Мичман Изи - Марриет Фредерик. Страница 21

— Верно, я освежу ему память, — сказал Джек. — Ведь в уставе сказано, что «всякие ссоры, драки, побои и так далее…». Послушайте, Госсет, у вас есть хоть капля мужества?

— Да, — ответил Госсет.

— Так вы сделаете в следующий раз то, что я вам велю? И не бойтесь, я вас не оставлю без защиты.

— Пусть будет что будет, если только вы обещаете защитить меня от этого подлого тирана!

— Уж не обо мне ли речь?! — воскликнул Наглерс, появляясь в дверях каюты.

— Скажите — да, — подсказал Джек.

— Да, о вас! — крикнул Госсет.

— Вот оно что! Тогда, мой красавчик, придётся тебе отведать ещё раз этого угощения, — сказал Наглерс, вытаскивая линёк.

— Я вам не советовал бы делать этого, — тихо заметил Джек.

— Не суйтесь не в своё дело, пожалуйста, — отрезал Наглерс, которому не понравилось его вмешательство. — Я разговариваю не с вами, и буду благодарен, если вы оставите меня в покое. Мне кажется, я имею право выбирать себе знакомых, и будьте уверены, среди них не будет уравнителей.

— Это как вам будет угодно, мистер Наглерс. Вы вправе выбирать себе знакомых, как и я волен выбирать своих друзей, и более того — защищать их. Так вот, этот парень — мой друг, мистер Наглерс.

— А мне всё равно, — сказал тот, решившись отстаивать свои права на истязание юнги, даже с риском влипнуть ещё в одну драку, которой, как он понял, ему не удастся избежать. — Я беру на себя смелость задать вашему другу трёпку. — И он подкрепил свои слова делом, нанеся Госсету удар линьком.

— А я беру на себя смелость защищать моего друга. А так как вы назвали меня уравнителем, то мне хочется доказать, что я заслуживаю такое прозвище. — С этими словами Джек так удачно заехал кулаком в ухо своему противнику, что мистер Наглерс покатился на пол, почти оглушённый и не в силах продолжать бой, даже если бы ему этого хотелось.

— А теперь, мой друг, — сказал Джек, вырывая линёк из рук Наглерса, — берите-ка этот линёк и отлупите его хорошенько. Делайте, как я велю, или вам достанется от меня.

Второй угрозы не понадобилось: искушение отомстить врагу, хотя бы единственный раз, возместив за все прежние обиды, было слишком велико, и Госсет пустил в ход линёк, вкладывая в удары всю свою силу. Джек стоял настороже со сжатыми кулаками, готовый прийти на помощь Госсету при малейшей попытке Наглерса оказать сопротивление, но тот был оглушён мощным ударом и сильно напуган, поэтому принимал побои весьма покорно.

— Достаточно, Госсет, — сказал Джек. — И не бойтесь его: если он ударит вас, когда меня не будет рядом, я возмещу ему сторицей, стоит только вам сказать мне об этом. Не зря меня зовут Джек-Равенство.

Услышав, о происшествии, Джоллиф сказал как-то Джеку наедине:

— Послушайте, Джек, не затевайте вы, ради Бога, драк за других. Поверьте, у вас самого скоро будет больше поводов для драк за себя, чем нужно.

Джек пустился в спор, и они проспорили целых полчаса, но так и расстались, не убедив друг друга. И всё-таки Джоллиф был прав: на Джека посыпались неприятности одна за другой, поэтому капитан Вилсон и первый лейтенант Собридж, не лишая Джека своего покровительства, решили дать ему понять, что на военном корабле каждый должен знать своё место.

На борту корвета «Гарпия» служил буфетчиком один субъект по имени Истхап. «Гарпия» была его вторым судном, но здесь не знали, каким образом он оказался на своём первом судне. Дело в том, что Истхап был вором и мошенником, хорошо известным в лондонском преступном мире, и когда он попался на воровстве, судья решил заменить ему тюремное заключение морской службой. Так, с «рекомендательным письмом» судьи, он оказался в плавучей тюрьме «Страж», стоявшей на приколе у Тауэра, а уж оттуда, вместе с другими преступниками, был доставлен на военный корабль.

