Топ и Гарри (Художник А. Громов) - Вельскопф-Генрих Лизелотта. Страница 4

— Когда произошло все то, о чем ты рассказал нам, Матотаупа?

— Прошлым летом.

— Где же была ваша палатка зимой, в снежное время и время морозов?

— В городах белых людей.

Последовало долгое раздумье жреца. Вождь черноногих, сидящий рядом, не задавал вопросов и не произнес ни единого слова. Он только слушал. Он доверил решение жрецу. И тот наконец заговорил:

— Я буду разговаривать с духами. Вы придете ко мне, как только солнце достигнет полудня.

Матотаупа поднялся и, не говоря ни слова, вместе со всеми покинул палатку.

Девушка дакота направилась через стойбище к своей палатке, вождь — к своей, а Матотаупа с сыном — к коням. Они взяли своих Рыжего и Серого и выехали в прерию. Ехали они не торопясь и не отъезжали далеко, чтобы их поездку не приняли за попытку убежать. Остановившись на обсушенном солнцем склоне холма, они пустили коней пастись, а сами уселись на траву. Матотаупа закурил трубку, а Харка, как всегда, принялся жевать сухую травинку. И до самого полудня оба не произнесли ни слова, а когда солнце достигло зенита — двинулись назад. Коней они снова отвели на истоптанный луг к ручью и отправились к палатке жреца, в которой только что смолкли звуки барабана. Подошел к палатке и вождь черноногих. Мальчик и мужчины вошли в палатку. Девушки дакота не было.

С утра здесь ничего не изменилось. Жрец неподвижно стоял у очага, и казалось, что со времени состоявшегося разговора не протекло долгих часов. Но только казалось. Все знали, что жрец принял решение и этому решению придется подчиниться, так как это решение Великого и Таинственного.

Жрец жестом предложил вошедшим сесть. Он заговорил на языке дакота. Произношение его было несколько непривычно, говорил он не торопясь, но отчетливо. Отец с сыном понимали его. Вождь черноногих, по-видимому, был немало удивлен, что жрец заговорил на чужом языке.

— Матотаупа, ты пришел сюда, чтобы жить в наших палатках, — начал жрец. — У нас достаточно воинов, и оружие приносит нам победы. В наших палатках большие запасы мяса бизонов, антилоп и оленей, и помощь нам не нужна. Но кто силен, для того не позор стать еще сильнее. Где живут смелые воины, другие смелые воины всегда желанны. Поэтому духи не препятствуют тебе и твоему сыну поселиться в наших палатках. Но может пройти много лет и зим, прежде чем совет решит принять вас в наше племя.

Жрец повторил все сказанное для вождя черноногих на языке сиксиков, и тот выразил свое согласие.

— Вы должны жить у нас не просто как гости, — продолжал жрец, — но и как наши братья. Такими вы уже себя показали, когда привели нас к Темному Дыму. Но следующая ваша задача будет труднее.

— Назови ее, — сказал Матотаупа.

— Мы обнаружили следы воина, который тайком побывал в наших палатках. Мы думаем, что он разговаривал с девушкой дакота. Девушка эта из рода, во главе которого юный Тачунка Витко. Может быть, его люди замышляют нападение на нас и это был разведчик? Возможно, он и еще раз явится сюда, тогда надо попытаться поймать его. Надо хорошенько наблюдать за девушкой, надо подслушать, если она с кем-нибудь станет разговаривать на языке дакота. Ты готов нам помочь?

— Хау, — ответил Матотаупа, не дрогнув и не опустив взгляда.

— Мы выделим тебе и твоему сыну палатку, а эту девушку поселим вместе с вами, как твою дочь. Тогда тебе будет легче наблюдать за ней.

— Хау, — ответил Матотаупа, но голос его прозвучал по-иному; трудно было сказать, обратил ли на это внимание жрец.

Жрец пересказал содержание разговора вождю сиксиков, затем попрощался, и все покинули палатку.

Ослепительно сиял день. У большинства типи стенки были подняты, свет и воздух проникали внутрь, и можно было видеть, чем заняты их обитатели. Женщины скоблили горшки, вытряхивали одеяла, укладывали сучья около очагов, кроили и сшивали кожи, украшали их узорами из окрашенных в разные цвета игл дикобраза.

