Отважное сердце - Янг Робин. Страница 24

В груди у Адама вспыхнула ярость, но он постарался ничем не выдать ее. Он заслуживал похвалы Эдуарда, но никак не его упреков. И впрямь, беременность королевы стала неожиданной помехой, но ведь и убить короля тоже оказалось нелегко. Если бы речь шла о простом убийстве на расстоянии, стрелой в горло, Адам управился бы намного раньше, до того, как королева зачала ребенка. Но Эдуард настоял на том, что смерть должна выглядеть результатом несчастного случая, поэтому Адаму пришлось отправиться на север Шотландии в кортеже невесты Александра, став еще одним безликим слугой среди множества прочих.

Яд, о чем он подумал почти сразу, пришлось исключить бесповоротно. Он не мог подобраться к кухням незамеченным и, кроме того, у короля были слуги, которые пробовали блюда перед подачей их на стол. Все функции при дворе короля выполнялись особыми слугами, и они ревностно охраняли их. И только через несколько недель Адам сумел найти выход из положения, после того как проехался по предательской и опасной прибрежной тропе между Эдинбургом и Кингхорном. Но даже после выбора места понадобилось время на то, чтобы осуществить задуманное. Ему удалось втереться в доверие к королеве, и теперь оставалось только ждать удобного случая, который, наконец, и представился в виде престольного празднества. Король непременно будет пить, так что с ним будет легче справиться, если дело дойдет до этого, а весенние приливы и шторма сделают тропу по прибрежным скалам единственным доступным маршрутом. Единственное, что ему оставалось, — это убедить молодую королеву послать его к королю, дабы привести того в ее опочивальню, решив, тем самым, судьбу ее супруга под самым благовидным предлогом. Ну, а сделать так, чтобы верный слуга короля не смог сопровождать его, было уже легче легкого, так что Александру пришлось довольствоваться этим тупым ослом Брайсом. Буря оказалась подарком судьбы, который Адам не мог предвидеть, хотя поэтическое предсказание Судного дня не осталось им незамеченным.

— Тем не менее, — заявил Эдуард, выпуская Адама из плена своего тяжелого взгляда, — что сделано, то сделано.

Когда король принялся перебирать документы у себя на столе и вынул один из стопки, Адам заметил большую печать, приложенную к его низу. Он уже видел такие раньше. Это была печать папской курии в Риме.

— У меня есть разрешение Его Святейшества, — сообщил Эдуард, прихлопывая письмо к столу ладонью. — Окончательным решением вопроса я займусь после того, как вернусь в Англию. Но сейчас у меня есть более срочные дела. Король Филипп отчаянно пытается завладеть моими землями в Гаскони. Моему юному кузену не доставляет удовольствия осознание того факта, что в герцогстве я располагаю большей властью, чем он. Полагаю, это заставляет его нервничать. — При этих словах в глазах Эдуарда промелькнуло удовлетворение.

— Но можете ли вы ждать так долго, милорд? После смерти короля в Шотландии началась великая смута. Род Брюсов поднял оружие на Баллиолов, обвинив в заговоре по захвату трона.

— Брюсы меня не заботят. Граф Каррик уже прислал мне сообщение, уверяя, что поддержит любое решение, которое я приму относительно будущего королевства. Он поступит так, как я скажу. Что же до остальных шотландских лордов, то я разошлю им официальные послания, в которых повелю следовать решениям Совета хранителей до тех пор, пока ребенка не привезут из Норвегии.

— И вы полагаете, вельможи подчинятся?

— Ни один из них не пожелает рисковать своими землями в Англии, отказавшись повиноваться мне.

Адам знал, чего этот человек добился в Англии, Уэльсе и Святой Земле; знал, чего и как он достиг за многие годы. Поэтому он просто кивнул, соглашаясь с непоколебимой уверенностью во взоре Эдуарда.

— Чего вы хотите от меня теперь, милорд?

— Вы можете вернуться в свои владения. — Взяв со стола документ с приложенной к нему папской печатью, Эдуард встал и подошел к железной дверце, вделанной во внутреннюю стену опочивальни. Он отпер дверцу и положил документ. Затем достал кожаный мешочек, затянутый шнурком. — Вот, возьмите, — сказал он, протягивая его Адаму. — Это ваш окончательный расчет. Приношу свои извинения за пыль, которой он покрылся.

— Благодарю вас, милорд, — пробормотал Адам. Помедлив, он все-таки задал вопрос, который не давал ему покоя с тех самых пор, как король впервые поручил ему столь опасное задание. — Вы говорили еще кому-нибудь в ордене о моем участии в этом деле?

Эдуард впился в него взглядом.

— Смерть короля Александра произошла в результате несчастного случая. Так думали до сих пор, и так будут думать и впредь.

— Да, милорд, — согласился Адам, опуская увесистый мешочек в кошель на поясе. — Несчастный случай.

У него за спиной отворилась дверь, и раздался негромкий, музыкальный голосок.

— Прошу прощения. Я не знала, что у вас посетитель.

Обернувшись, Адам увидел высокую женщину с оливковой кожей и нежными чертами лица. Волосы ее были убраны под головной убор, украшенный тончайшими шелковыми лентами, а платье до пола сверкало роскошной вышивкой. Адам не видел ее вот уже несколько лет, и морщины, избороздившие лицо королевы, поразили его.

— Я оставлю вас.

— В этом нет необходимости, Элеонора, — возразил Эдуард, подходя к супруге. — Это всего лишь новости из Англии.

На лице королевы отразилась тревога:

— Что-нибудь с детьми?

— С ними все в порядке, — поспешил успокоить супругу Эдуард, и на лице его появилась редкая и оттого еще более нежная улыбка. — Это всего лишь политика, и ничего более. — Обняв Элеонору за хрупкие плечи и увлекая за собой в опочивальню, Эдуард оглянулся на Адама, и его улыбка растаяла без следа. — Сэр Адам как раз собирался уходить.

Направляясь к двери, Адам окинул взглядом фреску и аналой под нею. Изящные золотые буквы на обложке толстой книги весело подмигнули ему в солнечном свете, складываясь в слова:

«Последнее пророчество Мерлина».

Часть 2

1290–1292 гг.

Отовсюду звучали охотничьи рога, и их хриплый рев заглушал заполошный лай гончих. Свора мчалась по горячим следам, и запах зверя кружил псам головы и забивал глотки. Вот уже несколько часов они преследовали свою жертву, и первые проблески рассвета успели смениться лучами утреннего солнца, а густой туман рассеялся, оставив после себя невесомые, прозрачные клочья. И вот теперь смерть была близка, и они мчались к ней навстречу, подгоняемые гневным ревом охотничьего рога.

Роберт горячил своего коня, стараясь не отстать от собак. Деревья и кусты проносились мимо, на их ветвях уже лопались первые почки, и юноша полной грудью вдыхал пьянящий аромат новой жизни. Жеребец чутко повиновался малейшему движению коленей или руки в кожаной перчатке. Впереди показалось упавшее дерево, очередная жертва зимних ураганов. Он вонзил каблуки в бока коня и привстал на стременах, чтобы не упасть во время прыжка. Скакун перелетел через препятствие и с грохотом помчался дальше, вздымая за собой шлейф опавших листьев. Собаки исчезли за крутым гребнем, но Роберт слышал их вой вдали, уже заглушаемый звуками рога. Яростное предвкушение схватки все сильнее охватывало его, и он пустил коня вверх по склону. На самой вершине, которая являла собой вогнутое плато, по краю тянулась высокая земляная насыпь, переплетенная корнями деревьев. В этой насыпи и виднелся разверстый зев пещеры, перед которой сгрудились гончие, облаивая темноту.

Сообразив, что зверь улизнул из расставленной ему ловушки, Роберт выругался, соскользнул на землю и подошел к гончим. Здесь все еще висели густые клочья тумана, и сырой запах земли и гнилого мха ударил ему в ноздри. Юноша потянулся за рогом, который висел у него на поясе. Но едва только пальцы коснулись костяной рукоятки, как из пещеры донеслись какие-то звуки. Они походили на дальние раскаты грома. Пальцы Роберта оставили рог и сомкнулись на рукояти меча. Гончие постарше злобно скалили зубы, прижав уши к голове, и шерсть на их загривках стояла дыбом. Псы помоложе то и дело начинали скулить, захлебываясь от возбуждения и страха и припадая к земле. Попадись им любой другой зверь, даже взрослый пятнистый олень или матерый кабан-секач, они не проявили бы такой опаски и даже страха. Роберт вытащил меч из ножен и пошел сквозь изломанный строй собак, решительно отгоняя ненужные сейчас мысли. Откуда-то снизу, из тумана, долетело его имя, но он и не подумал остановиться.