Графиня Монте-Кристо (Мадемуазель Монте-Кристо) - Магален (Махалин) Поль. Страница 38

Приехав на Бульвар Инвалидов, госпожа Жакмен и виконт вышли из наемной кареты. Расплатившись с извозчиком, виконт расстался с камеристкой Киприенны, которая пешком вернулась на Вареннскую улицу.

Теперь виконт стал серьезен и задумчив, ибо радостная уверенность, которую он испытывал до этого, стала постепенно слабеть в нем, а душу его наполнили мучительные сомнения.

Еще недавно он говорил себе:

— Она любит меня!

Теперь же он невольно задавался вопросом:

— Но будет ли она любить меня и дальше? Если она узнает меня ближе, если я предстану перед нею в истинном свете и скажу, кто я такой на самом деле? Будет ли она любить меня и тогда?

Ведь в конце концов эта роза ничего еще не доказывает, да и что вообще может доказать цветок? Беспокойство ее сердца и только! Киприенна просто чувствует себя покинутой теми, чей долг состоит в том, чтобы защищать ее с риском для жизни и чести, и поэтому хватается за первое же предложение помощи, как утопающий за соломинку. Причина ее согласия заключается в страхе, а не в любви. Хотя, с другой стороны, что я сделал для того, чтобы заслужить ее любовь? Разве не окружают ее сотни молодых людей, гораздо более красивых, умных и достойных, чем я?

Нет, с моей стороны было бы чистым безумием рассчитывать на ее любовь.

Лицо виконта еще больше омрачилось, но вскоре он нашел силы стряхнуть с себя эту печаль.

— Ну что ж, неважно! Я оправдаю ее доверие и независимо от того, любит она меня или нет, с радостью отдам за нее жизнь. Я буду счастлив, если она примет от меня эту жертву. Нет, я найду в себе силы и, даже если потерплю в этой борьбе поражение, то и тогда ни единым словом не дам ей понять, что умираю из-за нее!

Тем временем Киприенна вернулась домой с прогулки и под влиянием какого-то смутного подозрения сразу же устремилась к заветной шкатулке, где обнаружила записку следующего содержания:

ГЛАВА XIV

Дорога в ад вымощена благими желаниями

Нини Мусташ вернулась в дом на Барьер-Пигаль.

На углу Шоссе д’Антэн Аврелия вышла из экипажа, предоставив Нини возможность в одиночестве добираться домой. Расставшись с подругой, Нини глубоко задумалась.

Энергичные слова Аврелии убедили ее и она пришла к мысли сразу же начать следовать ее советам, причем решила даже пойти еще дальше, ибо натуры такого рода обычно всегда склонны к крайностям.

Нини преисполнилась решимости одним прыжком перепрыгнуть через пропасть, отделяющую ее от того, что Аврелия изобразила ей в виде нового Ханаана.

Она захотела снова стать Селиной, Нини Мусташ должна была как можно скорее исчезнуть из памяти людей.

На первый взгляд это казалось довольно простой задачей.

Прежде всего надо было расстаться с прошлым.

Граф де Пьюзо разорился для нее и из-за нее. Если не в ее силах восстановить в полной мере все растраченное им в течение нескольких лет огромное состояние, то она по крайней мере сможет вернуть ему хотя бы подарки, которые все еще находились в ее распоряжении.

Примем ей необходимо вернуть их как можно быстрее, чтобы коварный Лежижан не смог помешать ее намерениям.

Вернувшись домой, она сразу же достала все банкноты, купоны, закладные и акции, — короче говоря все, чем владела благодаря щедрости графа, — и, вложив их в большой конверт, надписала на нем адрес графа де Пьюзо.

Затем она разложила перед собой все свои драгоценности, разделив их на две части, одну из которых составили менее ценные украшения, полученные ею от разных лиц. Все это должно было помочь ей начать новый образ жизни, обеспечив на первое время.

Другая, наиболее ценная часть драгоценностей, была получена Нини от графа, их следовало возвратить дарителю. Там были целые россыпи бриллиантов, рубинов, сапфиров, жемчугов и изумрудов.

