Русские банды Нью-Йорка - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 26

— Нет, племянник, их там двое, — сказала тетушка Паулита. — Чарли, Фрэнк, братья Хуан и Хосе — все они с шерифом уехали. А эти двое бродяг остались. Я даже думаю, не просто так. Может, шериф-то им и поручил нашего Генри погубить. И клетку они не запирают, и Джимми с ним даже в покер играет. Жульничает, и дразнится все время, но Генри не поддается, отшучивается. Нарочно хотят все так обставить, чтоб у него терпение лопнуло, чтоб он попытался убежать. Тут-то они…

Она перекрестилась и подложила на их тарелки еще по одной порции фасоли.

— Вы ешьте, ешьте. Подкрепитесь перед дорогой. Вам тут задерживаться нельзя.

— Мы и не задержимся, — пообещал Энди, подмигнув Кириллу, и бодро заработал ложкой. — А вы, тетушка, когда понесете завтрак, передайте-ка для Генри вот это.

Он стянул с шеи шнурок с медальоном.

— Пусть наденет. Ему сразу легче станет.

Тетушка Паулита вытерла глаза краем косынки.

— Легче? Ох, Энди, я представляю, с какой улыбочкой Джимми отдаст ему этот медальон. И что он ему скажет, тоже знаю. Они ведь уже часы считают до казни…

— Как бы не просчитались, — проговорил с набитым ртом Энди. — А что, тетушка, не найдется у тебя, чем бы фасоль запить? Помнится, в прежние годы ты не жалела самогона для своих племянников…

— Ты же отказался!

— Я?! — изумился Энди. — Я говорил, что еще не время. А вот теперь самый подходящий момент.

Она принесла бутыль, и Энди, зубами выдернув пробку, плеснул в оловянные кружки — немного себе и еще меньше Кириллу.

— Крис, ты был прав! — тихо, но торжественно произнес он. — Выпьем за то, чтобы каждый из нас исполнил все свои обещания.

— За твоего брата! — сказал Кирилл.

— Мне уже кажется, что ты — такой же мой брат, как Генри, — неловко улыбнувшись, признался Энди. — Уж больно вы с ним похожи. Тот тоже любит покомандовать.

14. Побег

Когда портье раскрыл журнал и попросил назвать свое имя, Кирилл ответил машинально, не подумав. В тот момент он как раз подсчитывал, сколько шагов от входа до ближайшего столика в буфете. И только увидев, как страницу журнала украсила строчка: «Крис Беллоу, из Нью-Йорка», он спохватился — но было уже поздно. А ведь Энди предупреждал, что назваться надо как-нибудь иначе.

«Будем надеяться, что он никогда не узнает об этой промашке», — подумал Кирилл и поднялся к себе в номер.

Он заперся, открыл саквояж и достал оттуда револьверы, обернутые в тряпки. Попробовал, как доставать их из-за пояса. Оказалось, что удобнее всего запихнуть их так, чтобы одна рукоятка смотрела на другую. Поупражнявшись, он подвинул стул к окну и сел на него верхом, опершись грудью о спинку. Так ему предстояло провести пару часов, наблюдая за входом в тюрьму.

В полдень на площади появилась тетушка Паулита. Глядя, как ее черная печальная фигурка медленно движется к воротам тюрьмы, Кирилл подумал, что сейчас Энди уже запрягает лошадей. Скоро дилижанс выкатится с постоялого двора и направится сюда.

Ему надо будет остановиться у сада, так, чтобы его нельзя было увидеть с площади. В нужный момент он подлетит к тюрьме — если только здесь не будет сегодня такой толпы, как вчера… Эта мысль пришла внезапно, и Кирилл встревожился. Обсуждая все подробности предстоящего дела, они совсем выпустили из вида, что на площади может просто не оказаться места для дилижанса. Если зеваки снова соберутся перед тюрьмой — что тогда?

«Тогда придумаем что-нибудь еще», — решил Кирилл и посмотрел на часы. Скоро. Уже скоро.

Он не мог избавиться от напряжения, которое сковало все его тело. Какой смысл сидеть здесь, уставившись в одну точку, в натоптанную площадку перед тюремными воротами? Что, заключенные покажутся только на долю секунды и тут же скроются? Нет, сначала завоют, открываясь, ворота, потом вереница оборванцев, шаркая и поднимая пыль, потянется через площадь, а рядом будет вразвалочку шагать охранник — и они будут двигаться целых две минуты! Да за это время Энди Брикс успел бы выспаться, причесаться и рассказать пару историй. А тут сиди, как грозный часовой, один во всей вселенной, и пяль зенки на запертые ворота! Кирилл стыдил, ругал себя, издевался над собой — но ничего не мог поделать. Так и сидел, неподвижно, затаив дыхание…

Когда же, наконец, завыли, открываясь, ворота — он вскочил, опрокинув стул. Кинулся к двери и несколько раз дернул за ручку, пока не сообразил отпереть ее.

