Роковой рейд полярной «Зебры» - Маклин Алистер. Страница 45

— Что это значит? — спросил Свенсон.

— А то, что на левой руке у него теперь осталось три пальца, включая большой, — прямо ответил Джолли.

Свенсон чуть слышно выругался и обратился к Генри.

— Боже мой, ну как ты мог забыть, что нужно всегда глядеть в оба, ты, опытный подводник! Ты же прекрасно знаешь — запоры на крышках надо проверять самым тщательным образом. Так почему ты этого не сделал?

— Просто в этом не было нужды, сэр. — Еще никогда Генри не выглядел столь подавленным и несчастным. — Я услышал щелчок и для верности подергал крышку. Она прочно сидела на запоре — это точно. Могу голову дать на отсечение, сэр.

— Да как же она могла сидеть на запоре? Ты только посмотри на руку доктора Карпентера! Боже мой! Ну сколько раз можно повторять — инструкции нужно соблюдать неукоснительно!

Генри молча уставился в пол. Джолли, который по понятным причинам выглядел не лучше моего, сложил свои инструменты, посоветовал мне отлежаться пару дней, выдал пригоршню каких-то таблеток и, устало пожелав всем спокойной ночи, направился к трапу, ведущему из отсека радиотехнической службы, где он возился с моей рукой. Свенсон сказал Генри:

— Ты тоже свободен, Бейкер. — Я впервые слышал, чтобы к Генри обращались по фамилии, — значит, Свенсон действительно поверил, будто старшина совершил серьезное преступление. — Завтра утром я решу, что с тобой делать.

— Насчет завтра не уверен, — проговорил я, когда Генри ушел. — Может, послезавтра. Или через пару дней. Тогда вы сможете принести ему свои извинения. Как, впрочем, и я. Мы оба должны извиниться перед ним. Крышка действительно была закреплена намертво. Я сам проверял, капитан Свенсон.

Свенсон уставился на меня холодным, бесстрастным взглядом. Спустя мгновение, он тихо спросил:

— Неужели вы думаете?…

— Кому-то пришлось рисковать, — сказал я. — Хотя, по правде говоря, особого риска тут не было — почти весь экипаж сейчас спит, и, когда все это случилось, на центральном посту не было ни души. Сегодня вечером в кают-компании кто-то услышал, как я просил у вас разрешения спуститься в кладовую медицинского имущества. Вскоре после ужина все отправились спать. Не спал только один человек — он терпеливо дожидался, когда я вернусь с «Зебры». Потом он тихонько прошел за нами вниз: ему повезло — в это самое время лейтенант Симс, вахтенный офицер, торчал на мостике и считал звезды на небе, так что центральный пост злоумышленник миновал беспрепятственно. Затем он открепил фиксирующий запор так, чтобы при этом крышка люка оставалась в вертикальном положении. С его стороны, конечно, то была чистая авантюра — откуда он мог знать, что я полезу в дверь первым? Впрочем, не совсем, он знал — Генри из вежливости обязательно пропустит меня первым. На это он и рассчитывал. Однако ж наш таинственный приятель просчитался — он надеялся, что крышкой меня зашибет насмерть…

— Сию же минуту пойду и выясню, чьих это рук дело, — заявил Свенсон. — Должен же быть хоть один, кто видел мерзавца. Кто-нибудь наверняка слышал, как он встал с койки…

— Не стоит тратить времени понапрасну, капитан. Мы имеем дело с очень умным противником — он просчитывает наперед каждый свой шаг. К тому же один неосторожный вопрос — и поползут слухи, они спугнут его, он ляжет на дно и достать его оттуда будет совсем непросто.

— В таком случае я посажу всех, к чертовой матери, под замок, и пусть там и сидят, пока не вернемся в Шотландию, — мрачно проговорил Свенсон. — Тогда уж точно не будет никаких неприятностей.

— Тогда-то мы уж точно не узнаем, кто убил моего брата и остальных шестерых — теперь уже семерых. Но кто бы это ни был, нужно, чтобы он сам выдал себя с головой.

— О Боже, дружище! Но не можем же мы сидеть сложа руки и ждать, пока он что-нибудь еще натворит, — с вполне понятным возмущением сказал Свенсон. — Что вы-то предлагаете делать?

— Начнем все сначала. Завтра же утром опросим всех уцелевших с «Зебры». Попробуем выяснить подробнее, как произошел пожар. Просто уточним кое-какие факты. И, думаю, узнаем немало интересного.

