Прекрасный желтый Дунай - Верн Жюль Габриэль. Страница 27

Весь вечер Илья Круш бродил то отдаляясь, то приближаясь к лодке. Но прогулки ни к чему не привели, пришлось вернуться обратно, в пустую рубку.

«Подождем, — сказал он сам себе, — будем надеяться, завтра в Петервардейне мне повезет больше».

На Дунае есть несколько городов, причем довольно значительных, которые располагаются друг напротив друга, один на правом берегу, другой — на левом. Таковы Буда и Пешт, Нойзац и Петервардейн, Землин и Белград. Порой их разделяет сам Дунай, порой — один из его притоков.

Илье Крушу, дабы попасть из Нойзаца в Петервардейн, нужно было всего лишь сойти на набережную и пройти по наплавному мосту, который связывает эти два города.

С того места, где была оставлена лодка, он видел мощную и высокую крепость на речном мысу, господствующем над дунайскими водами. Петервардейн — столица Славонии, известной под именем Военная граница [100].

Едва солнце показалось над крышами Нойзаца, как Илья Круш уже ступил на набережную Петервардейна. Дунай он пересек на плоскодонке. Это казалось таким удобным: если он встретится с господином Егером, останется только пригласить его в лодку. Он даже не забрасывал удочку этим утром, настолько торопился найти своего дорогого компаньона.

Пусть придется все утро потратить на поиски, обойти квартал за кварталом, он все равно добьется своего.

Но все оказалось напрасным. Встретить господина Егера в городе со многими тысячами жителей можно лишь случайно, да и кто сказал, что он сейчас действительно находится в Петервардейне?

Около десяти часов Илья Круш зашел в кафе, чтобы немного передохнуть, и заказал себе бутылку превосходного карловицкого вина. Карловце — столица сербов, живущих под властью австрийцев. Город расположен всего в нескольких лье на запад от реки. Подкрепляясь одним из лучших вин этого региона, Илья Круш говорил про себя: «Если бы господин Егер был здесь, с каким удовольствием я предложил бы ему стаканчик доброго карловицкого!.. И он бы не отказался… чокнулся со мной, и мы бы выпили за здоровье друг друга!»

Так размышляя, опечаленный Илья Круш машинально бросил взгляд на газету. То была венгерская газета, и его внимание привлекла статья под заголовком «Где Лацко?».

«О! — подумал он. — Вот это интересно, я бы тоже не прочь узнать, где он, главарь контрабандистов, за которого меня приняли! И, честное слово, если его схватят, это еще раз докажет, что Илья Круш вовсе не Лацко!»

Правду сказать, в этом доказательстве уже не было никакой необходимости, личность лауреата «Дунайской удочки» была раз и навсегда установлена.

Статья не сообщала ничего определенного. После стычки между контрабандистами и отрядом полиции в предгорьях Малых Карпат о преступниках не было ни слуху ни духу. Возможно, их корабли продолжали спускаться по Дунаю, но досмотры, которым подвергались все суда, не давали результатов. Неуловимый Лацко, очевидно, изменил внешность и, используя то правый, то левый берег реки, наблюдал за транспортировкой контрабанды к Черному морю. Что до Карла Драгоша, шефа полиции, то о нем также не было никаких известий, и никто, за исключением, может быть, председателя Международной комиссии, получающего информацию из первых рук, не мог сказать, где он в настоящий момент находится.

Дочитав до этого места, Илья Круш внезапно вскочил. Через застекленную дверь кафе, выходившую на улицу, которая вела к набережной, он увидел человека, быстро направлявшегося к верхним кварталам Петервардейна. Ему показалось, что он узнал его.

— Это же он! Он! — вскричал Илья Круш и, поскольку уже заплатил за бутылку карловицкого вина, поспешно выбежал из кафе.

На улице было два или три прохожих, но ни одного, напоминавшего господина Егера. Впрочем, возможно, он свернул направо или налево.

«Я не мог обознаться», — повторял Илья Круш, идя наугад. Навести серьезные справки было не у кого. Да и кто в Петервардейне мог знать господина Егера, кроме него самого?

