1356 (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 74
- Что же будет? – прервал молчание де Веррек.
Робби, глядя на шагающих по склону врагов, пожал плечами:
- Драка будет.
- Да я не об этом, - гасконец нахмурился, - Хотя драка предстоит знатная. Напоследок они приберегли лучших.
- Лучших?
Де Веррек указал на несколько знамён, колыхающихся при движении, и перечислил:
- Вантадур, Даммартен, Бриенн, О, Бурбон, Поммьер. А вон и королевский штандарт.
- Если ты говорил не об этом, о чём тогда?
- Что будет после битвы?
- Ты женишься на Бертилье.
- С Божьей помощью, да. – кивнул де Веррек, любовно касаясь шёлкового платка на шее, - А ты?
- Я? – Дуглас вздохнул, - Наверно, останусь с Томасом.
- Домой не вернёшься?
- Домой… - задумчиво повторил шотландец, - В Лиддсдейле мне не обрадуются. Да и не только там. Мне надо искать новый дом.
Де Веррек кивнул:
- А мне – мириться с Францией.
- Твои земли ведь в Гаскони?
- Были.
- Так принеси клятву верности принцу Уэльскому, и он тебе их вернёт.
Роланд помотал головой:
- Я – француз, и мне придётся вымаливать у родины прощение. – он тяжело вздохнул, - Бог знает, в какую сумму мне это обойдётся.
- Надеюсь, у тебя получится убить толстяка сразу. Хочешь, помогу?
Роланд рассеянно кивнул. Почудилось, или в гуще знамён и вправду мелькнула зелёная лошадь? Затем до него дошло, что сказал шотландец, и де Веррек оскорбился:
- Сразу? Эй, я же не палач, чтобы запытать Лабрюиллада до смерти! Он, может, и заслуживает мучений, но я таким мараться не собираюсь. Конечно, я его сразу убью.
- Я имел в виду, что его надо прикончить до того, как он пощады запросит.
Роланд воззрился на Робби:
- Пощады? Какой пощады?
- Лабрюиллад – богатенький сукин сын. Станет опасно – сдастся в плен. Заплатить выкуп лучше, чем гнить в могиле.
- Боже… - беспомощно выдохнул рыцарь-девственник.
Поглощённый мечтой о том, как одним ударом верного Дюрандаля он освободит прекрасную Бертилью от ненавистных брачных оков, Роланд совершенно выпустил из вида то, что Лабрюиллад может лишить его такого удовольствия. Он не будет драться. Он сдастся.
- Так что угробить Лабрюиллада надо сразу. До того, как он успеет пасть открыть. Раз – и всё! – Робби перевёл взгляд с гасконца на подступающих французов и уточнил, - Если он, конечно, там.
- Там. – подавленно обронил Роланд.
Знамя с зелёной лошадью моталось на древке в задних рядах королевской баталии на левом фланге. Безнадёжно, отупело решил Роланд. Пока пробьёшься сквозь массу латников, преграждающих путь к Лабрюилладу (да и пробьёшься ли?), у толстяка будет достаточно времени для того, чтобы не только крикнуть о сдаче в плен, но и балладу о том сложить. Безнадёжно.
Стук копыт отвлёк его от скорбных мыслей. Встряхнувшись, он заметил всадников, собирающихся под деревьями. Конная атака?
- Мне нужно копьё. – сказал Роланд.
- Два. Мне тоже. – проследил его взгляд Робби.
Граф Лабрюиллад обо что-то споткнулся. Забрало было поднято, но опустить голову мешал низ шлема, опиравшийся на кольчужный авентейл поверх кирасы. Кое-как извернувшись и скосив глаза, граф всё же ухитрился разглядеть попавшийся под ноги предмет – палицу в пятнах крови с прилипшими клочьями волос. Графу стало тоскливо и страшно. Земля тоже была закапана кровью, видимо, здесь шли раненые в первой атаке на англичан. Лабрюиллад, который и без того не мчал вприпрыжку, замедлил шаг, чтобы оказаться в самых задних рядах баталии. Прямо за спиной графа теперь грохотали барабаны, и ему казалось, что палочки музыкантов ударяют не по туго натянутой козлиной коже их адских инструментов, а по его барабанным перепонкам. Бряцало оружие. Пот тёк по отвислым щекам Лабрюиллада, по лбу и, срываясь с бровей, больно жалил глаза. Прогулка с холма не далась легко тучному графу, а сейчас, когда склон начал подниматься, и вовсе приходилось тяжко. Болели ноги, крутило живот. Он зацепился за притоптанную виноградную лозу и чуть не упал. Завывали трубы.
