Америка глазами русского ковбоя - Шиманский Анатолий. Страница 15

Берни действительно 12 лет назад был коновалом, но набрался смелости и решил баллотироваться в шерифы. К собственному удивлению, он победил на выборах, превратившись из кузнеца в шерифа графства. Сейчас он лучше справлялся с пистолетом и наручниками, чем с подковами и наковальней. Вместо ковки лошади он пригласил меня отобедать в своем ресторане. Ночевать мне предстоит на конюшне местной ярмарки, где его друзья и помогут найти какого-нибудь конюха-коновала.

В ресторане «Деревенская кухня Берни» он предложил мне заказать любое блюдо из многостраничного меню. Моя желудочная фантазия выше кровавого бифштекса не воспарила, поскольку я определенно знал о необходимом к нему красном вине. Берни составил мне компанию, но пил газировку и плел из бельевой веревки нам с Ваней в подарок веревочный кнут. Но хочу заверить любителей животных, что так я никогда им и не воспользовался.

За 12 лет на службе Фемиде Берни насмотрелся разного, но больше всего возмущался судебной системой Америки. Для каждого судебного процесса здесь выбирается двенадцать или шесть присяжных заседателей, задачей которых является определить вину или невиновность обвиняемого, а судья определяет меру наказания. Выбирают заседателей адвокаты обвиняемого и обвинителя, и вот уже на этой стадии начинается манипуляция присяжными. Более опытный и умный адвокат может выбрать наиболее благоприятный для своего клиента набор заседателей. Естественно, чем богаче клиент, тем лучше у него адвокат и тем больше возможность выиграть дело. Естественно же, что в результате в присяжные выбираются не самые умные и способные критически мыслить заседатели, а самые управляемые и тупые.

В том случае, если слушается громкое дело и о нем пишут газеты и мельтешит телевидение, то выбирают только тех, кто ничего об этом деле не читал, не слышал и не имеет о нем своего мнения. При выборе присяжных с них берут обязательство, что они не будут обсуждать это дело между собой, находясь вне пределов комнаты для заседателей. И уже речи не может быть об обсуждении его в кругу знакомых или семьи.

Мне как-то пришлось по повестке явиться в суд для отбывания этого гражданского долга. Предстояло слушание иска старика ирландца, который, идя зимой по тротуару, поскользнулся и при падении сломал шейку бедренной кости. Он судился с городом на несколько миллионов долларов за то, что дворники не побеспокоились посыпать тротуар солью с песком. Адвокаты потребовали от меня обещания не обсуждать это дело с друзьями и знакомыми. На это я был вынужден сказать, что не могу быть лжецом или тупарем, давая подобное обещание. (Мне кажется, что я действительно редко вру. То ли потому, что мне это не нравится, то ли из-за того, что боюсь забыть, о чем соврал. А еще считаю, что ложь ослабляет иммунную систему человека и увеличивает вероятность раковых заболеваний. Наверное, поэтому звери редко болеют раком.) В результате я был исключен из состава присяжных и благополучно вернулся домой, чтобы рассказать друзьям и знакомым о глупости и лицемерии американской Фемиды, ну, и заодно о собственном совершенстве в борьбе с ней.

Мой хозяин был такого же мнения о юстиции и по случаю нашего «единомыслия» решил отправить своего помощника на полицейской машине сопроводить меня до места будущего пребывания. (Удивительно, насколько фразы при написании становятся длинными и скучными и подобными той, которую я сейчас написал.)

По дороге встретилась мне молодожены, возвращавшиеся из свадебной поездки в Лас-Вегас, столицу тысячи кази но. Тиму Вольфу – 58, а его жена Ирина на 30 лет моложе, но были они счастливыми и готовыми еще раз попробовать семейную жизнь. Несколько лет назад Тим потерпел крах в бизнесе, а семейный крах был уже последствием. А может, и наоборот, сейчас уже трудно сказать. Пять лет ушло у Тима на то, чтобы оклематься и начать новую жизнь. Поженившись, Тим и Ирина открыли фирму по торговле сделанными вручную декоративными свечами, которые импортировали из Европы. Ирина почти освоилась с жизнью в этой американской глубинке и все реже вспоминает любимый Киев. Она счастлива была встретить русского человека и выразила эту радость в моем дневнике: «Анатолий! Я очень рада встрече. Рада, что мир так тесен и нас в Америке любят и понимают».

