Лоцман - Купер Джеймс Фенимор. Страница 91
- Залп! - скомандовал Гриффит голосом, который проник во все отделения корабля.
Крик, вырвавшийся из груди моряков, казалось, подбросил палубу судна, и фрегат задрожал как осиновый лист, когда его же крупные орудия, грянув разом, - а не по порядку, как обычно, ибо канониры не могли сдержать своего нетерпения, - откатились назад. Этот залп, должно быть, произвел на неприятельском судне ужасное опустошение, ибо вслед за ревом пушек воцарилась мертвая тишина, среди которой доносились лишь вопли и проклятия, как стоны осужденных душ. Пока американцы снова заряжали орудия, а англичане старались оправиться от замешательства, фрегат Конгресса медленно прошел мимо противника и уже огибал его нос, когда английский фрегат, оценив неравенство сил, в отчаянии направился прямо на врага. Оба корабля сошлись. Внезапный и яростный наскок англичан, выбросивших множество матросов на бушприт и в проходы вдоль борта, чуть не застиг Гриффита врасплох, но Мануэль, который одновременно с бортовым пушечным залпом начал стрелять по неприятелю из мушкетов, теперь сослужил добрую службу, приказав своим солдатам отогнать нападающих длительным огнем. Даже осторожный лоцман, разделяя общий порыв, на миг отвернулся от вражеских кораблей и обменялся с Гриффитом суровой улыбкой по поводу достигнутого успеха.
- Крепить их бушприт к нашей бизань-мачте, - скомандовал лейтенант, - и мы очистим их палубы!
Человек двадцать с радостью бросились выполнять это приказание, и одними из первых были Болтроп и лоцман.
- Теперь он в нашей власти! - крикнул штурман. - Мы теперь хозяева и можем разрубить их лохань на дрова! Ибо, клянусь богом…
- Замолчи, грубый человек! - тоном строгого порицания произнес лоцман. - Не поминай имени господа всуе, ибо через минуту ты можешь предстать перед ликом его!
Штурман, прежде чем соскочить с бушприта неприятельского судна на палубу фрегата, изумленно взглянул на лоцмана, который спокойно следил за разгоравшейся вокруг него битвой, как будто уже заранее обеспечил результат, и только глаза его горели воинским пылом!
Грозный вид англичан и их воинственные крики воспламенили дух полковника Говарда. Протолкавшись к борту корабля, он ободрял своих друзей и звал их вперед.
- Замолчи, старый ворон, - крикнул штурман, хватая его за шиворот. - Убирайся в трюм, не то я прикажу выстрелить тобой из пушки!
- Сдавайся, мятежник! - закричал в ответ полковник, разгоряченный пылом сражения. - На колени! Проси пощады у оскорбленного тобой государя!
Воодушевленный минутной надеждой, старик схватился со своим жилистым противником, но исход этой короткой схватки еще не был решен, когда англичане, отброшенные огнем морской пехоты и грозным фронтом абордажников во главе с Гриффитом, отступили на бак своего корабля и попытались снова открыть огонь по противнику в ответ на смертоносные удары по корпусу их корабля из управляемой Барнстейблом пушки. Однако им удалось навести на американцев только одно орудие, заряженное картечью. Выстрел последовал с такого ничтожного расстояния, что даже пламя коснулось лиц американцев. Полковник начал уже изнемогать в объятиях своего врага, но в миг этой вспышки руки, державшие его за горло, ослабли, и оба борющихся беспомощно упали на колени, глядя друг на друга.
- Что, брат, - с угрюмой улыбкой воскликнул Болтроп, - досталось и тебе, ха!
Но полковник уже ничего не ответил, и оба они упали на палубу, где и остались беспомощные среди грохота и дикой суматохи сражения.
Пока кипела яростная битва, стихии не прекращали своей работы. Американский фрегат, увлеченный поднявшимся ветром и большой волной, был отнесен на некоторое расстояние вперед и развернут перпендикулярно к носу противника. Слабые железные и пеньковые крепления, соединявшие оба корабля, лопнули, как буксирные тросы, и Гриффит увидел, как бушприт англичанина был вырван из корпуса и упал в море. За ним постепенно начали рушиться другие части рангоута, и вскоре лишь несколько бесполезных снастей из всего величавого такелажа висело у основания мачт. Когда американский фрегат вышел из дымового облака, в котором остался его побежденный противник, молодой человек вспомнил о других неприятельских кораблях, с которыми ему теперь предстояло сражаться, и с тревогой взглянул на горизонт.
