Коллекция геолога Картье - Рыкачев Яков Семенович. Страница 79
И мертвое тело Питера Крахта, — ибо это был он, эсэсовец, убийца, мучитель, палач, — честно предали африканской земле, вместо того чтобы бросить на съедение хищному зверью, раз уж при жизни не постигла его тысячекратно заслуженная позорная казнь. А для Картье навсегда осталось тайной, что этот грошовый шпик Питер, приставленный к нему Стампом, — одно из главных действующих лиц той лондонской трагедии, которая скрыта за величественным фасадом «Ураниум-Буала».
13. ПО ДОРОГЕ В МАКАН
Восемь человек во главе с богандинцем Нгамой пробирались потайными тропами девственного леса, одолевая бесчисленные препятствия, расставленные на их пути чудовищно щедрой африканской природой.
Богандинцам этот путь был в привычку, но европейцам пришлось нелегко, и даже обилие новых, причудливых, ошеломляющих впечатлений не могло приглушить выпавшие на их долю трудности и лишения. В течение трех суток они почти не видели неба, солнца, дневного света, их непрестанно мучила мошкара, глаза ломило от зыбкой зеленой полутьмы, легкие, казалось, набухли горячей влагой, стеснившей дыхание. И когда они выбрались, наконец, из этого растительного плена и перед ними открылась ясная даль, освещенная золотым солнцем, высокое, лазурное, чистое небо, широкая, как море, река, струящаяся в изумрудных берегах, они ощутили, что снова вернулись к жизни.
Боганда! Свободная африканская страна, только что сбросившая с себя цепи колониального рабства. Еще идет борьба, еще льется кровь, но уже провозглашена Демократическая Республика Боганда, но восставший народ уже изгнал поработителей из большей части страны, вчерашние владыки уже смиренно предлагают республике мир, независимость, они готовы отступиться от всех своих притязаний, однако лишь на условии вечного, нерушимого союза с ними.
По выходе из леса в ближайшем речном поселке Нгама и его люди скинули с себя маскировочные лохмотья, они были теперь в легких накидках, свободно наброшенных на плечи, и в набедренных повязках; для европейцев в укромном месте на берегу была припасена новая тропическая одежда взамен старой, изорванной в клочья во время перехода. Сейчас путники переправлялись на пароме через великую африканскую реку, пересекавшую из конца в конец всю страну. Картье и Нгама стояли близ края парома и глядели на дальний берег реки, терявшийся в жарком мареве.
— Это новая форма колониализма, — говорил, улыбаясь, Нгама, — последнее западное изобретение, мост, по которому они рассчитывают вернуться в нашу страну, чтобы присвоить ее себе под видом экономической помощи и сотрудничества. Но Кимвана Байя уже заявил им от имени народа и комитета: «Убирайтесь вон, без всяких условий!..»
— Кимвана — деятель с большим политическим опытом, — сказал Картье, — он хорошо изучил этих волков в овечьей шкуре, его не возьмешь на обещания и посулы… Скажи, Нгама, а область Манайя уже освобождена?
— Манайя освобождена первой, так решил Комитет по предложению Кимваны Байя. Сейчас эта область уже в глубоком тылу. А почему ты спросил о Манайе? — Нгама ласково положил большую руку на плечо Картье. — Тебя интересует горная долина Панга? Да?
Картье испытующе посмотрел на Нгаму.
— А разве тебе известно?..
— Видишь ли, когда Кимвана Байя поручил мне вывести тебя из Буала, он открыл мне тайну, которую до тех пор хранил ото всех. «Я хочу, — сказал он, — чтобы ты знал, к о г о поручает тебе Комитет вырвать из вражеских лап. Этот человек — верный друг нашего народа, участник нашей борьбы, и он еще сослужит нам немалую службу».
— Я благодарен Кимване за эти добрые слова, Нгама. А где он сейчас?
— Он в Макане, в нашей освобожденной столице, мы будем там сегодня к трем часам дня. Ты не узнаешь Макана! Он весь бурлит от переизбытка жизни, там поистине творится сейчас наша новая история, рождается наша молодая государственность! Ведь наша республика уже признана самой могучей державой мира — Советским Союзом!..
