Ярость - Смит Уилбур. Страница 25

– Может, чуть дольше, – ответил Шаса. – В Йоханнесбурге я пробуду не меньше четырех дней.

И с удовольствием подумал о Мэрилин из Массачусетского технологического и ее IBM-701.

Дэвид Абрахамс убедил Шасу поручить рекламную кампанию «Серебряной реки» одному из пиарщиков из числа тех, что в последнее время расплодились во множестве и к которым Шаса относился очень подозрительно. Несмотря на первоначальные опасения, он вынужден был неохотно признать, что мысль не так уж плоха, хотя и обойдется ему в пять с лишним тысяч фунтов.

Они пригласили издателей лондонской «Файнэншл таймс» и «Уоллстрит джорнел» с женами, а потом оплатили все их расходы на пятидневную поездку в Национальный парк Крюгера. Были приглашены все журналисты местных газет и радио, а в качестве неожиданного поощрения приглашение посетить прием приняла нью-йоркская телевизионная группа «Норт американ бродкастинг студиос», снимающая передачи из цикла «Внимание, Африка».

В вестибюле здания «Горно-финансовой компании Кортни» установили двадцатипятифутовую действующую модель копра, который вырастет над шахтой «Серебряная река», и окружили модель большой выставкой диких протей; выставку подготовила та группа дизайнеров, которая в прошлом году получила золотую медаль на цветочной выставке в Челси в Лондоне. Зная, что журналистов всегда мучит жажда, Дэвид выставил сто ящиков «Моэ-Шандон» [22], хотя мысль предложить выдержанные вина Шаса отклонил.

– Даже обычное вино для них чересчур хорошо.

Шаса не жаловал газетчиков.

Дэвид также нанял танцовщиц из «Ройял свази спа» [23]. Перспектива увидеть обнаженную женскую грудь привлекала не менее, чем шампанское: для южно-африканских цензоров женский сосок был опасен, как «Коммунистический манифест» Карла Маркса.

По приезде каждый гость получал памятный подарок: красочный буклет, сертификат на приобретение акции «Серебряной реки» достоинством в один фунт и миниатюрный брусок подлинного южно-африканского золота в двадцать два карата, с логотипом компании. Дэвид добился у Резервного банка разрешения ставить на эти бруски подлинное южно-африканское клеймо, и те по цене почти тридцать долларов за каждый составили основную часть рекламного бюджета, но вызванное ими оживление и последующее обсуждение в прессе вполне оправдали затраты.

Шаса выступал до того, как «Моэ-Шандон» затуманит мозг гостей или их отвлечет женское шоу. Шаса всегда наслаждался публичными выступлениями. Ни фейерверк фотовспышек, ни яркий свет дуговых прожекторов, установленных телевизионной группой НАБС, не мешали ему наслаждаться вечером.

На сегодняшний день «Серебряная река» была одним из главных достижений в его послужном списке. Шаса один сообразил, что, возможно, золотоносный слой в Свободной Оранжевой республике дает ответвление от главной жилы Витватерсранда, и лично выбивал разрешение на разведывательные работы. И только когда на глубине почти в полторы мили алмазные буры наткнулись на золотоносный углеродный проводник, справедливость решения Шасы подтвердилась. Жила оказалась богатой сверх всяких ожиданий: тонна руды давала 26 пеннивейтов [24] чистого золота.

Сегодня был вечер Шасы. Он обладал особым даром извлекать из всего, что делает, наслаждение, до последней унции, и теперь стоял в ярком свете – высокий, любезный, в безукоризненном смокинге. Черная повязка на глазу придавала ему лихой и опасный вид; Шаса был так спокоен, так хорошо держал в руках себя и управление своей компанией, что без усилия привлекал всеобщее внимание.

Все слушали, аплодируя в нужных местах, слушали зачарованно, как он рассказывает о масштабных вложениях и о том, как эти вложения помогут укрепить связи Южной Африки с Великобританией и со всем Содружеством Наций, как возникнут новые дружеские связи с Соединенными Штатами, откуда он надеялся получить до тридцати процентов инвестиций.