Вождь привел гостей в свою типи и послал за девушкой дакота. Когда она явилась, он показал ей сложенные рядом кожи и жерди и жестом пояснил, что их надо отсюда унести, сам же с гостями отправился на южную окраину стойбища выбрать место для палатки. Матотаупа показал вождю приглянувшийся участок. Вождь кивнул головой и жестами приказал девушке приступить к постройке. Она принялась за дело, не выказывая ни радости, ни неудовольствия.

Возвратившись в свою типи, вождь подарил Матотаупе и Харке много одежды, одеял и шкур. Видно, он был удачливым охотником, и бизоньи шкуры, шкуры антилоп, куртки, легины, одеяла, мокасины лежали целой грудой. Он мог делать щедрые подарки, не становясь беднее. Впрочем, все это соответствовало представлению Харки о вожде. Только теперь у Харки нашлось время получше рассмотреть этого человека. Одет он был очень добротно. Выражение лица вождя, его глаза, складки вокруг рта свидетельствовали о решительности и воле. Харка не сомневался, что вождь пользовался большим авторитетом не только в этом небольшом стойбище, но и среди всего племени сиксиков. Конечно, власть жреца была сильнее, но и это не удивляло Харку, ведь, судя по всему, жрец был хорошим лекарем и первейшим мудрецом.

Девушка дакота скоро перетаскала жерди и бизоньи шкуры. Одна из пожилых женщин принялась помогать ей. Матотаупы и Харки это женское дело не касалось; они спокойно подождали, пока будет сооружена палатка, и перенесли в новое жилище оружие. Девушка к этому времени закончила рыть углубление для очага. Она развернула бизоньи шкуры и застелила ими землю, потом принялась носить сучья. Когда топлива, на ее взгляд, было достаточно, она принесла горшки, коробы, миски, ложки, принадлежности для шитья и все свои вещи. Затем она разожгла очаг — и в типи весело затрещал огонь.

— Как тебя зовут? — спросил Матотаупа.

— Уинона.

Харка, чистивший в глубине палатки ружье, даже вздрогнул. Уинона — это было довольно распространенное у дакота имя, и означало оно — первородная дочь. Ничего удивительного, что девушка носила такое же имя, как и сестра Харки. Но в этот момент ни Матотаупе, ни Харке и в голову это не пришло, настолько поразило их неожиданное совпадение.

— Сколько ты видела зим? — спросил Матотаупа.

— Четырнадцать.

Следовательно, девушка была на год старше Харки. Ее мог бы уже взять в жены какой-нибудь молодой воин.

— Я буду называть тебя Звезда Севера, — сказал Матотаупа. — Теперь ты моя дочь.

Девушка ничего не ответила. Она села в стороне от очага, подальше от Харки и стала продолжать свое, начатое в другой палатке, рукоделие. Харка продолжал чистить ружье, хотя оно уже давно блестело, и задумался. Он старался представить себе юного вождя Тачунку Витко, который, несмотря на молодость, уже пользовался известностью среди дакота. Его имя называлось даже вместе с именем Татанки Йотанки — верховного жреца племени дакота.

Слишком уж необычно было для Харки сидеть рядом с девушкой, которая говорила на его языке, носила точно такое же имя, как его сестра, и, возможно, уже этой же ночью могла оказаться его непримиримым врагом. Впрочем, может быть, подозрения напрасны и Звезда Севера ни при чем? Может быть, она и не состоит в связи с врагами?

С врагами?!

А кто для этой девушки враг и кто — друг? Ведь она — дакота.

ТАЧУНКА ВИТКО

Под вечер Матотаупа с Харкой направились к лошадям, чтобы побыть вдвоем. Оба молча стояли рядом, обоим хотелось после зимы, проведенной в шумных городах белых, насладиться тишиной прерии. Их взор мог найти покой в бескрайних просторах, озаренных светом догорающего дня. Позади них остроконечные палатки-типи отбрасывали длинные тени на берег ручья. Спокойно поблескивала на песчаных банках вода. Люди были уже в палатках. К лошадям подошли два воина, которым предстояло охранять табун. Ветер слегка шевелил прошлогоднюю траву, сквозь которую пробивалась молодая зелень.

Расположение палаток, берег ручья, луг, невысокие ближние холмы, протянувшиеся к поселку, следы лошадей и людей — все занимало внимание Матотаупы. Харка, как и отец, пытался вникнуть во все подробности. Оба снова и снова присматривались к палатке, в которой раньше жила девушка дакота; палатка была третьей от нового жилища Матотаупы, что находилось на южной оконечности поселка. Отец и сын понимали друг друга без слов.