По происхождению Истхап был кокни [17], так как вырос и воспитывался в работном [18] доме при церкви Сент-Мери-Экс, где он выучился грамоте и откуда впоследствии сбежал. Он вступил в шайку малолетних воришек, был однажды пойман и отправлен в тюрьму Брайдвел. Там он отбыл полный срок и мало-помалу из мелкого вора, промышлявшего товарами, выставленными напоказ у магазинов и ларьков, превратился в первоклассного карманника. В его внешности было что-то жеманное, а его замашки хулигана и наглеца могли бы сойти за манеры джентльмена, правда, для тех, кто не очень-то разбирается в настоящем благородстве. Одевался он всегда крикливо и шикарно, что было необходимо ему для занятия его профессией. Мягкие и приятные манеры, рассчитанные на то, чтобы внушить доверие, приторная и вкрадчивая вежливость, гладкая речь, несколько подпорченная акцентом кокни — вот штрихи, завершающие портрет этого «джентльмена». Так как он неоднократно подвергался преследованиям закона, то считал себя, по его собственным словам, «радикалом до мозга костей». Свою службу на прежнем корабле он закончил помощником буфетчика, а потом, поднабравшись опыта, предложил свои услуги в качестве буфетчика казначею корвета «Гарпия», который удовлетворил его просьбу благодаря нескольким подложным рекомендациям, представленным ему Истхапом.

Наслышавшись об идеях Джека, мистер Истхап пожелал завязать с ним знакомство, поэтому ещё до прибытия судна в Гибралтар он представился Джеку с широким поклоном и ужимками, но Джек сразу же почувствовал антипатию к этому субъекту из-за его чрезмерной и наглой фамильярности. Джек отлично разбирался в том, кто настоящий джентльмен, а кто только выдаёт себя за такового, и не захотел водиться с человеком, которого считал во многих отношениях ниже себя, хотя Истхап, основываясь на вольнолюбивых высказываниях Джека, счёл его ровней себе. Так далеко понятия Джека о равенстве не заходили: в теории — это одно дело, а на практике равенство существовало для него только тогда, когда оно устраивало его.

Но буфетчика не остановил более чем прохладный приём Джеком их знакомства: человека, привыкшего вращаться среди жуликов и аферистов, не так-то легко поставить на место, и хотя Джек всячески показывал, что его общество ему неприятно, Истхап постоянно встречал его на баке или нижней палубе с распростёртыми объятиями и фамильярным похлопыванием по спине. Наконец Джек как-то не выдержал: он велел оставить его в покое и не лезть к нему с разговорами, на что Истхап ответил какой-то грубостью, и между ними завязалась ссора, закончившаяся тем, что Джек дал ему хорошего пинка, от которого Истхап загремел вниз по сходням. Конечно, в этом эпизоде Джек показал себя не с лучшей стороны, и мистер Истхап, посчитавший себя оскорблённым, поднялся на капитанский мостик и подал официальную жалобу, после чего капитан Вилсон велел вызвать к себе мистера Изи.

Как только Джек появился на мостике, капитан Вилсон обратился к Истхапу:

— Итак, буфетчик, выкладывайте ваши претензии.

— К своему великому огорщению, я вынужден обратиться с жялобой на офицера, но мистер Изи, присутствующий здесь, сщёл возможным прибегнуть к выражениям, не достойным джентльмена, а потом пнул меня ногой, когда я спускался по сходням.

— Как, мистер Изи, правду ли он говорит?

— Да, сэр, — ответил Джек, — я несколько раз предупреждал этого прохвоста не приставать ко мне с разговорами. Я назвал его негодяем до мозга костей и пинком спустил по сходням.

— Вы на самом деле обозвали его так, мистер Изи? Почему?

— Потому что он называл себя «радикалом до мозга костей» и досаждал мне разговорами о республике, доказывая, что нам не нужны ни король, ни его аристократия.

Капитан Вилсон бросил многозначительный взгляд на первого лейтенанта.

— Я, конещно, выразил свои политищеские взгляды, капитан Вилсон, но вам известно, щто в нашей стране мы все делаем равные ставки — таково прирождённое право каждого англищанина.

— Родина — не картёжный стол, мистер Истхап, чтобы делать на неё ставки, как на карту, — заметил капитан Вилсон, — но если вы использовали такие выражения, я боюсь, мистер Изи был прав, выразив своё отношение к ним подобным образом.