Захватчики под парусами - Эмар Густав. Страница 6

— Вы страдаете, граф? — спросил сбир.

Этот вопрос был сделан тоном совсем непохожим на тот, которым до сих пор говорил сбир. В голосе его слышалось такое живейшее сострадание, что граф невольно вздрогнул и пристально посмотрел на говорившего. Но насколько он мог заметить при слабом свете начинающегося дня, человек, находившийся перед ним, имел все такую же невзрачную физиономию и ту же ироническую и ничего не выражающую улыбку на губах. Подумав, что ошибся, граф откинулся назад и ответил сухим тоном, которым хотел пресечь всякое желание завязать с ним разговор:

— Нет!

Но сбир, вероятно, был расположен говорить, потому что сделал вид будто не замечает, каким образом принята его предупредительность, и продолжал:

— Ночи еще холодные, свежий воздух насквозь пронизывает карету, и я боялся, не озябли ли вы.

— Я привык переносить и холод и жару, — отвечал граф, — притом, если бы даже я и не вполне привык, то скоро, вероятно, должен буду привыкать безропотно встречать любые невзгоды.

— Кто знает, граф! — сказал сбир, качая головой.

— Как! Разве я не осужден на длительное заключение в крепости?

— Так значится в приказе, исполнение которого поручено мне.

Наступило минутное молчание. Граф рассеяно смотрел на окрестности, освещенные первыми лучами рассвета. Наконец он обратился к сбиру:

— Могу я вас спросить, куда вы меня везете?

— Почему бы нет? — отвечал сбир.

— И вы ответите на мой вопрос?

— Мне это не запрещено.

— Итак, куда же мы едем?

— На Леренские острова.

Граф внутренне вздрогнул. Острова Лерен уже в те времена пользовались почти столь же ужасной известностью, какую они приобрели впоследствии, когда служили тюрьмой таинственной Железной Маске, на которую было запрещено смотреть под страхом смерти.

Сбир пристально, не говоря ни слова, смотрел на графа. Тот продолжал:

— Где мы теперь?

Сбир наклонился к окну, выглянул и сказал:

— Мы подъезжаем к Корбейлю. Будут менять лошадей. Если вы желаете отдохнуть, я могу приказать остановиться на час. Может быть, вам угодно немного перекусить?

Мало-помалу графа начинала интересовать личность этого странного человека.

— Хорошо, — сказал он.

Ничего не отвечая, сбир опустил стекла и закричал:

— Эвелье!

— Что? — спросил тот.

— Остановись у гостиницы «Золотой Лев».

— Хорошо!

Через десять минут карета остановилось на улице Сен-Сир перед дверью гостиницы. Сбир вышел из кареты, граф — за ним, и оба вошли в гостиницу. Часть конвоя осталась на улице, остальные сошли с лошадей и поместились в общей зале.

По знаку сбира, по-видимому хорошо здесь известного, трактирщик провел его в комнату на первом этаже, довольно неплохо меблированную, где в камине жарко горел огонь, после чего ушел, не произнеся ни слова, против обыкновения своих собратьев.

Граф машинально последовал за сбиром и сел на стуле возле камина, слишком занятый собственными мыслями для того, чтобы придавать большое значение происходящему вокруг. Когда трактирщик оставил их одних, сбир запер дверь и, сев напротив пленника, сказал:

— Теперь поговорим откровенно, граф.

Граф, удивленный этими словами, с живостью поднял голову.

— Мы не можем терять времени, ваше сиятельство, — продолжал сбир. — Выслушайте же меня, не перебивая. Я Франсуа Бульо, младший брат мужа вашей кормилицы. Вы узнаете меня?

— Нет, — отвечал граф, с минуту пристально рассматривавший сбира.

— Это меня не удивляет — вам было только восемь лет, когда я в последний раз имел честь видеть вас в замке Бармон. Но это все равно! Я вам предан и хочу вас спасти.

— Как я могу быть уверен, что вы действительно Франсуа Бульо, младший брат мужа моей кормилицы, и что вы не стараетесь меня обмануть? — отвечал граф подозрительным тоном.

Сбир пошарил в кармане, вынул оттуда несколько бумаг, которые подал графу. Тот машинально взглянул на них: это были метрическое свидетельство, несколько писем, удостоверяющих личность брата мужа его кормилицы. Граф возвратил ему бумаги.

