У самого синего моря. Итальянский дневник - Осис Наталья. Страница 6

Пока мы собирали документы и выпивали с друзьями, Сашина мама готовилась к исполнению обязанностей бабушки. Четырехлетний Петька покорил раз и навсегда ее сердце, вложив на прогулке свою ладошку в ее руку. Она немедленно сказала, чтобы он звал ее nonna(что значит «бабушка»), купила русско-итальянский разговорник и начала готовить все для Петькиного окончательного переезда. Первым делом она переоборудовала комнату для гостей в детскую. Как ей – хрупкой и элегантной восьмидесятилетней старушке – это удалось, я не очень хорошо понимаю. Иногда я подозреваю, что у нее, как у диснеевских принцесс, есть свои волшебные помощники – и это они для нее все разбирают, выносят, вытряхивают, переставляют, потому что как иначе объяснить сверхъестественные способности нонны, я не знаю. Впрочем, по нонне сразу видно, что она за хорошую работу всегда готова дать на чай (а в Генуе такие люди большая редкость). В общем, мне очень жаль, что я не видела, как она руководила командой грузчиков, но зато мне удалось пронаблюдать, как она элегантно управлялась с чиновниками: прохождение всех бюрократических процедур она взяла на себя. Подтверждение нашего брака в мэрии, вид на жительство, прописка, медицинская страховка, регистрация в налоговой службе – все скучные и долгие формальности, связанные с переездом в другую страну, были преодолены благодаря моей новой свекрови на удивление легко. Маленькая, собранная, энергичная, элегантная, она семенила впереди меня к очередному окошечку, привставая на цыпочки, протягивала приготовленные документы, улыбалась, и суровые дядьки при исполнении немедленно расцветали ответными улыбками, бегали куда-то сами делать недостающие фотокопии, назначали следующее собеседование через самый короткий срок – другими словами, делали все возможное и невозможное. Когда в окошечке оказывалась суровая тетка, нонна выкатывала на позиции тяжелую артиллерию. «Конечно, мы понимаем, что такой порядок, – говорила она, – но как же ребенок!» – и пододвигала поближе к тетке Петькину фотографию. «Ой, какой милый, – немедленно сдавалась тетка, – сколько ему?» Через пару минут разговора о детях тетка тоже была готова сделать все возможное и невозможное. Для меня это были сплошные чудеса, я с итальянскими бюрократами уже сталкивалась и нашла, что они ничуть не лучше русских, но Сандро немедленно мне все объяснил: глядя на такую пожилую, но очень активную для своих лет синьору, которая хлопочет за детей и внуков, все немедленно вспоминают своих собственных мам. Мама для итальянца – святое. А нашу нонну как будто специально придумали как собирательной образ итальянской мамы.

Разумеется, прежде всего нонна озаботилась записать Петьку в детский сад – интересы детей прежде всего! – и сделала это очень вовремя. Под руководством нонны, переводившей для меня итальянский бюрократический на итальянский человеческий, я подала запрос в детский сад до того, как мы с Сандро поженились. И мне как матери-одиночке без единого родственника в Генуе немедленно предоставили на выбор два или три детских сада. Мы выбрали очень милый детский садик в пяти минутах ходьбы от дома, куда мой сын и пошел в сентябре – через год с небольшим после того, как мы с Сандро познакомились.

Но все-таки женским журналам надо было бы сделать поправку. А что, если не у всех потенциальных мужей есть такие замечательные мамы, готовые организовать все для будущей семейной жизни в кратчайшие сроки? Как тогда управиться за год? Или женские журналы не имели в виду такие сложные случаи, как наш?

Vendemmia

Сбор винограда

Наша итальянская подружка Сильвия позвала нас собирать виноград в деревушке, где живут ее родители. «Деревушка» – это, конечно, совсем неправильное слово, «поселок» тоже не подойдет, ну а про «райцентр» лучше и не вспоминать… Наверное, рассказывать надо так: где-то далеко, почти на самой границе Тосканы и Лигурии, на высокой горе стоит замок, около замка теснятся каменные дома с островерхими крышами, а вокруг глухая чаща. Все это называется Веццано. Домов и на полсотни не наберется, по-моему. Красота просто неправдоподобная. Маленький сказочный городок. Не хватает только братьев Гримм с котомками, как в фильме Гилиама. Горбатые улицы и устремленные вверх дома. Внутри домов очень просторно и аскетично. На полу – мозаика, на стенах – фрески. Мебель старинная? Эта – нет! Это новая, девятнадцатого века. А старое вот тут: восемнадцатый, семнадцатый, шестнадцатый век и так далее.

