Гладиатрикс - Уитфилд Рассел. Страница 10

— Ты мне, кстати, в самом деле нужна, — сказала она.

Вария кивнула и улыбнулась. Благодарность переполняла ее.

VI

Лисандра отвела Варию в больничный барак. За последние несколько недель никого из гладиатрикс на поединки не выставляли, поэтому здесь было почти пусто, если не считать нескольких девушек с ушибами. Рассудив, что это ненадолго — скоро сюда попадет кто-нибудь из старших учениц, пострадавших заутренними упражнениями, — Лисандра решила не терять времени даром.

Главный лекарь, неугомонный старый сатир по имени Квинт, удивленно поднял голову, когда они вошли в его комнату, расположенную на задворках барака.

— А-а, наша спартанка! И с ней маленькая Вария, — проговорил он, откладывая тростниковую палочку для письма. — Что я могу для вас сделать?

— Нам бы мирры, — ответила Лисандра.

— Это дорогое удовольствие, — проворчал лекарь. — Впрочем, я видел, что тебя вправду хлестали больше, чем ты заслуживала. — Он поднялся на ноги. — Снимай одежду, и я смажу твои раны.

Лисандра склонила голову набок. Она была премного наслышана про Квинта и его шаловливые ручки.

— Ты мне просто мирры дай, — сказала она.

Квинт разочарованно хмыкнул, но все же отправился в кладовку за притиранием. Оттуда довольно долго слышался перестук керамических горшочков и невнятная брань, потом старый сатир вновь вышел наружу, держа в руке маленькую баночку.

— Вот. — Он опустил ее в подставленную ладонь Лисандры. — Только помногу не расходуй!

— Я прекрасно знаю, как пользоваться миррой, — не без высокомерия ответила она, не добавила более ни слова и вышла из комнаты.

Вария убежала следом за ней. Квинт проводил спартанку кислым взглядом и беззвучно, одними губами, передразнил ее последнюю фразу.

Из больничного барака Лисандра направилась прямо в бани. Здесь она стремительно прошагала мимо подогретого бассейна, сбросила тунику и нырнула в прохладную воду.

Она предпочла бы воду похолодней, но для ее цели могла сойти и такая. То, чем она сейчас занималась, было обычной практикой в жреческой школе. Наказанные девушки тотчас отправлялись поплавать в ледяных водах Еврота, чтобы вздувшиеся рубцы опали и перестали болеть.

Ее тело постепенно привыкало к прохладе бассейна. Лисандра неподвижно стояла в воде, чтобы мышцы не производили ненужного жара.

Она подняла глаза и заметила на лице Варии изумление, граничившее с испугом.

— Что с тобой?

— Но ты же замерзнешь! — боязливо ответила девочка.

— Холод есть всего лишь ощущение, — ответила Лисандра, припоминая наставления, усвоенные в юности. — Мы ощущаем тепло, холод, боль… Все это игра ума — и не более.

— Вот бы мне быть такой, как ты!.. — благоговейно выговорила Вария.

— Неплохо было бы, — согласилась Лисандра.

Поведение девочки было вполне понятным и предсказуемым. Привыкла небось к варварам, римлянам и эллинам из второстепенных полисов… Еще бы ей не впасть в благоговение при виде истинной спартанки!

Простая вроде бы мысль подняла в душе девушки непрошеную волну горечи. Спартанка!.. Лисандра была невольницей, а значит, настоящей спартанкой считаться более не могла.

Она выбралась из бассейна и села на бортик, болтая ногами в воде.

— Промокни мне спину и намажь миррой порезы от кнута, — сказала она.

Приказ получился довольно резким. На самом деле Лисандра уже спрашивала себя, а верный ли шаг она сделала, заступившись за Варию. Ясно же, что этот милосердный поступок навряд ли останется без последствий.

«Вот до чего я докатилась. Произвожу впечатление на детей и даю укорот прачкам. Весьма достойное занятие для призванной жрицы!»

Вария осушила ей спину и принялась бережно втирать целебную мазь. Лисандра глубоко выдохнула через нос, чувствуя, как рубцы перестают свербеть и щипать.

— Довольно ли? — спросила Вария.

Лисандра повела плечами. Боли не было, лишь легкое натяжение кожи.

