Графиня Монте-Кристо (Мадемуазель Монте-Кристо) - Магален (Махалин) Поль. Страница 37

Как могла Киприенна хоть на минуту подумать, что эта наглая и развязная женщина с громким смехом, в слишком экстравагантном костюме — графиня Монте-Кристо?

— Как сильно она на нее похожа! — невольно прошептала девушка.

Услышав эти слова, полковник Фриц злобно усмехнулся.

— Раз здесь появилась эта casta diva Аврелия, значит виконт де ла Крус должен быть где-то поблизости, — заметил он.

Слова полковника ранили Киприенну в самое сердце. Что общего могло быть у виконта с этой женщиной?

Без всякого сомнения, подобное утверждение было заведомой низкой ложью. Однако зачем ему было пытаться уронить виконта в глазах Киприенны, если он ничего не знал об их тайной переписке?

В душу девушки закралось дотоле неведанное ей чувство. Быть может, это была ревность?

Нет, конечно же, нет. Киприенна де Пьюзо не может ревновать к такому существу, как Аврелия!

Испытываемое ею чувство скорее походило на сожаление и негодование.

Нисколько не желая верить словам полковника, она невольно испытывала к ним доверие, ибо человек иногда бывает склонен к самоистязанию.

Чего бы только она не отдала сейчас, лишь бы виконт не оказался в эту минуту в Булонском лесу, ведь после услышанного она не была уверена, приехал ли он туда ради нее или ради Аврелии.

Однако вскоре у нее было отнято последнее слабое утешение робких душ, постоянно старающихся спрятаться от фактов, ибо вслед за ландо Аврелии показался виконт, едущий на великолепном арабском жеребце. Никогда еще не видела она виконта столь красивым, энергичным и уверенным в себе; рука его беззаботно держала поводья.

— Ага, что я только что говорил? — удовлетворенно воскликнул полковник. — Несчастный ни на шаг не отстает от очаровавшей его сирены.

— Trahit sua quemque voluptas, — с улыбкой заметил граф, желая показать, что не забыл латынь, которой обучался в иезуитском коллеже. — Каждому свое — сразу же добавил он, как бы поясняя свои слова.

Киприенна чуть не лишилась чувств. Итак, отношения Аврелии и виконта общеизвестны, лишь она одна ничего не знала о них.

Неужели виконт лгал ей? Ведь в такой ситуации молчание и ложь — практически одно и то же.

Значит этот герой, эта прекрасная статуя, которую она принимала за редкостное произведение искусства, оказался простым гипсовым слепком, вдребезги разлетевшимся от одного слова полковника, как от удара молотка?

Киприенна, лишь вчера еще готовая принять защиту виконта, но не его любовь, считала теперь, что он оскорбил ее, предложив ей защиту без любви.

Затем она снова почувствовала негодование от того, что только что увидела и услышала.

— Этого не может быть! — невольно подумалось ей. — Полковник ошибается, отец ошибается, все они неправы, ибо никто не знает виконта так как я.

В этот момент виконт снова поравнялся с графским экипажем, на этот раз он оказался с той стороны, где сидела Киприенна.

Заметив его, та поспешно поднесла руку к волосам. Жест этот она повторяла уже, возможно, в десятый раз.

— В чем дело, Киприенна? — встревоженно осведомилась графиня, — ты плохо себя чувствуешь, дитя мое?

— Вовсе нет, матушка, — краснея отозвалась Киприенна, — просто эта роза уколола меня.

— Подожди-ка, — проговорила графиня, склоняясь над дочерью и принимаясь осторожно вытаскивать у нее из волос цветок, стараясь не повредить прическу.

— Поверьте, матушка, в этом нет никакой необходимости! — энергично запротестовала девушка.

— Вот теперь все в порядке, — заметила ее мать, вынимая наконец розу. Но тут при энергичной попытке Киприенны снова завладеть цветком, графиня выронила его. Быстрым движением рука Киприенны попыталась подхватить розу, но было слишком поздно и когда виконт оглянулся, то увидел, что цветок лежит на земле, а изящная ручка Киприенны поднята, как будто она только что бросила его.

Как только карета графа скрылась за поворотом, виконт спрыгнул с лошади и быстро схватил розу, а затем снова вскочил в седло и галопом ускакал прочь, вне себя от радости прижимая ее к груди, как бы боясь, что кто-то может попытаться лишить его этого драгоценного дара.