До виноградников от Веццано десять минут ходу. Густой лес, темная зелень, там и сям среди зелени видны морены – гигантские древние камни, оставленные здесь ледником. Вот он сползал здесь, облизывал эти горы своим языком, и какие-то крошки повыпадали. Я все ждала, что сейчас из-за валуна выйдет волк и скажет человечьим голосом… но нет, не вышел. Зато нам навстречу пробежала какая-то пигалица в красной бейсболке, с корзиночкой в руке, что-то мелодично пропела Сильвии, сделала книксен и убежала.

Виноградники вокруг Веццано оказались похожи на русские огороды в пригородах. Небольшие площади, которые обрабатываются явно только по выходным: сельским хозяйством серьезно в Лигурии уже мало кто занимается. Но литров сто-двести каждая семья за год вырабатывает. Свое-то вино, знамо, лучше, чем покупное. Родители Сильвии – руководитель крупной компании и госслужащая среднего звена – с непонятной мне робостью посматривали на молодого человека Сильвии по имени Марко Джорчелли, видно, что им было неловко за свой виноградник и непрофессиональный к нему подход. Постепенно я стала понимать, в чем дело. Марко родился и вырос в Пьемонте, в той его части, где делают знаменитые на всю Италию вина: Dolcetto, Barbera, Barolo, Freisa. А здесь, конечно, так, баловство, а не виноградники…

Но работали мы серьезно – целый день, вполне достаточно, чтобы почувствовать себя итальянскими крестьянами, – срезали виноград, складывали его в пластиковые бадейки, приминали руками, чтобы больше влезло. Даже как-то страшно было сначала: виноград – и вдруг уминать, как хлебный мякиш. Бадейки оттаскивали к большим чанам, тоже пластиковым. Я, признаться, была разочарована… Ну что это? А где корзины из ивовых прутьев? А где… ну ладно, не знаю, из чего должны быть чаны, но не из пластика же? Правда, когда я в первый раз ехала в русскую деревню, я там тоже надеялась с коромыслом по воду ходить. Кто бы мне его хоть показал там, это коромысло…

Потом отплясывали в гигантской бочке вместе с местными жителями – показушничали, конечно, потому что виноград давно уже не мнут ногами, а отжимают по всем правилам науки. Но чтобы сбор винограда оставался праздником, небольшую часть винограда и мнут, и жмут, и носят по старинке. Нам тоже достался кусочек исторической вендеммии – вот мы и в бочке плясали, и факелы жгли, и участвовали в костюмированном шествии – в общем, участвовали в самой настоящей vendemmiaв малюсеньком местечке в горах – средневековой деревне…

А вот по неправдоподобно средневековой улице идет мальчик – весь в татуировках и колечках, штаны с попы сползают, ирокез на голове зеленый, и вообще на вид – страшный возмутитель спокойствия и хулиган. Родители Сильвии, заметив его, радостно окликают:

– Сiao, giovannoto! Ты на теннис?

На что вообще хулиган очень вежливо отвечает:

– Здравствуйте, синьоры. Нет, я иду праздновать. Мы виноград уже весь собрали, целый день работали. А вы?

– А мы вот только привезли!

– А мы уже и отжали! Хорошего вам вечера!

– Тебе тоже!

Со страшным ревом скатывает скутер с горки и тормозит перед Петькой, который старательно выковыривает брусчатку из мостовой, называется она поэтически на генуэзском диалекте: creuza(произносится «крёза», почти как принцесса Грёза, – в Италии говорят, что генуэзцы – скупердяи, но поэты: они поменяли местами верх и низ – черепица у них серая, а мостовая – оранжевая). Со скутера ссыпается мальчик лет одиннадцати-двенадцати, следом спешит папа, который дал ребенку на скутере покататься (разрешено только с четырнадцати лет), рядом участок карабинеров, парочка этих самых карабинеров стоит у дверей и любуется небом.