— Да, — сказала она. — Довольно.

— Я тебе чистую рубашку принесу. — Вария явно радовалась тому, что спартанка была ею довольна.

Она убежала со всех ног, не дожидаясь дальнейших распоряжений, и скоро вернулась, держа в руках алый хитон.

— Вот, держи!

Девочка протянула хитон Лисандре.

Та некоторое время держала его в руках, прежде чем надеть. Выбор Варии содержал в себе некую иронию, едва не заставившую Лисандру грустно улыбнуться. Со времени кораблекрушения она ни разу еще не возлагала на себя алый цвет Спарты… И вот те на! Впору было задуматься, достойна ли она была снова носить его. Как бы то ни было, она сочла недостойным гонять Варию за другим хитоном.

— Чем бы ты теперь хотела заняться? — спросила маленькая рабыня.

Лисандра ответила не сразу. Проще говоря, она несколько растерялась. Что в жреческой школе, что в легионе, что здесь — распорядок ее жизни определялся каждодневной работой.

Она была слишком непривычна к свободному времени, поэтому пожала плечами и ответила:

— Даже не знаю. Может, посмотрим, как занимаются старшие ученицы?

Все равно ей ничего другого на ум не приходило.

Варии, кажется, понравилось это предложение. Впрочем, она смотрела на Лисандру с таким обожанием, что не приходилось сомневаться — захоти та, к примеру, посидеть в выгребной яме, девочка и туда последовала бы за ней с не меньшим энтузиазмом.

«Вот она, слабинка в римском характере — эта их тяга к товариществу».

Сама Лисандра от подобного недостатка была, разумеется, вполне свободна. Она не нуждалась в обществе девочки, наоборот, предоставляла ей свое как милость. В этом смысле Варии требовалась помощь, как и во время стычки с Гретой. Лисандре не был нужен никто.

Вдвоем они вышли на край учебной площадки, и Лисандра тотчас убедилась в правильности своих предположений. Перед больничным бараком, где хозяйствовал Квинт, уже торчала внушительная очередь. Пострадавшие девушки жизнерадостно перешучивались, радуясь свободному времени.

«К вечеру небось еще и напьются», — брезгливо подумала Лисандра.

На самой учебной площадке, против обыкновенного, почти никого не было. Весть о неожиданном празднике успела распространиться. Тит, похоже, решил дать передышку всему луду, а не одним только новичкам. Лисандра подумала и решила, что Центурион поступил правильно. Когда одним даются поблажки, а другим нет, это приводит к ревности и раздорам.

Лисандра заметила, что на площадке остались всего две женщины, и повернулась к Варии.

— Беленькую я знаю, — кивнула она в сторону золотоволосой Эйрианвен. — А кто вторая?

— Это Сорина из Дакии, — ответила девочка. — Она — Гладиатрикс Прима, первейшая воительница! А Эйрианвен — Гладиатрикс Секунда!

Лисандра невольно присмотрелась к тому, как, развевая каштановую гриву, двигалась дакийка Сорина, и зрелище произвело на нее впечатление. Тысячу лет назад, во времена царя Тесея, в Дакии правили женщины. Именно их, а также их родственниц из Фемискирии Гомер в своей «Илиаде» называл амазонками. Лисандре было известно, что со времен завоевания Трои порядки в Дакии не сильно переменились. Что поделать, так уж устроены варвары. Им плевать на цивилизацию и прогресс, им всего дороже тот беспорядок, который они называют обычаем.

Но, во имя богов, эта женщина умела сражаться!

— Настоящая амазонка, — вырвалось у Лисандры.

— Вот именно, — тотчас подтвердила Вария. — У себя дома Сорина была предводительницей могущественного народа. Она любит рассказывать о своем прошлом. Эта женщина была великим вождем. Римляне победили ее в бою, и она люто их ненавидит, называет города нарывами на теле Матери-Земли.

Лисандра кивнула, не очень прислушиваясь. Сорина с Эйрианвен словно бы вели танец, полный страсти и ярости. Взгляд спартанки не успевал уследить за деревянными мечами. Две женщины атаковали и контратаковали. Бешеная сила, помноженная на утонченное искусство и сдобренная звериной грацией…