— Я счастлив, Нгама, что прибыл в Боганду в эти великие дни, — с глубоким волнением произнес Картье. — Если бы ты знал, как я опасался все это время за долину Панга! Правда, Кимвана дал мне знать, что восстание начнется пятого августа — ну, а вдруг неуспех или отсрочка восстания! Ведь мне было известно, что милитаристы-атомщики рыщут по всему африканскому континенту в поисках урановой руды. К тому же это бизнес, самый выгодный из всех видов бизнеса! Недаром они с таким бессмысленным азартом ринулись по ложному следу… Та же «Ураниум-Буала», убедившись, что ее ввели в заблуждение, могла по следу моей рукописи добраться до долины Панга! Случись так, стоящий за «Ураниум-Буала» американский империализм залил бы Боганду кровью, но не отступился бы от нее…
— Ты прав, Анри, достаточно взглянуть на то, что они делают в Конго. И все для того, чтобы сохранить за собой ископаемые богатства страны! Именно за конголезский уран, кобальт, медь и свинец убили они Патриса Лумумбу. Но пример Конго многому научил нас, Картье, да и всех африканцев! Во всяком случае, до нашей Панги им теперь не добраться… Скажи, Картье, это действительно очень крупное месторождение?
— Едва ли не крупнейшее в мире, Нгама. Скрытая в нем энергия способна преобразить не одну только Боганду, а многие и многие страны африканского континента. Конечно, одной Боганде не справиться…
— Отец, отец! — с ликующим криком прервал его Робер, подбегая с другого края парома. — Смотри, на том берегу Мадлен! Нет, нет, левее, там, где стоит машина!..
— Кажется, ты прав, Робер. — Лицо Картье как-то вдруг помолодело, сразу обнаружилось удивительное сходство между отцом и сыном. — Да, да, это наша Мадлен…
— Похоже, Мадлен стала здесь богандинкой, — заметил, подойдя, Барзак. — Даже отсюда видно, как она почернела от солнца, а к тому же еще белое платье…
— Могу подтвердить, дорогой Анри, у нас многие принимают Мадлен за метиску, — сказал Нгама. — Она живет в моей семье, и мы очень с ней сдружились.
— Так это ты устроил нам эту встречу?
— Признаюсь, я.
Между тем Мадлен также узнала их, и вот уже все радостно приветствуют друг друга издали, а затем паром подплывает к берегу, и Мадлен спешит к краю берега своей летящей походкой и первым целует Робера, затем Барзака и затем уже Картье, любимого.
— Я так боялась за вас, дорогие, — говорит она, и ее прекрасные глаза чуть увлажняются. — О, простите меня, друг, — она замечает Нгаму, стоящего в стороне, делает шаг к нему, подтягивается на носках и целует его в щеку. — Благодарю вас, Нгама, дорогой друг…
Мадлен подходит к людям Нгамы и каждому пожимает руку.
— Благодарю вас, друзья!..
И эти рослые, сильные люди радостно улыбаются ей в ответ своей белозубой улыбкой. Она такая быстрая, порывистая, нежная — настоящая богандинка, их женщины так же хорошо сложены, у них такие же точеные, резные лица, такие же большие, полные жизни глаза, такие же красивые руки и ноги.
А потом сильный «паккард» мчит наших путников по дорогам страны, Нгама едет вместе с ними в Макан, за рулем сидит Мадлен и уверенно ведет машину маленькой крепкой рукой. В пути то и дело мелькают бедные селения: несколько десятков полукруглых хижин, сплетенных из прутьев, обмазанных глиной и крытых банановыми листьями. Какая злая сила держала до сих пор высокорослых, мускулистых богандинцев в этих убогих жилищах-шалашах, уделила им эти бесплодные, крохотные участки земли, на которых с трудом вызревают скудные урожаи маиса, маниоки, батата? Но зато путники не в силах охватить глазом владений плантаторов — обширные хлопковые поля, раскинувшиеся до самого горизонта и являющие сейчас картину полного запустения. А дальше стали попадаться редкие рудники, фабрики, заводы, замершие, безмолвные, покинутые своими владельцами, бежавшими из страны, и рабочими, ушедшими на войну.