— Как же это вы меня арестовали так кстати, чтобы подать мне помощь? — спросил он.

— Очень просто, граф, голландское посольство просило кардинала вас арестовать. Лаффема, приближенный кардинала, хорошо расположенный ко мне, выбрал меня для приведения в исполнение распоряжения кардинала. Если бы дело шло о другом, я отказался бы, но я вспомнил о милостях вашего семейства ко мне и моему брату и, воспользовавшись случаем, который мне предоставляла моя должность, захотел из чувства признательности спасти вас.

— Но это совсем не легко, мок бедный друг.

— Гораздо легче, чем вы думаете, ваше сиятельство! Я здесь оставлю половину нашего конвоя, человек двадцать, с нами останется только десять.

— Гм! И это уже довольно порядочное количество, — отвечал граф, невольно заинтересовавшись.

— Это было бы слишком много, если бы в числе этих десяти человек не было семи, в которых я уверен; значит, следует опасаться только троих. Я давно гоняюсь за вами, ваше сиятельство, — прибавил сбир, смеясь, — и все меры предосторожности мною приняты, как вы убедитесь. Под предлогом, который нетрудно придумать, мы проедем через Тулон и там остановимся часа на два в известной мне гостинице. Вы переоденетесь монахом нищенствующего ордена и незаметно покинете гостиницу. Я постараюсь удалить тех конвойных, в которых я не уверен. Вы направитесь к пристани с бумагами, которые я вам отдам, и отбудете на очаровательном люггере 4 под названием «Чайка», который я нанял для вас и который вас ждет. Хозяин люгера узнает вас по паролю, который я вам скажу, и вы поедете куда хотите. Не прост ли этот план, ваше сиятельство, и не предусмотрел ли я всего? — прибавил сбир, радостно потирая руки.

— Нет, друг мой, — отвечал граф, с волнением протягивая ему руку, — вы не предусмотрели одного.

— Чего, граф? — удивленно спросил сбир.

— Я не хочу бежать! — отвечал молодой человек, печально качая головой.

Глава IV. Остров Сент-Маргерит

При этом ответе, которого сбир вовсе не ожидал, он посмотрел на графа с изумлением, как будто не понял. Граф кротко улыбнулся.

— Это вас удивляет? — спросил он.

— Признаюсь, граф, — ответил сбир с замешательством.

— Да, — продолжал граф, — я понимаю, вам должен казаться странным отказ принять такое великодушное предложение. Не часто бывает, что пленник, которому предлагают свободу, упорно остается в плену. Я должен вам объяснить такое странное поведение, и я объясню его немедленно, чтобы вы не настаивали и предоставили мне действовать по моему усмотрению.

— Я всего лишь ваш нижайший слуга, ваше сиятельство. Вы, конечно, лучше меня знаете, как вам следует поступить, стало быть вам нет никакой надобности объяснять мне ваши поступки.

— Именно потому, что вы старый слуга моего семейства и даете мне в эту минуту доказательство безграничной преданности, я должен объяснить вам причины отказа, который так вас удивляет. Выслушайте же меня.

— Если вы непременно этого хотите, граф, я вам повинуюсь.

— Хорошо, садитесь возле меня, другие не должны знать, что я буду говорить.

Сбир взял табуретку и сел возле графа, как тот приказал ему, сохраняя однако почтительное расстояние.

— Во-первых, будьте уверены, — продолжал граф, — что я отказываюсь от вашего предложения не по какому-нибудь предубеждению против вас, я вам полностью доверяю. Более двухсот лет ваша фамилия привязана к моей, и мы всегда могли похвалиться вашей преданностью нашим интересам. Отметив это важное обстоятельство, я продолжаю. Положим, что план, придуманный вами, удается, хотя мне кажется, что очень трудно привести его в исполнение, и малейшая случайность может в самое последнее мгновение поставить успех под сомнение. Что случится? Я вынужден бежать без всяких средств, без друзей, и я не только не смогу отомстить своим врагам, как замышляю, но, отданный, так сказать, на произвол судьбы, очень скоро опять попаду к ним в руки и стану объектом насмешек для тех, кого ненавижу. Я буду обесславлен, они станут меня презирать, и мне останется только одно средство расстаться с жизнью, которая потеряет для меня всякий смысл, когда все мои планы будут разрушены, — застрелиться.