Южная Африка. Прогулки на краю света - Мортон Генри Воллам. Страница 112
К огромному моему облегчению, львы почти сразу же успокоились. Они завалились на спину, задрав все четыре лапы в воздух — забавная картинка, хорошо знакомая тем, кто держит дома кошек.
Я провел в парке Крюгера два дня, но больше мне не удалось повстречать львов. Этот прайд стал моим единственным достоянием. Рейнджеры объяснили, что засуха загнала всех животных в глубь буша, и теперь они вернутся не раньше сезона дождей.
Честно говоря, меня это не очень огорчило. За свою жизнь я успел насмотреться на кровопролитие и потому не слишком стремился стать свидетелем очередного «убийства» на территории заповедника. Тем более что весь второй день мы посвятили жирафам и гиппопотамам.
Думаю, из всех обитателей парка жираф представляет собой наиболее интересный объект для наблюдения. А недостатка в этих славных животных у нас не было, они бродили большими стадами и мелкими семейными группами. Жирафа почти невозможно разглядеть, когда он неподвижно стоит в тени акаций. Выдает его только голова с рожками, возвышающаяся над кроной дерева. С морды жираф похож на симпатичного любознательного верблюда. Надо проследить взглядом вдоль длинной шеи, и лишь тогда начинаешь различать пятнистое тело, идеально упрятанное в солнечной светотени. Мое воображение поразил громадный самец, чьи пятна казались почти черными на фоне рыжевато-бежевой шкуры. Поистине потрясающее животное!
Мне повезло увидеть, как жираф пьет. Для того чтобы достать до воды, ему приходится широко расставить передние ноги. Причем жираф делает это не сразу, а в несколько приемов — до тех пор, пока его корпус не опустится на достаточную высоту, и лишь тогда склоняет свою длинную шею. Не менее интересно наблюдать стадо жирафов в движении. На мой взгляд, ради одного этого зрелища стоит приехать в Национальный парк Крюгера. Когда жирафы бегут, кажется, будто они передвигаются на пружинных ходулях. Ноги они переставляют, как лошадь при галопе — сначала две задние, затем две передние. Длинные шеи раскачиваются взад и вперед, короткие хвостики вытянуты в воздухе. В общей массе движение выглядит довольно нелепым. Однако мне говорили, что на короткой дистанции жирафы способны развивать скорость до тридцати пяти миль в час, а это, согласитесь, немало!
При первом взгляде на жирафа возникает мысль: бедный безобидный вегетарианец, он, должно быть, становится легкой добычей для хищников. Как выяснилось, это не совсем так. Природа обеспечила жирафа неплохими средствами самозащиты: задние ноги его способны лягать с силой парового молота, все жизненно важные внутренние органы надежно защищены шкурой толщиной в дюйм, а длиннющая шея обеспечивает отличный обзор местности. По сути, жираф представляет собой самую высокую сторожевую башню в природе. Даже лев вынужден относиться к нему с уважением.
После обеда мы приехали на берег широкой реки, где нежилось небольшое стадо бегемотов. Около десятка животных засели в воде так, что наружу торчали лишь макушки голов, увенчанные маленькими, бдительными, как у терьеров, глазками. Время от времени один из бегемотов с громким плеском погружался на глубину, чтобы через несколько минут снова вынырнуть за глотком воздуха. Вот таким образом гиппопотамы и проводят большую часть дня — плавая и ныряя на дно реки, по которому разгуливают на своих четырех, как по подводному бульвару. Они издают весьма своеобразные звуки — нечто среднее между ревом и хрюканьем. Бегемоты очень любопытные животные: стоило нам посвистеть или что-либо крикнуть, как они сразу же высовывали головы из воды и начинали ими вертеть в поисках источника необычного звука.
Я составил список животных, которых увидел в парке за два дня: львы, жирафы, гиппопотамы, зебры, бородавочники, водяные козлы, импалы, иньялы, антилопы гну, обезьяны, шакалы, куду, а также множество птиц с незнакомыми мне названиями. За все время пребывания в заповеднике я не встретил ни одной змеи, хотя вот что пишет полковник Стивенсон-Гамильтон в своей книге: «Саби-Буш печально знаменит мамбами; число змей, приходящееся на квадратную милю, здесь выше, чем в любой другой части Африки».