- Мы счастливо отделались от тридцатидвухпушечного, - заметил он лоцману, который с необыкновенным интересом следил за его действиями, - но вот еще один направляется в нашу сторону. У него столько же пушек, сколько у нас, и он, по-видимому, намерен побеседовать с нами. Кроме того, девяностопушечный корабль тоже не стоит на месте. Боюсь, он скоро явится сюда!
- Мы должны воспользоваться нашими брасами и парусами, - ответил лоцман, - и ни в коем случае не сближаться со вторым фрегатом. Придется вести двойную игру, сэр: пустим в ход наши пушки, но одновременно попытаемся уйти от второго противника.
- Тогда нам нужно спешить, ибо он уже убавляет парусов и так быстро приближается к нам, что мы скоро услышим его. Что вы предлагаете, сэр?
- Пусть он забавляется со своими парусами, - ответил лоцман. - Когда он решит, что все в порядке, мы пошлем на реи сразу сотню матросов и поставим все паруса снизу доверху. Мы обгоним его в ту минуту, когда он меньше всего этого ожидает. Если только нам удастся поставить его в кильватер к нам, мы уйдем ото всех.
- Погоня в кильватер - дело долгое, - согласился Гриффит. - Может быть, такой план и приведет к успеху… Очистить палубу и унести раненых вниз! А так как у нас и без того полно хлопот, все те бедняги, кто расстался с жизнью, немедленно должны отправиться за борт.
Эта печальная обязанность тотчас же была выполнена, а молодой командир фрегата между тем возвратился к своим обязанностям с сосредоточенным видом человека, сознающего всю лежащую на нем ответственность. Его занятия не помешали ему, однако, услышать, как Барнстейбл нетерпеливо подзывал к себе молодого Мерри. Обернувшись на голос, Гриффит увидел Барнстейбла, с тревожным видом высунувшегося из люка. Лицо его почернело от дыма, он был без мундира, а на рубахе видны пятна крови.
- Мерри, - крикнул Барнстейбл, - не ранен ли мистер Гриффит? Говорят, что на шканцах одним снарядом унесло на тот свет несколько человек.
Прежде чем Мерри успел ответить, глаза Барнстейбла, проверяя состояние оснастки судна, встретились с приветливым взором Гриффита, и с этой минуты между друзьями восстановилось доброе согласие.
- А, вы здесь Гриф, и шкура у вас, я вижу, цела! - воскликнул, радостно улыбаясь, Барнстейбл. - Бедного Болтропа положили в одну из его кладовых… Продержись их бушприт еще десять минут, я бы показал этим англичанам!
- Все, быть может, к лучшему, - заметил Гриффит. - Но что вы сделали с теми, кого мы особенно обязаны защищать?
Барнстейбл выразительным жестом указал на трюм и ответил:
- Сидят на тросах, где так безопасно, как только может быть среди дерева, железа и воды. Однако Кэтрин трижды поднималась…
В эту минуту Гриффита позвал лоцман, и молодым офицерам пришлось забыть о своих личных чувствах ради неотложных дел.
Корабль, с которым теперь предстояло сражаться американскому фрегату, был одинаковой с ним величины и с экипажем такой же численности. Внимательно оглядев его снова, Гриффит убедился, что неприятель приготовился к мужественной схватке.
Англичанин постепенно убавил паруса до нужного во время боя количества, а по некоторым движениям на его палубе лейтенант и его неотлучный помощник - лоцман - поняли, что он намерен сначала уменьшить расстояние между собой и противником на несколько сот ярдов, а затем уже начать атаку.
- Теперь поставьте все паруса, какие только у вас есть, - прошептал лоцман.
Гриффит поднял рупор и голосом, который донесся даже до неприятеля, крикнул:
- Все по реям, паруса ставить! Поставить все, что можно!
Всеобщий порыв был ответом на эту команду. По меньшей мере пятьдесят человек взлетели на головокружительную высоту рей, и широкие полотнища парусов расположились вдоль мачт с такой внезапностью, что казалось, будто могучая птица распустила крылья. Англичанин тотчас заметил свою ошибку и ревом артиллерии ответил на маневр противника. Гриффит с тревогой следил за действием ядер, свистевших у него над головой. Он вскрикнул от радости, убедившись, что лишь кое-где были срезаны незначительные детали оснастки, а мачты не пострадали. Однако он увидел, как несколько матросов, с судорожным отчаянием цепляясь за снасти, как раненые птицы - за ветви дерева, и падая от выбленки к выбленке, с тяжелым плеском рухнули в воду. Угрюмый фрегат с холодным равнодушием прошел мимо. В следующую минуту на мачтах и реях неприятельского корабля тоже появились матросы, отдававшие паруса, и Гриффит, снова приложив рупор к губам, громко крикнул: