Лебединая дорога - Семенова Мария Васильевна. Страница 35

А с трех сторон молчаливо стояли песчаные дюны. С четвертой тихо плескалось вечернее море. Там тоже никого не было, только чайки, садившиеся на мокрые лысины валунов. Лагерь и корабли остались на другой стороне островка, и никто не услышит, даже если закричать.

Скегги молчал и только беспомощно трогал ссадину на щеке, полученную в неравной борьбе.

— Ты отдашь Скегги то, что ты у него отнял, — сказал Видга сквозь зубы.

— И лучше тебе будет, если ты сделаешь это добром!

Грис засмеялся.

— А ты мне не указ. Твоя мать никогда не была выкуплена! И твой отец что-то не вводит тебя в род… если он тебе отец!

Не зря жил Грис в Рунольвовом дворе. Скегги тихо охнул. Халльгрим хевдинг еще перед отплытием поклялся повесить любого, кто нарушит мир во время похода.

Видга какое-то время стоял молча.

— За такое следует платить, Поросенок, — очень спокойно сказал он наконец. — И не серебром. И не хочется мне, чтобы, когда мы расстанемся, кто-либо из нас счел, что я заплатил недостаточно.

Грис собрал цепочку в ладонь… кулаки у него все-таки были здоровенные.

— Поди прочь, похожий на девчонку. Не то я рассержусь!

Видга шагнул к нему, поправляя на себе ремень.

— А я на тебя не сержусь, потому что викинги не сердятся на рабов. Они разбивают им головы.

Грису некогда было прятать отнятый оберег — он попросту размахнулся и с силой швырнул его в воду. Он достанет его, когда разделается с Видгой.

Скегги коротко вскрикнул и кинулся было к берегу, но сразу остановился.

Он не мог бросить друга и вождя. Видга сказал ему, не оборачиваясь:

— Заметь, где упало. Я вытащу. Вот только прирежу эту свинью…

Грис был охотником и знал, для чего носят в ножнах ножи. Пускай сын хевдинга пеняет на себя за то, что не ко времени сюда подошел. Надо будет только поглубже зарыть его в песок. И сопляка рядом с ним — чтобы не болтал. Да и переплыть с этого острова на другой. А там датские земли, и пускай Халльгрим Виглафссон плывет на своих кораблях куда ему заблагорассудится!

Однако Видга успел-таки заслониться левой рукой. Лезвие ножа располосовало ее от кисти до локтя, но груди не коснулось. Видга перехватил руку Гриса в запястье и вывернул — он был привычен грести по полдня, не замечая усталости… Они сцепились, покачиваясь, дрожа от напряжения. По руке Видги бежала кровь, но хватка не ослабевала. Тут-то Грис и припомнил, что Видга, как говорили, бывал в боях и за спинами не прятался. Зря он в свое время этому не поверил!

Грис выдохнул, сипя от натуги:

— Мальчишка… я оставлю тебе жизнь. Но отсеку тебе ухо, если еще раз полезешь не в свое дело!

Видга понял, что вольноотпущенник струсил. И прохрипел в ответ:

— До моего уха ты, длиннопятый, сперва доберись…

Скегги метался вокруг и не знал, как поступить. Каковы были кулаки Гриса, он уже знал, но не это его останавливало. Видга, даже раненный, не потерпит, чтобы ему помогали в единоборстве.

Видга отчаянным усилием оторвал от земли одну ногу, поддел Гриса под колено и яростно дернул. И покатился с ним по песку — вниз по склону дюны, к воде. Скегги побежал следом. Песок был мокрым от дождя, и ноги не вязли. Видга и Грис рухнули в воду.

Скегги подбежал и увидел, что Грис был внизу. Внук Ворона сидел на нем верхом, прижимая коленями ко дну. Грис молотил ногами, но вывернуться не мог.

Его голова была в воде, и Видга не спешил его выпускать.

— Не надо! — закричал Скегги. — Не надо! Он схватил его здоровую руку, но пять пальцев Видги были много сильнее его десяти.

— Не надо! — завопил Скегги не своим голосом. Видга выпустил наконец Гриса и поднялся… но зашатался и упал бы, если бы не малыш.

— Отстань! — сказал сын хевдинга и оттолкнул его. — Еще ты будешь мне помогать!

По пальцам текла кровь, и Скегги заплакал. Теперь Видга из-за него останется калекой.

— Не квохчи, — оборвал его Видга. — Лучше перевяжи.

