Всадник без головы (худ. Н. Качергин) - Рид Томас Майн. Страница 60

— О-ах! — воскликнул Зеб, слегка смущенный. — Извините меня, сеньорита. Вы немножко болтаете по-английски? Тем лучше. В таком случае, вы можете мне сказать, зачем вы сюда приехали. Надеюсь, что вы не заблудились?

— Нет, сеньор… — ответила она несколько нерешительно.

— Тогда что же вам здесь нужно?

— Мне, сеньор… мне… Это дом дона Морисио Джеральда?

— Да, это так. Хотя эту хижину трудно назвать домом, но тем не менее это так. Я предполагаю, вы хотите видеть хозяина хакале?

— О сеньор, да! Я для этого и приехала сюда.

— Ну что же, мне кажется, возражений не может быть. Надеюсь, что в ваших намерениях нет ничего злостного? Не так ли? Но только стоит ли с ним разговаривать? Он же не отличит вас от своей подметки.

— Он болен? С ним случилось несчастье? Этот воин сказал мне об этом.

— Да, я ей сказал об этом! — гордо вмешался Фелим, которому очень понравилось, что его назвали воином.

— Правильно, — ответил Зеб. — Он ранен. И как раз сейчас у него небольшой бред. Я думаю, что серьезного ничего нет. Надо надеяться, что он скоро придет в себя.

— О сэр, я могу быть сестрой милосердия. Бедняжка! Разрешите мне войти, и я стану ухаживать за ним. Я его преданный друг.

— Что же, я в этом не вижу ничего дурного. Говорят, что это женское дело — ухаживать за больными. Я же в последнее время не имел возможности проверить это на себе с тех пор, как похоронил свою старушку на берегах Миссисипи. Если вы хотите посидеть у постели больного, пожалуйста, поскольку вы называете себя его другом. Вы можете побыть с ним, пока мы вернемся. Только смотрите, чтобы он не выскочил из кровати, и не давайте ему срывать повязки, которыми я его обмотал.

— Доверьтесь мне, сэр. Я буду оберегать его как только могу. Но скажите: как все это произошло? Индейцы? Но ведь их нет поблизости. Поссорился он с кем-нибудь?

— Об этом, сеньорита, я знаю столько же, сколько и вы. У него, повидимому, была схватка с койотами. Но что произошло с его коленом, это никому не известно. Койоты тут ни при чем. Я нашел его вчера в дальних зарослях. Он стоял по пояс в ручье, а с берега на него уже собрался прыгнуть пятнистый зверь, которого вы, мексиканцы, называете тигром. Что же, я выручил Мориса из этой маленькой опасности. На что было раньше, это для меня глубокая тайна. Парень потерял рассудок, и сейчас от него ничего не узнаешь. Поэтому нам ничего не остается, как ждать.

— Но вы уверены, сэр, что у него нет ничего серьезного? Его раны не опасны?

— Нет. Его немного лихорадит. Что же касается ран, то это просто царапины. Надеюсь, через неделю он будет совсем здоров.

— О, я буду нежно ухаживать за ним!

— Вы очень добры, но… но…

Зеб начал колебаться. Внезапная мысль осенила его. За ней явились другие. Вот что он подумал: «Это, повидимому, та самая особа, которая посылала ему гостинцы в таверну. В том, что она в него влюблена, не может быть сомнения. Это ясно. Влюблена по уши. Другая также. Не менее ясно и то, что мечтает он не об этой, а о другой. Хорошо, если бы мне удалось уговорить эту черноокую красавицу не ходить к нему, чтобы она не слыхала его любовного бреда».

— Но, мисс, — обратился наконец Стумп к мексиканке, которая сгорала от нетерпения, — не думаете ли вы, что вам лучше будет отправиться домой? Приезжайте сюда, когда он поправится. Ведь он даже не узнает вас. А оставаться, чтобы ухаживать за ним, не стоит: он не так серьезно болен и умирать не собирается.

— Ничего, что он меня не узнает. Я все равно должна его видеть. Может быть, ему что-нибудь надо? Я все достану.

— Значит, вы решили остаться, — сказал Зеб в раздумье. — Ну что ж, дело ваше! Но только не обижайтесь на его разговоры. Он будет говорить об убийстве и тому подобном. Это естественно, когда человек бредит, особенно когда он изранен. Кроме того, вы услышите и другое: он, наверно, будет много говорить об одной женщине — он все ее вспоминает.