На конюшне меня встретил приятель шерифа Рэй Брандт, тренер и профессиональный жокей. Он устроил Ваню в стойле, а мне предложил передохнуть в конторке и воспользоваться содержимым его холодильника. В ожидании кузнеца я отдал предпочтение пиву «Красная собака», после чего отправился знакомиться с населением.

Здесь за 150 долларов в месяц люди, у которых нет собственных конюшен, содержат лошадей. Многие не имеют ни времени, ни желания не только ездить, но даже выгуливать своих питомцев. Стоят лошади в стойле годами, жиреют, страдают сердечными и простудными заболеваниями и оказываются на живодерне, так и не познав свободы бега.

Кузнец Брайан Табб приехал поздно и подковал мою лошадь бесплатно. В порыве горячей благодарности я пытался завести с ним беседу и высказать все свое восхищение его мастерством. Напоминал я того самого министра из сказки Шварца, который пришел к королю и заявил: «Ваше Величество, я человек прямой и правду скрывать не могу. Вы – гений, Ваше Величество». Но Брайан был глуховат и не слышал всех моих соловьиных рулад. Хотя ему редко приходилось ковать лошадей-тяжеловозов, справился он с работой всего за пару часов, и подковы его прослужили больше 300 километров.

Приехав на следующий день в Рейнольдсбург, я узнал, что город этот объявил себя столицей помидоров, и то ли сорт «рейнольдс» назван в честь города, то ли наоборот. Ясно было одно, что помидорными фермами в окрестностях не пахло, и в поисках ночевки я решил обратиться к помощи полиции.

В офисе начальника полиции нашел начальницу – красавицу Джин Миллер. На столе у нее были фотографии детей и мужа, на стене висела девичья фотография Джин, практикующейся в стрельбе по мишеням. Эта барышня уже с младых ногтей возлюбила в кого-то или во что-то стрелять.

Джин, улыбаясь внешне, наверное, смеялась втихомолку над моей расхристанной внешностью и пахнувшими лошадиным потом одеждами. Да я и сам знал, что на Дон-Жуана не тяну. Нетерпеливо выслушав мои сентенции, напичканные неуклюжими комплиментами, она поручила инспекторше по контролю за животными найти мне ночевку. Моя сопровождающая с трудом передвигала необъятные свои округлости, и, следуя за ней, я боялся, что лопнут ее форменные штаны и телеса вывалятся наружу. Что же мне тогда делать?

Дженнифер препроводила нас к ветеринарной клинике. Но там я не нашел ни пастбища, ни сарая для лошади. Пока главный врач обзванивал окрестности в поисках пристанища для нас, я перебирал в его приемной журналы по ветеринарии. В одном из них рекомендовали хозяевам кошек и собак вживлять под кожу любимцев миниатюрный передатчик, посредством которого они всегда могли определить, где находится их сокровище. Мне очень даже пригодилась бы такая хреновина в случае, если Ваня опять решит путешествовать без меня. Но поскольку стоила штучка 300 долларов, я решил, что перебьюсь без этой компьютерности.

Пока я погрузился в изучение ветеринарии, лошадь была привязана к яблоне в саду и собравшиеся вокруг детишки закармливали ее яблоками и морковкой. Но вдруг я услышал испуганный ребячий визг и тревожное ржанье лошади. Выбежав, увидел уже до противности знакомую картину – Ваня лежал на правом боку и бился в постромках, выламывая с корнями оглобли.

Произошло то же, что и три дня тому назад – он завяз в глине и потерял равновесие. Ох, не учусь я ни на своих, ни на чужих ошибках. Пришлось опять резать постромки при ежесекундной вероятности получить копытом в физиономию. На сей раз обе оглобли были сломаны в щепки – полный атас.

К этому времени навестить Ваню пришли мама с дочкой, две красавицы – Мелоди и Мелисса. Мелоди позвонила мужу с просьбой приехать и помочь. Брюс Танкович был на месте через 15 минут. Хмыкнул удивленно, бросил поломанные оглобли в кузов грузовичка и пообещал через пару часов привезти новые.