Скегги мигом стащил с себя рубашку и оторвал от нее оба рукава. Грис выполз из воды и растянулся рядом с ними на песке… Его корчило, он кашлял и никак не мог отдышаться. Еще немного, и Видга утопил бы его. Видга сказал ему:

— Пошел отсюда…

Потом они долго искали в воде сгинувший оберег. Оба нырнули по несколько раз, но ничего не нашли. Тогда Видга выгнал Скегги из воды и стал искать один.

А Скегги сидел на берегу и хлюпал носом, ненавидя себя за то, что не сумел отстоять собственного добра.

Однако в конце концов Видга нащупал цепочку босыми пальцами ног и вытащил. И как раз вовремя, потому что уже начинало смеркаться. Скегги натянул на него сапоги, подлез под его здоровую руку, и они побрели по песку. Видга не жаловался, но шел все медленней. Солнце садилось — а до кораблей все еще было неблизко…

Вот тогда Скегги и сжал свой оберег в кулаке. Этот оберег всегда приносил удачу: не зря же викинг по имени Орм оставил его своей любимице-рабыне. Оставил перед плаванием, из которого ему не суждено было вернуться…

— Помоги, Аса-Тор, — зашептал Скегги, гладя нагревшийся в ладони молоточек. — Помоги, ну что тебе стоит!

Сперва ничего не изменилось, но потом Бог-громовик услыхал. Над гребнем дюны мелькнул факел, потом еще. Послышались голоса. И вскоре Видга и Скегги уже стояли перед Халльгримом Виглафссоном, рыскавшим по острову во главе десятка людей.

При виде отца Видга выпрямился, отстранив Скегги… Халльгрим с явным трудом удержался от хорошей затрещины:

— Где тебя носит?

Он еще не разглядел впотьмах разорванной мокрой одежды сына и пятнистой повязки на его левой руке. Видга ответил бесстрашно:

— Ты не говорил мне, когда следует возвратиться, и я не маленький, чтобы бояться темноты. Ты решил, что меня украли датчане?

Подошли воины с факелами, и Видга предстал во всей красе перед вождем.

— Глядя на тебя, можно подумать, что это ты похищал датских девок, — проворчал Халльгрим. — Во всяком случае, времени зря ты не тратил. Что это с тобой приключилось?

— Я не скажу, — ответил Видга и пошатнулся. Халльгрим шагнул к нему, взял за плечи и встряхнул.

— С кем это тебе показалось тесно на одном острове? Видга повис на его руках и закрыл глаза:

— Я не скажу.

— Халльгрим повернулся к Скегги:

— Я хочу знать, с кем он сцепился!

Скегги стало худо от страха. Как ответить вождю? Да еще ответить отказом? Он сказал, задыхаясь от собственной дерзости:

— Видга не говорит, и мне ни к чему… Он крепко зажмурился, ожидая, что Халльгрим вгонит его в землю кулаком. Но сын Ворона только хмыкнул в усы:

— Я надеюсь, вы, двое храбрецов, хоть победили того, с кем дрались?

Торгейра вымыли и одели, а потом накормили так, как он не ел уже давно…

— Мюсост, — сказал сын Гудмунда, взяв в руки кусок пахучего светлого сыра. — Козий мюсост. Я, кажется, уже забыл, каков он на вкус…

Одежду ему Хельги подарил свою собственную. Она не очень-то пришлась Торгейру впору: Хельги был великаном, а сын херсира вышел ростом как раз в отца, то есть Хельги по плечо. Но лучшего наряда он для себя не желал.

— Я сразу узнал этот корабль, как только высунул из-под палубы нос, — рассказал он Виглафссону. — Я бы, конечно, не понял, что ты — это ты… Даже если бы ты был без шлема. Но я кое-что понимаю в кораблях и в драккаре ошибиться не мог. Однако в последний раз, когда я его видел, на нем ходил Рунольв Раудссон. Вот я и стал гадать, к кому же он мог угодить!

Весла пестрого корабля раскалывали поверхность воды. Корабль шел обратно к островку — там ждал Халльгрим, и незачем было его сердить. Торгейр, закутанный в меховой плащ, сидел лицом к корме и смотрел на пленное судно, тащившееся позади. Там работали усердные, но неумелые гребцы: на веслах сидели монахи. Их руки не были чужды труду, но тяжелые весла стесывали кожу с ладоней.

Торгейр сказал:

— Ты знаешь, я ждал чего-нибудь подобного. Но только я никак не думал, что это окажешься именно ты. Я боялся, как бы они не напоролись на вендов…