«Эх, незадача, — вздыхал рыболов. — Вместо того чтобы сидеть в кафе, надо было продолжать ходить по улицам, тогда я не пропустил бы его! Он заметил бы меня, подошел, и… мы снова пустились бы в плавание, уже без всяких задержек…»

Рыбак был вне себя от огорчения. Упустить такой случай! Такой редкий случай! Какова вероятность, что он снова найдет господина Егера? Что же предпринять? Остаться в Петервардейне? Отправиться в Нойзац? А вдруг он обознался? Нет, Илья Круш не допускал подобной мысли… Несомненно, он видел своего компаньона и потерял его след!

Без толку проблуждав целый час по кварталу, Илья Круш решил вернуться на берег и ждать в лодке. Если ему не удалось найти господина Егера, ладно, пусть господин Егер сам его найдет, результат будет таким же превосходным!.. Где бы ни был господин Егер, в Петервардейне или Нойзаце, он, несомненно, будет искать лодку, поэтому следовало не теряя ни секунды вернуться назад.

Общественность не проявляла к лауреату «Дунайской удочки» никакого интереса, и на этот раз он сожалел об этом. Шумная толпа привлекла бы внимание господина Егера. Но газеты с той надежностью информации, которая свойственна многим репортерам, сообщили, что Илья Круш уже миновал Белград, и все уже забыли о нем.

Напрасно Илья Круш ждал в лодке, напрасно после полудня снова пошел на поиски друга. Наступил вечер, а господин Егер так и не появился.

Еще одна тоскливая ночь для Ильи Круша! Но больше задерживаться нельзя. От Нойзаце до Белграда не так уж далеко, и разве господин Егер в своем письме не говорил, что, может быть, присоединится к компаньону у Белграда?..

На следующее утро лодка снова поплыла по течению Дуная. Но господина Егера рядом с Ильей Крушем не было!

Справа возвышались глинистые берега, к реке выходили узкие лощины. На крутых обрывах вклинивались иногда наклонные поля с виноградниками и редкими деревьями. Держась ближе к суше, плоскодонка старалась избежать столкновения с длинными вереницами барж, увлекаемых ветром или течением, и многочисленными лодками.

В тот же вечер, 18 июня, около пяти часов, Илья Круш бросил якорь у места впадения Тисы в Дунай, а удочку забросил в маленькой заводи, где было довольно много рыбы.

Тиса — полноводная река, длиной в девятьсот километров, берет начало в Карпатах, пересекает Трансильванию и Венгерское королевство и, прежде чем влиться в Дунай, омывает местечко Тител. Илье Крушу оставалось пройти десяток лье вверх по Тисе, чтобы достичь Раца.

Как мы помним, это родной город бывшего лоцмана. Здесь, на борту кораблей, он освоил ремесло лоцмана. Здесь обосновался, уйдя шесть лет назад в отставку, здесь полюбил рыбную ловлю. Отсюда были посланы сведения, запрошенные председателем Международной комиссии, сведения, которые позволили удостоверить личность Ильи Круша и восстановить его честь.

Возможно, в этот момент Илье Крушу пришла в голову мысль отдохнуть несколько дней дома, в своей семье, пожать руку старым друзьям, а потом уже продолжить путешествие, которое он намеревался довести до конца.

«Нет, — сказал он сам себе. — А вдруг господин Егер, пока я буду прохлаждаться в Раце, станет ждать лодку в Землине или Белграде? Он же разволнуется, если не найдет ее!»

Рассуждения эти были весьма справедливы. Не возмутительно ли, что газеты, дав ложное сообщение, что Илья Круш уже проследовал в Белград, ввели господина Егера в заблуждение?

Таким образом, Илья Круш отказался, хотя и с сожалением, от идеи наведаться в Рац и на следующее утро, продав в Тителе свой улов, снова пустился в плавание.

Вечером следующего дня он остановился несколько выше Землина и решил возобновить поиски, начатые в Нойзаце и Петервардейне.

Землин построен на правом берегу Дуная при впадении Савы, и эта река отделяет его от Белграда. Поскольку город находится в некотором отдалении от реки, Илья Круш поручил присмотреть за лодкой одному из тех рыбаков, чьи деревянные дома теснятся под кронами больших прибрежных деревьев. На тот случай, если кто-то будет его спрашивать, он сообщил ему свое имя…