Примерив их в последний раз и насладившись игрой камней при ярком свете канделябров, Нини Мусташ с тяжелым вздохом заперла драгоценности в шкатулку, содержимое которой могли купить лишь два-три крупнейших ювелира Парижа.

Не откладывая дела в долгий ящик, Нини тут же написала короткую записку господину Клеману на Бульвар Капуцинов, и утром следующего дня достойный ювелир явился в особняк Нини точно в назначенное время.

Этому бизнесмену или скорее художнику, имя которого уже несколько раз упоминалось в ходе нашего рассказа, на вид было около тридцати лет.

Париж — город быстрого успеха, и трех-четырех лет оказалось для этого человека вполне достаточно, чтобы завоевать себе в столице заслуженно высокую репутацию.

Клеман был очень красивым мужчиной, которому весьма шел модный в то время романтический костюм.

Человек этот не был ни горд, ни тщеславен, на губах его всегда играла приветливая улыбка, а глаза смотрели решительно и твердо.

Внимательно осмотрев содержимое шкатулки, он заявил, что готов заплатить за все сто пятьдесят тысяч франков.

Драгоценности обошлись графу приблизительно в такую же сумму. Слегка удивленная щедростью ювелира, Нини Мусташ тут же выразила свое согласие уступить ему всю свою коллекцию украшений за эти деньги, и Клеман с поклоном обещал в тот же день привезти требуемую сумму.

Уже подойдя к двери, он внезапно обернулся и тихо проговорил:

— Возможно, сударыня, вопрос мой покажется вам нескромным, но не хотите ли вы продать также и свой дом.

Нини молча кивнула в ответ.

— Вы продаете дом со всей обстановкой? — осведомился Клеман. — Думаю, мы сможем также договориться о цене экипажей и лошадей. Возможно, вам известно имя покупателя, это один из моих лучших клиентов, виконт де ла Крус. Он как раз ищет такую возможность, но пока безрезультатно.

— Прекрасно, — весело отозвалась Нини Мусташ, — дело в том, что я собираюсь в длительное путешествие и поэтому ваше предложение вполне устраивает меня.

— В таком случае, я пришлю к вам виконта, как только мне удастся переговорить с ним.

Весьма возможно, что Клеман хорошо знал, где найти своего богатого клиента, ибо не прошло и часа, как тот постучался в ворота особняка.

Осмотрев все, как и подобает аристократу, то есть едва окинув взглядом дом и сад, он не торгуясь предложил Нини двести пятьдесят тысяч франков.

Сделку в тот же день оформили у нотариуса, причем виконт де ла Крус подписал ее от имени вдовы Ламоро.

Вечером того же дня Нини Мусташ получила закладные на сумму четыреста тысяч франков, которые также вложила в конверт на имя графа де Пьюзо.

Вечером следующего дня дом должен был перейти к новому владельцу, и Нини решила переслать конверт графу в день своего отъезда, чтобы у того не осталось времени на ее поиски.

Она строго приказала слугам не принимать никого из посетителей, но Лежижан не зря владел золотым ключом, отпирающим все двери, и на следующее утро он беспрепятственно вошел в комнату Нини, занятой упаковкой последнего сундука.

На вид Лежижану можно было дать от сорока до пятидесяти лет. Пестрый жилет его, по-видимому, сшитый из старинной шали, пересекала длинная золотая цепочка, а голубой фрак с золотыми пуговицами и нанковые панталоны завершали его наряд.

Все друзья и товарищи Лежижана, называли его, несмотря на злобное выражение лица, «добрым парнем», ибо этот подлый интриган в полной мере обладал главным качеством «доброго парня», заключающимся в наличии толстого кошелька.

Само собой разумеется, он одалживал деньги с расчетом, и если его многочисленные должники не могли вернуть долг, то он с удовольствием пользовался их услугами, в которых те не могли отказать ему, как человеку, охотно выручавшему их из денежных затруднений.

Таким образом, в распоряжении Лежижана со временем оказалась широкая сеть шпионов и осведомителей.