— Вы полагаете? — Свенсон покачал головой. — А я в этом сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Поглядите на себя. Совершенно очевидно, дружище, что он или они знают или догадываются, что вы у них на хвосте. И теперь будут держать ухо востро.

— Значит, вы считаете — на меня покушались именно поэтому?

— А что, разве тут могут быть какие-то другие причины?

— Да, но ведь Бенсона тоже чуть-чуть не угробили…

— Это еще как сказать. Я имею в виду — случайно это произошло или нет. Впрочем, случайность здесь не исключена.

— Вполне возможно, — согласился я. — А может, и нет. Если хотите знать мое мнение, все эти несчастные случаи вовсе не связаны с тем, что убийца якобы догадался, будто мы его подозреваем. Как бы то ни было, давайте подождем до завтра.

Была уже полночь, когда я вернулся к себе в каюту. Старший механик заступил на вахту, а Хансен спал, и я решил не включать свет, чтобы ненароком его не разбудить. Сняв ботинки, я, не раздеваясь, лег на койку и укрылся одеялом. Я не спал. Не мог уснуть, и все тут. Левая рука от локтя и ниже болела так, как будто побывала в медвежьем капкане. Дважды я доставал из кармана снотворное и болеутоляющее, что прописал мне Джолли, и оба раза убирал обратно.

Мне ничего не оставалось, как просто лежать и думать. И первая мысль, в которой я утвердился однозначно, заключалась в том, что на борту «Дельфина» есть некто, кому явно не по душе иметь дело в представителями медицинской профессии. Поразмыслив еще с полчаса и устав от всякого рода догадок, я тихонько встал с койки и прямо в одних носках направился в лазарет.

Я проскользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. В углу отсека горел красный ночник, и я, хоть и с трудом, разглядел лежащего на койке Бенсона. Я включил верхнюю лампу и, заморгав от внезапно хлынувшего на меня потока яркого света, взглянул на ширму в другом конце лазарета. За занавеской ничто не шелохнулось. Тогда я сказал:

— Только уберите руки с ключа, Роулингс, а то они у вас, верно, так и чешутся. Это я, Карпентер.

Занавеска резко ушла в сторону — за нею показался Роулингс: в руке у него был огромный ключ с обмотанным бинтами набалдашником. На лице Роулингса читалось явное разочарование.

— Я ожидал увидеть другого, — с укором проговорил он. — Я уж думал… Боже мой, док, что у вас с рукой?

— Не спрашивайте, Роулингс. Наш таинственный приятель постарался сегодня вечером. Думаю, он хотел вывести меня из игры. Вот только не знаю, надолго ли. И ему почти повезло. — Я поведал Роулингсу обо всем, что со мной произошло, и потом спросил:

— У вас есть человек, которому вы полностью доверяете? Впрочем, я уже знал, что он мне ответит.

— Забрински, — без колебаний заявил Роулингс.

— Не могли бы вы бесшумно прокрасться к нему в каюту и так же тихо, никого не подняв на ноги, привести сюда?

Как бы оставив без внимания мой вопрос Роулингс сказал:

— Но ведь он не может передвигаться, и вы это прекрасно знаете, док.

— Тогда принесите его на руках. Сил у вас, я думаю, хватит.

Роулингс усмехнулся и вышел. Минуты через три он уже вернулся с Забрински. А минут через сорок пять я, велев Роулингсу отдыхать, отправился обратно, к себе в каюту.

Хансен по-прежнему спал. Он не проснулся даже тогда, когда я включил боковое освещение. Корчась от боли, я медленно, с трудом влез в меховые штаны, отпер ключом свой чемоданчик и достал «люгер», а также пару запасных обойм к нему и сломанный нож, который капитан Свенсон нашел в топливном баке тягача. Сунув все это в карман, я вышел из каюты. Проходя через центральный пост, я сообщил вахтенному офицеру, что иду осмотреть двух полярников, оставшихся на «Зебре». Натянув на поврежденную руку меховую рукавицу, чтобы избежать лишних вопросов с его стороны, я спокойно двинулся дальше.

После тщательного осмотра пострадавших, я убедился, что с ними все будет в порядке. Пожелав двум матросам из команды «Дельфина», дежурившим возле них, доброй ночи, я вышел из домика, но направился не на лодку, а в пристройку, где стоял тягач, и засунул пистолет, обоймы и сломанный нож обратно в топливный бак. И только после этого вернулся на борт.