Наезд на актеров - Черкасов Владимир. Страница 17

Кострецов принял на борт Катю с Мишкой. Они понеслись из Москвы подальше, в Калужскую область, на хорошо знакомую Сергею чистую речку Протву, приток Оки.

Протва текла под кручами старинного городка Боровска. Раньше там была вотчина военных, сплошь покрытая армейскими частями. Поэтому заводов тут не строили, публика бродить опасалась, вот и не изгадили Протву так, как многие реки Подмосковья.

Ближе к вечеру Кострецов зарулил к Боровску, около которого был старинный Боровский Пафнутьев монастырь. Его основали в XV веке, в нем содержались в заточении протопоп Аввакум, боярыня Морозова.

Подъехали к суровым крепостным стенам с квадратными шатровыми башнями. Вышли из машины и зашагали внутрь.

Монастырь недавно начал оживать, во дворе виднелся строительный мусор. В пятиглавом Рождественском соборе шла всенощная. Катя накинула косынку на голову, и они прошли под навес древних церковных сводов. Мишка, тараторивший всю дорогу, притих, разглядывая иконы. Катя и Сергей встали рядом с группой молящихся.

Кострецов заходил по роду службы в церковное подворье Антиохийского патриархата с Меншиковой башней (храмом Архангела Гавриила) на своем Архангельском переулке. Время от времени там тоже возникали проблемы, а потом он привык к этим храмам на его земле, стал как бы прихожанином. Иногда тянуло просто постоять и перекреститься.

Но здесь, в Боровском монастыре, все было по-другому. Стоя на службе рядом с Катей и Мишкой, среди языков горящих свечей и озерков лампад, Сергей остро почувствовал, что он мужчина, старший, и отвечает за эту женщину и ее мальчика перед ликами икон — окнами в инобытие.

Катя часто крестилась, кланялась. По ее лицу Сергей видел, что она-то сейчас думает не о нем. Под возгласы священника, хор певчих Катя, конечно же, молилась за погибшего мужа Лешу. Кострецов убедился в этом, когда, уходя, Катя поставила единственную свечу — за упокой.

Теплый вечер снова обнял их во дворе и манил рыбацкое сердце Кострецова длинными плетями уже желтеющих ив, склонившихся над монастырским прудом, подступавшим к стенам обители. Сели в машину, Сергей повез на давно известное ему местечко.

Он остановил «Волгу» на лужайке берега Протвы, притаившейся под крутым склоном. Здесь были тоже ивы и высокие кусты. Выгрузились. Сергей с Мишкой пошли за валежником для костра, а Катя распаковывала сумки.

Костер весело пылал, освещая уходящую в сумерки сталь реки, когда они дружно ели зажаренный Кострецовым на огне шашлык. Уставший за день от радостей и впечатлений Мишка вскоре захотел спать. Его уложили в натянутую палатку.

— Кать, — предупредительно сообщил Сергей, — я всю ночь ловить буду. Вы с Мишкой одни будете в палатке.

Она улыбнулась.

— Спасибо, что сказал, а то я уж не знала, как мы с тобой рядом ляжем.

Кострецову как-то не хотелось в ответ зубоскалить, да и он уже был весь в предстоявшей ловле.

Катя убирала со столика, а Сергей начал готовить донки. Он втыкал короткие удилища по берегу, суетился со знакомым всем рыболовам холодком в груди. Вот закинет сейчас, и что же произойдет там, в темных водах, где шевелили плавниками чешуйчатые охотники…

Он наживил крючки и стал забрасывать. Когда грузило последней донки точно приводнилось на намеченное место, Сергей отошел в центр их шеренги, присел на дождевик и сладко закурил. Оставалось ждать.

Луна дорожкой-саблей подчеркнула гладь перед ним, где-то всплескивались рыбы, уходя в почерневшие омута. Сергей дышал влагой, пахнущей осенними травами, и счастливо думал, что за его спиной у догорающего костра в палатке заснули женщина и мальчик.

Клевать на овсянку начало перед рассветом. Это были лещи, похожие на лапти, но больше брали подлещики. Сергей подсекал и легко выводил их, азартно посматривал на донки, заряженные червем. Тех могли атаковать окуни, необходимые для тройной ухи.

