Он слышал вопли людей и звон оружия. Видел, как ярость французов проиграла английской стойкости и сменилась усталостью. Французы отступили, усеяв своими трупами поле боя. Нет, английских тел тоже хватало, но их было меньше, ибо англичане оборонялись. И устояли. Обороняться легче, чем наступать. Даже самый робкий не побежит, пока чувствует рядом плечо товарища, и трусы гибнут вместе с храбрецами. Наступающим тяжелее. Малодушные держатся позади; смельчаков, бросающихся на врага первыми, постепенно выбивают, и натиск, при известной стойкости обороняющихся, ослабевает по мере убыли его вдохновителей. Так вышло с первой волной французов. Но в атаку теперь шла вторая.