Он скакал во весь опор, не разбирая дороги и победно глядя на окрестные холмы и долины. Грудь его вздымалась от восторга, он был поистине счастлив.

Киприенна любит его! Она только что собственноручно передала ему чудесный талисман, обладая которым он сможет завоевать весь мир!

Еще утром он сомневался, увенчается ли его план успехом и чувствовал себя почти бессильным перед лицом многочисленных врагов. Борьба, которую он вел в качестве друга и союзника графини Монте-Кристо, истощила его мужество, почти лишив силы воли, но теперь у него неожиданно появился новый могущественный союзник и союзником этим стала любовь.

Любовь! Поистине, он впервые в жизни испытывал подобное блаженство.

Постепенно, однако, кровь стала спокойно течь в его жилах, а дикое сердцебиение несколько успокоилось.

Оглядевшись вокруг, он понял, что ускакал далеко от Парижа, а было уже почти четыре часа дня. Нельзя было терять ни минуты и, повернув лошадь в сторону города, он поскакал крупной рысью.

Через час виконт выпрыгнул из седла во дворе своего особняка и, бросив поводья подбежавшему конюху, поспешно поднялся на второй этаж.

Быстро переодевшись и написав короткую записку, он вложил ее в конверт из сатинированной бумаги и снова вышел из дому. Окликнув первого попавшегося извозчика, он приказал ему ехать на Вареннскую улицу.

Вскоре карета свернула на узкую улочку, вдоль которой тянулась высокая стена сада особняка де Пьюзо. Лошади остановились у маленькой калитки, которая тут же отворилась и из нее поспешно вышла мадам Потель.

— Садитесь, госпожа Жакмен, — любезно предложил ей виконт и коротко приказал кучеру, — Бульвар Инвалидов, езжай потише.

Камеристка, взволнованная оказанной ей виконтом честью, никак не осмеливалась сесть рядом с ним. Осторожно взяв ее за руку, он усадил ее справа от себя.

— Так нам будет удобнее беседовать, — улыбаясь заметил он. — У меня есть для вас добрые вести о Луи, он получил сейчас прекрасное место у ювелира Клемана. Ему дали отличные рекомендации и, если он будет совершать иногда какие-нибудь мелкие проступки, ему их охотно простят, если только вина его не будет слишком серьезной. Ваш взрослый сын стал сейчас большим ребенком, но мы поможем ему стать честным и мужественным человеком.

Порывисто схватив руку виконта, госпожа Жакмен запечатлела на ней почтительный поцелуй.

— Вы же знаете, — проговорил он, отдергивая руку, — что за все должны благодарить госпожу Ламоро и графиню Монте-Кристо, а отнюдь не меня. Вы обратились к ним за помощью и они согласились помочь вам при одном условии, а именно, что вы тоже поможете им в добром деле, в котором они принимают большое участие.

— Да, господин виконт, если эти дамы играют роль провидения, то вы, без сомнения, их посланец.

— Есть ли у вас какие-нибудь новости для меня? — нетерпеливо прервал ее виконт.

— Почти никаких, — ответила госпожа Жакмен, — вчера мадемуазель говорила наедине с матерью и обе они много плакали. После этого мадемуазель Киприенна заперлась на весь вечер у себя в комнате и что-то писала. Ах, да, я чуть не забыла: она попросила меня сходить к мадам Розель за той работницей, которая уже была однажды в нашем доме. Кажется, эту девушку зовут Урсулой.

— Придется госпоже Ламоро еще раз поговорить с Урсулой и расспросить ее обо всем, — прошептал виконт. — Вам нечего больше добавить? — громко спросил он.

— Сегодня графиня с дочерью были в Булонском лесу. По вашей просьбе я украсила прическу мадемуазель белой розой. Сначала она хотела вынуть ее, но затем решила оставить все как есть.

— Вот записка, которую вы положите на обычное место.

— Хорошо, — коротко согласилась госпожа Жакмен и не опуская глаз приняла от виконта изящный конверт, ибо безоговорочно подчинялась ему без всякого недоверия и задних мыслей, абсолютно уверенная, что этот человек не способен ни на что дурное.