Меж двух миров - Лаудэн Дороти. Страница 12

— Интересно как, без кастрюль? И что ты вообще собираешься приготовить на такую ораву?

— Гораздо больше меня интересует, где они все будут ночевать? — Со двора вошел Мэтью, неся в руках охапку дров.

— Лучше всего в сарае, — предложила Колин.

— Но там холодно, — поспешно возразил Мэтью.

— Они будут ночевать в доме, — прекратила Микаэла этот спор. — Как-нибудь разместим.

Она сердито отвернулась и тут же наткнулась на взгляд священника, который стоял прямо перед ней.

— Знаете, что в вас самое удивительное? — сказал он, и Микаэла почувствовала, как щеки ее заливает румянец. — То, что вы всегда готовы все сделать для других и все отдать, как бы дорого вам это ни обошлось.

Щеки Микаэлы вспыхнули. Уже очень давно ее никто не благодарил. И хотя действиями ее руководила отнюдь не потребность в самоутверждении и похвале, она все же почувствовала, как необходимо ей признание.

— Это оттого, что я врач, — смущенно отмахнулась она. — Профессия сильно влияет на характер человека.

Микаэла видела, что ситуация ухудшается день ото дня. В первую очередь не хватало продуктов, поскольку маленький огородик доктора был рассчитан на то, чтобы прокормить четверых человек, но никак не двадцать. Ибо, помимо приютских детей, священник теперь тоже регулярно оставался у них ужинать.

Микаэла как раз была озабочена тем, как из оставшихся продуктов приготовить завтрак, когда до нее донеслись громкие, возбужденные крики и шум борьбы. Она выглянула из кухни, чтобы узнать, что это за шум, и увидела Колин и Брайена, которые рвали друг у друга из рук полотенце и тянули его каждый в свою сторону. А уж недостатка в выражениях, которые Микаэла категорически запрещала в своем доме, при этом никак не чувствовалось.

— Прекратите сейчас же! — Микаэла бросилась к дерущимся.

— Он взял мое полотенце, — негодовала Колин.

— А как же мне мыться без полотенца? — оправдывался Брайен. — Ведь ты все отдала приютским, — с укором бросил он своей приемной матери. — А что будет с нами, тебе безразлично.

— О чем ты говоришь! — На лбу Микаэлы пролегла суровая складка, и драчуны отступили друг от друга. — Мы со святым отцом сегодня же отвезем детей в город и раздадим по семьям. Тогда все ваши беды закончатся.

Она сердито глянула на обоих и скрылась на кухне.

И действительно, в тот же день Микаэла и его преподобие отец Джонсон повезли детей в город. Перед церковью сироты послушно выстроились в ряд, и жители города подходили, чтобы рассмотреть их поближе.

Пожилая женщина подошла к одной девочке и заставила ее раскрыть рот, чтобы посмотреть ее зубы.

— Не особенно-то, — неодобрительно поморщилась она. Микаэла мигом очутилась около этой женщины.

— Что вы делаете? Это же не ярмарка скота. Женщина со скучающим видом пожала плечами.

— Но ведь надо знать, что берешь в дом. И тут же равнодушно отвернулась.

Среди детей особенно выделялась одна старшая девочка. У нее были длинные черные волосы и миловидное лицо.

— Эй, вот ты! — окликнул ее владелец салуна Хэнк. — Как тебя зовут?

— Дженнифер, — послушно ответила девочка. Но Микаэла тотчас встала между ними.

— Хэнк, я боюсь даже спрашивать, что вы с ней собираетесь…

Но Хэнк широко ухмыльнулся:

— Я хочу ее удочерить. А то что же еще? Ведь эти дети здесь выставлены для усыновления.

Микаэла с трудом овладела собой.

— Это верно, но мы отдадим их только в семьи, которые подходят для этого и…

— А кто подходит, решает опять же доктор Майк!

Было не ясно, кто это выкрикнул, но слова подействовали. Люди по одному начали отворачиваться и расходиться с площади.

Микаэла была близка к отчаянию.

— Эти дети не рабы, они нуждаются в любви! — крикнула она вдогонку уходящим.

Кто-то тронул ее рукой за плечо.

— Доктор Майк, я боюсь, что таким образом мы ничего не добьемся, — сказал подошедший к ней священник.