Когда Шаса умолк под гром аплодисментов, для ответного слова поднялся лорд Литтлтон, глава банка, обеспечивающего выпуск акций. Худой, седовласый, в смокинге – простом, чуть старомодного кроя, с широкими отворотами брюк, что должно было подчеркнуть его аристократическое презрение к последней моде. Он рассказал о прочных связях своего банка с «Компанией Кортни» и о том напряженном интересе, который новая компания вызвала в лондонском Сити.

– С самого начала мы, в банке Литтлтона, нисколько не сомневались, что легко заработаем свою долю на распространении акций. Мы знали, что акции разойдутся. И сегодня вечером я с огромным удовольствием стою перед вами и заявляю: я с самого начала так говорил! – Послышался гул комментариев и обсуждений, и лорд поднял руку, призывая к тишине. – Я хочу сказать вам кое-что, чего не знает даже Шаса Кортни и о чем сам я узнал всего час назад.

Он сунул руку в карман, достал листок телекса и помахал им.

– Как вы знаете, подписные листы на акции компании «Шахта «Серебряная река» были открыты сегодня утром в 10 часов по лондонскому времени, то есть в восемь по южно-африканскому. Когда несколько часов назад мой банк закрылся, мне прислали этот телекс. – Он водрузил на нос очки в золотой оправе. – Зачитываю: «Пожалуйста, передайте поздравления мистеру Кортни и «Горно-финансовой компании Кортни» как выпускающей акции шахты «Серебряная река». Точка. К 4 часам дня лондонского времени спрос в четыре раза превысил предложение. Точка. Банк Литтлтона».

Дэвид Абрахамс пожал Шасе руку, первым поздравив его. Под гром аплодисментов они радостно улыбались друг другу. Наконец Шаса отнял руку и спрыгнул с помоста.

Сантэн Кортни-Малкомс, сидевшая в первом ряду, вскочила ему навстречу. Она была в платье из золотой парчи и надела полный комплект бриллиантов, каждый из которых был старательно отобран из добытых за тридцать лет на шахте Х’ани. Стройная, сверкающая, красивая, она пошла сыну навстречу.

– Теперь у нас есть все, мама, – прошептал он, обнимая ее.

– Нет, chеri, всего у нас никогда не будет, – прошептала она в ответ. – Это было бы так ужасно. Всегда есть то, к чему можно стремиться.

С поздравлениями ждал Блэйн Малкомс, и Шаса повернулся к нему, все еще обнимая Сантэн за талию.

– Грандиозно, Шаса. – Блэйн пожал ему руку. – Ты это заслужил.

– Спасибо, сэр.

– Какая жалость, что Тара не смогла приехать, – продолжал Блэйн.

– Я хотел, чтобы она приехала, – сразу занял оборонительную позицию Шаса. – Но она решила, что не может опять так скоро оставить детей.

Их окружила толпа, все поздравляли их и смеялись, но Шаса увидел поблизости женщину, руководившую его пиар-кампанией, и стал пробиваться к ней.

– Ну, миссис Энсти, ваша работа – предмет нашей гордости.

Он улыбнулся ей, вложив в улыбку все свое очарование. Миссис Энсти была высокой и, пожалуй, костлявой, ее светлые шелковистые волосы густым занавесом падали на обнаженные плечи.

– Я всегда стараюсь полностью удовлетворить клиента. – Джил Энсти опустила глаза и чуть надула губы, придавая своим словам двусмысленность. С самой встречи накануне они непрерывно подшучивали друг над другом. – Но, боюсь, у меня есть для вас еще работа, мистер Кортни. Потерпите меня еще немного?

– Сколько пожелаете, миссис Энсти.

Шаса принял игру. Миссис Энсти взяла его под руку и повела в сторону, прижимаясь чуть сильнее, чем было необходимо.

– Телевизионщики из НАБС хотят взять у вас пятиминутное интервью для своего фильма из цикла «Внимание, Африка». Это прекрасная возможность обратиться непосредственно к пятидесяти миллионам американцев.

Телевизионная группа установила свое оборудование в зале заседаний; прожекторы и камеры были нацелены на дальний конец длинной комнаты, где на деревянной стенной панели висел портрет Сантэн кисти Анниони [25]. Группа состояла из троих мужчин, молодых и небрежно одетых, но явно профессионалов, и девушки.