- А стрел-то нет! – воодушевлённо заметил кто-то, - У сволочей стрелы закончились?
- Эй, парни, можно не захлопывать забрал!
Латник не успел ещё прокричать фразу до конца, как пущенная слева стрела пала с неба и, скользнув по наплечнику, впилась в грунт. Воины поспешно закрыли забрала. Словно смертоносный град, стрелы постукивали по доспехам, иногда находя лазейки в местах сочленений. Тогда раздавался вопль боли. Барабанщик позади графа поймал стрелу, и Лабрюиллад с тайным злорадством слушал, как бедняга верещит. Жаль, мимолётное удовольствие не могло надолго одолеть общей изнурённости, слабости и похмелья. Граф задыхался. Щели забрала пропускали мало воздуха, да ещё и обзора не давали почти никакого. Скорей бы всё закончилось. Как угодно, но закончилось. Пусть храбрые дурашки рвутся в первые ряды, чтобы подохнуть от руки таких же дуралеев, только английских. Конечно, захватить какого-нибудь важного англичанина неплохо, но вторую жизнь себе ни за какие деньги не купишь.
Стрел у лучников осталось мало, поэтому стрелки спрятали луки и взялись за алебарды с палицами.
Король Иоанн шагал к зияющей в изгороди широкой бреши, туда, где над рядами англичан возвышался стяг принца Уэльского. Филипп шёл рядом, бдительно охраняемый четырьмя рыцарями Звезды. Семнадцать других орденцев двигались среди латников баталии, обряженные в жюпоны с королевского плеча, дабы ввести противника в заблуждение.
- Держись ко мне поближе, Филипп. – сказал сыну Иоанн.
- Да, отец.
- Вечером будем праздновать победу в Пуатье. С музыкой!
- И пленниками?
- Десятками пленников. Сотнями. А из жюпона принца Уэльского я прикажу пошить тебе ночную рубашку!
Филипп засмеялся. Он, как взрослый, шёл в атаку с мечом и щитом, хотя король искренне надеялся на то, что сыну не придётся пускать их в дело.
Передние ряды баталии приблизились к изгороди и потеряли стройность. Те из воинов, что посмелее, ринулись вперёд.
- Монжуа Сен-Дени! Монжуа Сен-Дени!
Англичане хранили молчание. В просвете меж мельтешащих впереди спин подданных король успел выхватить взглядом тусклый блеск вражеских доспехов и поблекшие, видавшие виды стяги.
- Сен-Дени! – крикнул король, - Монжуа Сен-Дени!
Кардинал Бессьер следовал за баталией, отстав от неё на сотню шагов. Его сопровождали отец Маршан и три латника. Кардинал злился. Сражение разворачивалось как-то совершенно идиотически. Конные рыцари, которым было поручено превратить в кровавую кашу английских лучников, потеряли коней и погибли сами. Пешую атаку англичане тоже отбили, причём вместе с остатками первой баталии неизвестно куда без спросу ушла в полном составе вторая. Тем не менее, хотя кардинала и выводила из себя крайняя безалаберность и отсутствие порядка во французском войске, в грядущей победе он не сомневался. Королевская баталия была сформирована из самых славных и сведущих бойцов. К тому же, они были полны сил, а англичане порядком вымотаны. И помощь Господа со счётов тоже не стоило сбрасывать.
- Когда мы победим, - повернулся к отцу Маршану Бессьер, - проследите, чтобы наш дрессированный шотландец вернул «Ла Малис».
- Конечно, Ваше Высокопреосвященство.
Бессьер, человек практичный и не чуждый здравого скепсиса, повидал на своём веку немало козлиных костей, выдаваемых за мощи праведников. Однако с «Ла Малис» было не так. Интуитивно Бессьер чуял, что эта реликвия – настоящая, что металл меча хранил память о прикосновениях святого Петра. Чуял и верил: сторона, обладающая такой святыней, не может проиграть. А победа вознесёт Луи Бессьера прямёхонько в кресло римского понтифика.
Эта мысль вызвала у кардинала прилив воинственности. Он приподнялся на стременах и заорал:
- Вперёд, воины Христа!
Славно услышав его, французы бросились на врага:
- Монжуа Сен-Дени!
Томас скакал вдоль английских боевых порядков к их северному краю. В ушах отдавалась дробь вражеских барабанов. Французы опять наступали. О ходе сражения в целом Томас ничего не знал. Две короткие яростные стычки, в которых он успел поучаствовать лично, окончились удачно для англичан, а что происходило на прочих участках битвы, он не имел ни малейшего представления.