— О женщине?

— Да, о женщине. Вы услышите ее имя.

— Ее имя? Сеньор, как ее зовут?

— Повидимому, это имя его сестры. Я даже уверен в том, что это именно сестру он вспоминает.

— Мистер Стумп, вы это про мистера Мориса рассказываете? — опросил Фелим.

— Замолчи, дурень! Не вмешивайся, пожалуйста. Это не твоего ума дело. Пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты немного со мной прошелся. Я убил гремучку, когда поднимался вверх по берегу, и оставил ее там. Ты захвати ее домой, если только какой-нибудь паразит уже не утащил ее.

— Гремучка? Вы хотите сказать — гремучая змея?

— Ну да!

— Но вы же не станете есть ее, мистер Стумп? Ведь этак можно отравиться.

— Много ты понимаешь! Там яда уже не осталось. Я отрубил ей голову, а вместе с ней и весь яд.

— Фу! Я все равно не взял бы и кусочка этой гадости в рот, хотя бы умирал с голоду.

— Ну и помирай себе на здоровье! Кто заставляет тебя ее есть? Я только хочу, чтобы ты отнес змею домой. Ну, иди же и делай, что тебе говорят. А то смотри, как бы я не заставил тебя проглотить гадюку с головой и со всеми ее потрохами!

— Честное слово, мистер Стумп, я вовсе не хотел ослушаться вас. Уверяю вас, Фелим О'Нил исполнит все, что вы скажете. Я готов даже проглотить змею! Святой Патрик, прости меня, грешника!

— Брось чепуху говорить! А ну, пойдем!

Фелим больше не рассуждал и покорно отправился по пятам охотника в лес.

Исидора вошла в хижину и подошла к постели больного. Страстными поцелуями покрыла она его горячий лоб и запекшиеся губы. И вдруг отшатнулась, точно ужаленная скорпионом. То, что заставило ее отскочить, было хуже, чем яд скорпиона. Это было всего лишь одно слово — одно коротенькое слово.

Глава LIX

ВСТРЕЧА В ХАКАЛЕ

Тот день, когда Луиза Пойндекстер освободила Мигуэля Диаза, был для нее мрачным днем, вероятно самым мрачным во всей ее жизни.

Печаль о потерянном брате сливалась с тревогой о любимом человеке. Горе усугублялось ревностью. Письмо Исидоры к Джеральду было тому причиной.

Судя по содержанию письма, отношения между Морисом Джеральдом и мексиканкой оказались более интимного характера, чем он, говорил. Морис, значит, обманывал ее. Иначе почему бы эта женщина стала так откровенно писать о своих чувствах? В письме не было и намека на дружбу. Оно все дышало страстной любовью.

И затем это свидание!

Правда, она обращается к нему с просьбой. Но это лишь форма, кокетство уверенной в себе женщины. Кончалось письмо уже не просьбой, а в повелительном тоне:

«Приходите же, я жду вас!»

Прочтя эти строки, Луиза безжалостно смяла письмо.

— Да, теперь мне все ясно! — воскликнула она с горечью. — Это не впервые он отозвался на такую просьбу. Не в первый раз они встречались на этом месте, «…я буду на вершине холма, за домом моего дяди». Это место их постоянных свиданий.

После долгих часов бурных переживаний креолка стала немного успокаиваться и рассуждать разумнее. Снова перечитала она письмо и задумалась над ним. Все же оставалась еще одна надежда: ведь могло быть, что Мориса Джеральда не было в сеттльменте.

Проверить это при создавшемся положении было для Луизы Пойндекстер очень трудно, но другого выхода не было. И лишь только стало смеркаться, она отправилась на своем мустанге к сеттльменту и остановилась у дверей таверны.

В поселке в этот вечер было совершенно пусто. Все жители его разъехались. Некоторые поехали по следам преступления, другие — в поход против команчей. Обердофер был единственным свидетелем предосудительного поступка Луизы.

Услышав, что не она первая наводит справки о Морисе-мустангере, что раньше нее еще одна женщина уже задавала те же вопросы, Луиза в отчаянии повернула обратно в Каса-дель-Корво.

Всю ночь металась она и не могла найти себе покоя. В короткие минуты забытья ее мучили кошмарные сновидения.

Утро не принесло с собой успокоения, но с ним пришла решимость — твердая, смелая, почти отчаянная.