Интересно, многие ли посетители Национального парка Крюгера осознают, в чем его основная ценность? А ведь этот заповедник дает нам представление о том, как выглядит мир, живущий по законам природы. Собственно, закон здесь всего один, и сводится он к тому, что выживает сильнейший (понимай: наиболее приспособленный к жизни). Весь животный и растительный мир следует этому закону, и лишь человек позволяет себе пренебрегать сим непреложным правилом. Хищникам в этой схеме отводится особая роль: природа использует их как инструмент для совершенствования животных. Ибо, в отличие от человека, они убивают не сильнейших, а слабейших.
Автор книги «Дикая природа Южной Африки» анализирует то чрезвычайно сложное и деликатное равновесие, которое складывалось в диком вельде на протяжении столетий. В балансе этом учитывается множество факторов: уровень рождаемости и срок жизни отдельных видов животных, пол нарождающихся детенышей и, конечно же, разумное соотношение между количеством хищников и численностью их жертв. Полковник Стивенсон-Гамильтон приходит к выводу, что без львов и прочих плотоядных животных вельд очень скоро бы превратился в безжизненную пустыню.
Вот что он пишет:
Львы осуществляют своеобразную «отбраковку» слабейших животных — тех, кто уступает своим собратьям в силе, ловкости и сообразительности и в силу этого становится жертвой хищников. Таким образом, выживают (и дают потомство) наиболее здоровые и приспособленные животные, что в конечном счете способствует усовершенствованию всего вида. Кроме того, оперативное уничтожение больных особей ставит барьер на пути распространения многих опасных заболеваний, которые в противном случае могли бы перерасти в эпидемии и значительно снизить численность животных, вплоть до полного их вымирания. И еще один немаловажный аспект. В отсутствие хищников травоядные очень быстро бы расплодились, что привело бы к перенаселению вельда и, как следствие, к истощению пастбищ. А там, где не хватает корма, животные голодают и гибнут сотнями. В результате нынешний вельд уже через несколько лет превратился бы в безжизненную пустыню, и понадобился бы не один десяток лет, чтобы восстановить плодородие земли и заново населить ее млекопитающими. Таким образом, мы видим, что существование хищников приносит пользу не только фауне вельда, но и его флоре…
Тот же самый жестокий закон выживания действует и в среде самих хищников. Животное, которое в силу каких-то причин утратило способность охотиться, неизбежно обречено на смерть.
Вот о чем я размышлял, сидя в роскошном купе салона-вагона, который вез меня по жаркой стране манговых джунглей. Мягко шелестели лопасти электровентиляторов. Завтра утром мы проснемся в Йоханнесбурге.
Водопад Виктория находится в Южной Родезии. От Йоханнесбурга его отделяет тысяча восемьсот пятьдесят миль. Но я выяснил, что это огромное расстояние легко преодолеть при помощи авиатранспорта, благо самолеты летают три или четыре раза в неделю. От Йоханнесбурга до Булавайо всего четыре часа лета, а там можно сесть на ночной поезд, который утром доставит вас практически к вожделенному водопаду. Короче, я решил воспользоваться этим заманчивым способом. Должен сказать, что я колебался, ехать ли туда вообще. Меня мучили дурные предчувствия, ведь нередко бывает, что величественные природные явления выглядят куда более эффектными в книжках, нежели в реальности. А так не хотелось разочаровываться!
Перечитывая литературу, посвященную водопаду Виктория, я отметил два факта, которые поразили меня больше всего. Во-первых, этот гигантский водный каскад, чей рев слышен за мили, еще сравнительно недавно был неизвестен европейской науке и отсутствовал на географических картах. Лишь девяносто лет назад Дэвид Ливингстон добрался до здешних мест и, раздвинув ветви деревьев, в благоговейном страхе воззрился на это чудо природы. А во-вторых, меня несказанно удивило, что Сесил Родс никогда не видел главной достопримечательности своей страны. Водопад расположен на реке Замбези в том месте, где ее воды срываются в пропасть глубиной триста шестьдесят футов.