При первом свете зари ударило и по тем донкам. Сергей сумел сразу подсечь первого полосатого бандита. Этого приходилось волочь к берегу, как духового блатного при задержании. Окунь скакал, вырываясь из воды, пытался сорваться. Крупный был и осатанелый!

Сняв духарика с крючка, Сергей пустил его в садок, где тот сразу ударил хвостом уже вяло шевелящихся лещиков. Чуть позже Кость произвел арест еще нескольких с «татуировкой» под тельняшку.

На уху рыбы уже было достаточно. Но для тройной-то требовались и ершики, они рыбьему настою особый вкус придают. Кострецов взял удочку и пошел за ивы по ерши.

Солнце брызгало, золотя реку. Сергей закинул удочку, но первыми стали штурмовать наживку мелкие окуньки.

Пришлось Кострецову попотеть. Он спускался по реке, закидывая в разных местах. Наконец нащупал ершиную стайку. Перетаскал ее полностью.

Солнце в безоблачном небе по-осеннему мягко светило, когда Кострецов вернулся на исходные позиции. Профессионально рыбацкий опер в срок уложился — как раз к завтраку.

Он поднялся от реки к уже накрытому Катей столику. На разожженном ею костерке в походном почерневшем чайнике кипятилась вода. Ловкой была уральская Катя, во многом обтерпелась и на рыбалках с Бунчуком. Сияя серыми глазами, полногрудая, в обтягивающей футболке и спортивных штанах, подчеркивающих бедра, она особенно волновала Сергея этим утром.

— Поймал, дядя Сережа? — закричал, как только его увидел, Мишка, крутя вихрастой головой, еще более всклокоченной со сна.

— Иди, садок посмотри, — загадочно ответил Сергей, присаживаясь к столу.

Катя тоже не утерпела, и они с сыном спустились к реке. Приподняли над водой садок, где золотисто и серебряно забились рыбы. Мишка от такой роскоши не захотел было к столу завтракать возвращаться.

После чая мальчишка вооружился смастеренной отцом удочкой, и пошли они с Сергеем по речке цеплять уже разыгравшуюся мелкую рыбу. Катя, убравшись после завтрака, легла на плед в купальнике позагорать. Кострецова, шагавшего с Мишкой, так и тянуло обернуться.

На обед должна была быть уха. Ее мастерское приготовление возглавил капитан Кострецов. Катя лишь безропотно подчинялась указаниям, под командой Сергея потроша и тщательно промывая рыбу.

Сергей комментировал:

— Чешую с мелочи окуневой и ершиной нельзя счищать: для придания ушице необходимой клейкости. Но у окуней надо и жабры удалить, а то дадут горьковатый привкус… Да-а, если б сюда судачка или царь-рыбу стерлядку, уха б императорской была. А вот карась и линь в такое дело никак не годятся.

Приготовленную рыбу он загрузил в большой котелок с холодной водой, Катя кинула туда очищенные коренья, лук, соль. Кострецов, повесив котелок над огнем, накрыл его крышкой. Присел у костра, закурил и объявил:

— С часок должно покипеть, и медленно.

— Сереж, — сказала Катя, садясь рядом. — Ну что ты куришь?! Мало тебе от костра дыму?!

— Ты вроде моей мамы, она тоже не выносит, когда я курю. А вот как раз женщинам очень полезно курить. Знаешь об этом, медсестра?

Катя засмеялась, отмахнув прядь волос со лба. Кострецов, вычитывающий разные интересные факты из прессы и по своей профессиональной памяти сразу запоминающий текст заметок почти наизусть, лекторски проговорил:

— Курение может защитить от рака груди женщин с генетической предрасположенностью к этой болезни: таков главный вывод канадских исследователей. Проверив триста женщин с наследуемым генным нарушением, ученые обнаружили, что у половины из них уже есть рак груди. А главное отличие второй половины, что среди тех существенно больше курильщиц. Ученые высчитали, что 20 сигарет в день в течение четырех лет снижает риск заболевания на 53 процента.

Сергей с удовольствием затянулся, медленно выдохнул дым и продолжил:

— Непонятны механизмы этой защиты. Курящие женщины, возможно, имеют более низкий уровень женского полового гормона эстрогена, который способствует развитию рака. Или же иммунитет, борясь с токсинами табака, одновременно работает против мутаций генов… В общем, курильщицы, возможно, и загнутся от рака горла или легких, но рак груди им совершенно не грозит. Это, Катя, большая выгода.