Несколько мгновений Микаэла боролась с желанием упасть на грудь его преподобия и безутешно разрыдаться. Она чувствовала себя бесконечно усталой.

Но тут сквозь толпу уходящих она вдруг увидела Салли. Он смотрел на нее издали. Микаэла отступила на шаг от священника и освободилась от его руки.

— Вы правы, — поспешно согласилась Микаэла. — Нам надо поговорить с людьми по-другому, с каждым в отдельности. А пока пусть дети остаются у меня.

Было совершенно очевидно, что Салли колебался. Но теперь он все-таки подошел к Микаэле и священнику.

— Воспитать детей не так-то легко, — заметил он. — Не каждому это дано. А те, кто на это способен, живут в таких условиях, которые не позволяют взять ребенка.

Микаэла строго взглянула на него.

— Кто, например?

— Например, Дороти Дженнингс, — ответил Салли.

— Да, — воодушевленно подхватил священник. — Нам надо поговорить с миссис Дженнингс. Своих детей она уже вырастила. У нее есть опыт.

Салли взглянул на его преподобие с состраданием:

— Опыт-то у нее есть, и она, вне всякого сомнения, добрая женщина. Но ведь она живет в доме своего зятя, и у нее там одна-единственная комната. Куда же она приведет ребенка?

— Если это всего лишь вопрос места, — усмехнулась Микаэла, и ее темные глаза сердито блеснули, — то ты мог бы взять нескольких детей к себе. В лесу на воле места много.

— Ты прекрасно знаешь, что мой образ жизни не годится для детей, — возразил Салли.

— Итак, — вмешался в их перепалку священник. — Будет лучше всего, если я заберу их всех к себе.

— Да, вам, пожалуй, и придется это сделать! — Салли твердо посмотрел в удивленные глаза священника. — Детей вам здесь не устроить, разве вы этого еще не поняли? Лучшее, что вы можете сделать, — это избавить их от этого тягостного и мучительного положения. Выжидание ничего не изменит.

— Но кто-то же должен их спасти! — возмущенно воскликнула Микаэла. — Кто-то в этом городе должен взять на себя ответственность за других!

Салли посмотрел на нее долгим взглядом.

— Только почему этот «кто-то» всегда ты?

— Такая уж у меня роль, — произнесла она сквозь зубы, затем повернулась и зашагала прочь.

Приютские дети, так и продолжавшие оставаться в доме Микаэлы, по-прежнему доставляли ей много хлопот. Но по каким-то таинственным причинам Микаэле теперь приходилось легче. Ей удалось, по крайней мере, найти людей, которые давали пожертвования на содержание детей. И священник каждый день приходил поиграть с ними. Микаэла замечала, что день ото дня он все увереннее обращается с детьми. А еще она заметила, что его преподобие сбрил бороду. Когда она увидела его после этого впервые, ее поразило его помолодевшее, полное оптимизма лицо. Он больше не казался Микаэле замкнутым, неприступным и боязливым. Теперь она находила его деятельным человеком, способным взять на себя ответственность. А это были как раз те свойства, которые она особенно ценила в людях. В этом смысле его преподобие превратился в весьма привлекательного для нее человека.

И только с Брайеном и Колин оставались некоторые проблемы, поскольку они не хотели делиться своими вещами с чужими детьми. Но Микаэла была уверена, что эта ревнивая жадность со временем пройдет.

Тот день, когда священник с Микаэлой и детьми выезжали за город на пикник, был чудесным. Уже смеркалось, когда они, веселые и расшалившиеся, вернулись домой. Пока Микаэла складывала в корзину остатки еды и подстилки, его преподобие снимал с повозки младших детей и ставил их на землю. Затем он с любовью проводил их взглядом и сказал:

— Дети — это чудо. Я всегда хотел, чтобы у меня была большая семья. Но мне никак не удавалось встретить подходящую женщину, с которой я мог бы основать семью. — Он обернулся к Микаэле, и она почему-то замерла от волнения. — Как только вы приехали в Колорадо-Спрингс, я сразу почувствовал, что в вас есть нечто особенное. Теперь же я знаю это точно.

— Но…

Микаэла не знала, куда ей девать глаза.

— Нет, сейчас ничего мне не говорите, — перебил ее священник. — Я долго думал над этим. Есть только один путь, чтобы все эти несчастные дети смогли обрести свой дом. Выходите за меня замуж, Микаэла. Я буду вам хорошим мужем.