Мичман Изи - Марриет Фредерик. Страница 37

Как бы то ни было, Джек был в отличных отношениях как с капитаном, так и остальной командой, за исключением своих четырёх недругов — штурмана Гадинга, Наглерса, боцмана и буфетчика Истхапа. Что касается Наглерса, то он, оправившись от обморока, уложил свои линьки в сундук до того времени, когда Джек отправится в новый рейд. Малыш Госсет в ответ на любое оскорбительное замечание Наглерса показывал пальцем на окно и скалил зубы, а тот при одном только упоминании об этом случае бледнел и в страхе умолкал.

Через два дня они прибыли в Гибралтар, где простояли на якоре в течение двух недель. Мистер Собридж и Джоллиф вернулись на корабль, а Джек, пользуясь расположением капитана, большую часть времени проводил на берегу в компании с мистером Аспером. Джек взял в банке значительную сумму денег, чтобы показать отцу, что он ещё жив. Мистер Собридж, слышавший несколько раз историю похождений Джека, был так доволен поведением Мести, что назначил его капралом корабельной полиции, что больше всего соответствовало характеру Мести, — должность довольно ответственная, но для мистера Собриджа было неважно, какого цвета кожа у человека, лишь бы он выполнял свои обязанности на совесть. Мести сразу подрос не меньше, чем на три дюйма, и расхаживал по палубе с важным видом, работу выполнял добросовестно, но редко пускал в ход палку.

— Мне кажется, мистер Изи, — сказал как-то первый лейтенант в разговоре с Джеком, — поскольку вы любите самостоятельные рейды, вам следует усовершенствовать свои познания в навигации.

— Я и сам думал, сэр, что мне ещё далеко до совершенства в этом деле, — ответил Джек, приняв скромный вид.

— В таком случае мистер Джоллиф может заняться с вами, из всех мичманов он самый опытный в навигации, и чем скорее вы начнёте занятия, тем лучше. Если вы освоите навигацию так же быстро, как и испанский язык, для вас это не составит труда.

Джек воспользовался его советом. На следующий день они с Джоллифом стали заниматься навигацией, и Джек сделал очень важное открытие, что две параллельные прямые, продолженные в бесконечность, никогда не пересекаются.

Не следует полагать, что капитан Вилсон и мистер Собридж, получив повышение в чине, могли безотлагательно надеть новые нашивки. Получение нового назначения всегда связано с длительной волокитой — такова уж служебная рутина, без которой вряд ли когда-нибудь можно обойтись. Закончив своё плавание, капитан Вилсон получил приказ вернуться на Мальту. С Мальты его депеши должны были поступить в Тулон к адмиралу, оттуда адмирал перешлёт их в Адмиралтейство в Лондон, и уж потом новые назначения должны были последовать обратно тем же путём. Всё это занимало не менее пяти-шести месяцев, в течение которых не ожидалось никаких перемещений в составе офицеров и матросов на борту корвета его величества «Гарпии».

Впрочем, одно-единственное перемещение по службе всё-таки произошло: начальник судовой артиллерии мистер Минус, который командовал второй шлюпкой во время памятного рейда, когда наш герой расстался со своим кораблём на столь длительный срок, так вот — мистер Минус небрежно заряжал свой мушкет, который выстрелил в тот момент, когда он забивал заряд в дуло, и оставил мистера Минуса без руки, выбив его из числа офицеров. Мистер Минус со знаком минус вместо руки не мог продолжать службу и был отправлен на родину во время рейда Джека.

На его место назначили другого офицера по фамилии Верзиланс. Это был невысокий коренастый мужчина с красным лицом и ещё более красными руками, с рыжими волосами и рыжими баками. Он много читал, но мало усвоил и считал артиллериста самой важной персоной на корабле. Прежде он служил капитанским писарем и, преуспев в науке оттеснять плечами своих соперников, стал комендором [24], а затем получил патент артиллерийского офицера, но по своему уму и развитию он как был комендором, так им и остался. Он изучил пособие «Искусство артиллерийской стрельбы», которое понял лишь частично, так как его основная часть была явно выше его разумения. Тем не менее он продолжал читать учебник, полагая, что с помощью многократного перечитывания наконец сможет его осилить. Он проштудировал учебник от корки до корки по меньшей мере сорок раз и только что принялся перечитывать его заново. Без своего «vade mecum» [25] в кармане он редко появлялся на палубе и постоянно держал книгу под рукой, чтобы в любой момент сослаться на неё.