В коридоре у настенного зеркала прихорашивалась женщина в блестящем халате. Рядом стояла негритянка в белом переднике и чепчике.

— Кажется, сейчас будет обед у этих несчастных? — томно проворковала женщина, с треском захлопнув пудреницу. — Это безобразие. После них стоит такой запах! Почему нельзя кормить их прямо в камерах?

— В тюрьме нет кухни, мэм, — ответила негритянка. — И нет повара. К тому же хозяин отеля получает за это неплохие деньги из казны округа.

— Но почему кто-то должен зарабатывать на наших страданиях! — воскликнула дама в халате, демонстрируя Кириллу свой чеканный профиль и высокую грудь. — Не так ли, молодой человек?

— Истинно так, миледи, — пробормотал он, судорожно прижимая локтем револьвер, который начал вываливаться из-за пояса.

Он запахнул пиджак и, сбежав по лестнице, остановился на галерее, чтобы вернуть кольт на место. Почему-то это маленькое происшествие моментально отрезвило и успокоило его. Он постоял, облокотившись о перила, глядя сверху, как в буфете рассаживаются заключенные. Охранник с двустволкой расположился у стойки, зачарованно наблюдая, как буфетчик наполняет пивом его кружку.

«Олинджер — никудышный стрелок, — вспоминал Кирилл наставления Брикса. — На кулаках драться он мастер, а стреляет хуже слепого. Говорят, он и есть слепой. Слаб глазами. Но чтобы завалить человека из дробовика, орлиное зрение ни к чему. Так что не дай ему выстрелить. Для начала засади пулю в ногу. Это на многих действует. Если будет дергаться, добавь в плечо. Будь аккуратнее. Мы не должны оставить после себя убитых. Потому что люди Остина Крейна — налетчики, а не убийцы. И это должны знать все, с кем нам еще придется встретиться».

Кирилл неторопливо спустился по лестнице, стараясь не смотреть в сторону охранника. Прошел через холл, считая шаги. Да, он не ошибся, ровно восемнадцать шагов. Когда охранник побежит к выходу, у Кирилла будет секунд пять-шесть, чтобы встретить его.

Он вышел на террасу и сел в деревянное кресло у входа. Площадь была безлюдна. Только в тени соседних домов стояла кучка зевак.

Где же Энди?

Неожиданно сонную тишину разорвал звук выстрела. Он донесся со стороны тюрьмы. Кирилл вскочил, не сводя глаз с открытого окна на втором этаже тюрьмы. Под этим угловым окном должен был остановиться Энди, чтобы забраться в него с крыши дилижанса! Но где же чертов Энди?!

Рядом с Кириллом уже стояли люди, сбежавшиеся откуда-то. Все смотрели на открытое окно. Хлопнул второй выстрел, и где-то рядом взвизгнула женщина.

— Они убили его! — закричал кто-то.

— Они убили Кида!

«Какого еще Кида? — подумал Кирилл. — Там же только Генри и Белл. Не думай об этом. Твое дело — задержать Боба…»

И тут он вдруг понял, что человек, стоящий рядом с ним, и есть Боб Олинджер.

— Эй, Боб! Джимми Белл убил Кида! — кричали ему из толпы. — Ублюдки! Вы все подстроили!

Охранник оттолкнул Кирилла и неуверенно двинулся к тюрьме.

Кирилл шагнул следом, не сводя с него глаз и запустив руку под пиджак, на рукоятку кольта. Он держался сбоку, в десятке шагов от Боба, и хорошо видел, как вдруг посерело его лицо.

— Белл убил Кида! — снова прозвучал чей-то голос.

Боб Олинджер остановился посреди площади, глядя вверх, на окно. И произнес негромко, но отчетливо:

— Нет. Это Кид убил Белла. И меня тоже…

Толпа ахнула. Кирилл не удержался и на миг скосил глаза в сторону окна. Там белело чье-то лицо. И высокий мальчишеский голос прозвенел над площадью:

— Привет, Бобби!

Выстрел из окна прогремел оглушительно громко. Кирилл невольно зажмурился, и на лицо ему брызнули мелкие горячие капли. Когда он открыл глаза, Боб Олинджер еще падал. Прогнувшись всем телом и раскинув руки, он падал назад, и из его груди во все стороны били струйки крови.