У мистера Верзиланса был ещё один пунктик: поскольку он считал артиллериста первым человеком на корабле, то среди других своих достоинств мнил себя навигатором. Он мог привести десятки случаев, когда во время кровавых схваток капитан и все офицеры были убиты или ранены, и тогда командование кораблём переходило в руки артиллерийского офицера.

— Так вот, — частенько говорил он, — если артиллерийский офицер не овладеет навигацией, он не сможет взять на себя командование кораблём. Боцман и плотник — простые практики, но артиллерист — учёный или, во всяком случае, должен быть им. Стрельба, сэр, это наука: у нас есть свои углы прицела и линии наводки, траттория [26], то бишь траектория полёта ядра, метательная сила пороха и таблица редукции порохового заряда по градусной — простите, сэр, — по градуированной шкале, свои параболы и поправки на ветер. Нет, сэр, артиллеристу нельзя простить, если он не навигатор, потому что мы пользуемся теми же самыми математическими выкладками.

Придерживаясь таких принципов, мистер Верзиланс приобрёл для своей библиотеки «Руководство по навигации» Джона Гамильтона Мура и продвинулся в изучении навигации не дальше той точки, на которой он застрял при изучении «Искусства артиллерийской стрельбы», то есть на самом пороге науки, при всех своих математических выкладках. Нужно отдать ему должное: он занимался науками по два-три часа в день, и не его вина, что науки ему не давались. В его голове всё перепуталось: все эти углы прицела и линии наводки, синусы и косинусы, снаряды и заряды, логарифмы и алгоритмы, квадратура и квадранты, градусы и радиусы — всё смешалось в его бедном мозгу, который едва мог вместить четыре основных арифметических действия. «Слишком большая учёность доводит до сумасшествия», — сказали как-то одному из апостолов. У мистера Верзиланса, правда, не было достаточно ума, чтобы сойти с ума. И чем больше он читал, тем меньше понимал, и учёность отягощала его мозг, как свинец, что не мешало ему гордиться ею и высказываться не иначе, как в «математических терниях», имея в виду «термины».

— Насколько я понимаю, мистер Изи, — сказал однажды комендор Джеку во время их перехода на Мальту, — вы занялись наукой навигации. Это похвально, в вашем возрасте давно пора.

— Да, я могу опустить перпендикуляр и назвать все тридцать два румба компаса в прямом и обратном порядке, — сказал Джек.

— Но вы ещё не проходили дисперсию компаса? — спросил Верзиланс, подразумевая девиацию компаса.

— Нет ещё, — ответил Джек.

— А знаете ли вы, что корабль, совершающий кругосветное плавание, описывает параболу?

— Мы это ещё не проходили, — ответил Джек.

— И что угол падения любого тела равен углу тангенса?

— Очень может быть, — ответил Джек, — что синус ему не по вкусу.

— Вы ещё не приступали к пятигонометрии?

— Нет, ещё не приступали.

— Тригонометрия — ерунда по сравнению с пятигонометрией! Чтобы её освоить, нужно быть семи пядей во лбу.

— Вероятно, это так, — ответил Джек.

— Тогда-то вы узнаете, что параллели пересекаются.

— Две параллельные прямые, продлённые в бесконечность, никогда не пересекутся, — возразил Джек.

— Простите, это не так, — сказал комендор.

— Простите, это так, — сказал Джек.

Доказывая свою правоту, Верзиланс вынес карту полушарий и показал, что все параллели сходятся в одной точке, опоясав земной шар.

— Параллели никогда не пересекаются, — ответил Джек, вытаскивая учебник Гамильтона Мура.