В поисках Атлантиды - Макдермотт Энди. Страница 18

Чейз выглянул из-под машины. Многие солдаты были ранены, другие мертвы, однако остальные постепенно приходили в себя. Осталось человек десять.

Он вдруг увидел белое пальто Кари, мелькавшее возле вертолета. Один из телохранителей Хаджара держал ее, а иранский капитан, наведя на нее пистолет, давал команды своим людям.

Нина…

Озлобленный солдат, обхватив ее за плечи, тащил назад.

Чейз не рискнул стрелять. Да и в его «G-З» осталось всего лишь несколько патронов.

Он лихорадочно оценивал ситуацию.

В данный момент Нина в относительной безопасности, даже в положении пленницы, но, видимо, скоро иранцы догадаются использовать ее в качестве заложницы, чтобы заставить его сдаться. Хаджар и капитан Махджад говорят по-английски — и они слышали, как Кари приказала ему в первую очередь защищать Нину.

А это означает — чтобы защитить, он вынужден пока бросить ее.

Он схватил «G-З» и, пригнувшись, попятился назад. Затем резко вскочил и веером выпустил оставшиеся пули. Он намеренно взял выше, вынуждая противников присесть, стараясь ошеломить, а сам со всех ног бросился к крутому склону, обрывающемуся в долину.

У него за спиной затрещали винтовки — солдаты открыли огонь.

Внизу открывалась долина, где ленивый изгиб рельсов исчезал в пасти туннеля.

Пуля просвистела возле головы, достаточно близко, чтобы ощутить вызванное ее полетом колебание воздуха. Он перелетел через край обрыва и приземлился на что-то твердое.

Дверь от «лендровера»!

Она заскользила вниз, таща за собой хвост пыли и щебня. Чейз вцепился в нее, как ребенок в разгоняющиеся по ледяному склону санки.

Он понимал, что дверь не увезет его далеко — на склоне много крупных камней, — но этого и не требовалось. Ему просто нужна была фора в несколько ярдов, прежде чем солдаты добегут до края обрыва и начнут стрелять ему вслед.

Впереди, выступая из склона, словно гнилой зуб, торчал валун. Чейз снова прыгнул, отклоняясь в сторону, и больно ударился о землю. Дверь на полном ходу врезалась в камень и смялась, как картонка. Он пытался тормозить ногами, но из-за большой скорости не сумел и беспомощно покатился под гору. Ему в лицо, ослепляя, летели каменные крошки.

Выстрелы сверху!

Что-то хлестнуло по щеке. Жесткая трава и низкорослые кусты. Это значит, что он уже почти в самом низу. Но сколько все же осталось до дна?

Он с трудом разлепил глаза, которые резало от пыли, и увидел, что земля уходит из-под ног.

С криком, который эхом донесло до самой вершины склона, Чейз полетел в пустоту.

Один из солдат поморщился:

— Ух! Будет больно. Иностранец мелькнул над верхней частью въезда в туннель и скрылся из виду, упав на пути.

— И поделом этому ублюдку! — оскалился мужчина, стоявший рядом с ним. — Будь ты хоть трижды спецназовцем, а падение с такой высоты на сталь и бетон железнодорожных путей — это перелом костей, а может, и вообще смерть.

Махджад подошел к ним и посмотрел вниз. Путь англичанина по склону определить было легко: шлейф пыли указывал направление к туннелю.

— Возьмите веревки, — приказал он. — Я хочу, чтобы трое спустились туда и нашли его. Если он мертв, отнесите тело к разъезду. Если жив… — его лицо дернулось, отразив смесь злости и садистского юмора, — отнесите тело к разъезду.

— Есть, сэр! — отдали честь солдаты, и трое из них стали готовиться к спуску.

Махджад вернулся к Хаджару. Сбежавший Волган был снова пойман и теперь стоял среди остальных пленников.

— Это все ваша вина! — бросил Махджад, ткнув пальцем в лицо Хаджару. — Вы не сказали мне, что это тренированный головорез!

— Я сам не знал! — выпалил Хаджар. — Я думал, что он просто бывший солдат, которого она наняла телохранителем! — Он жестом указал на Кари, смотревшую на него с холодным отвращением.

— У меня четверо погибших и трое раненых! Как я все это объясню? Как?

Хаджар нервно облизнул губы. Несмотря на прохладный ветер, он весь вспотел.

— Может… какое-нибудь вспомоществование их семьям? И их начальнику?

— Я скажу вам. Файлак, какое вспомоществование, — оскалился Махджад. Он немного помолчал. Хаджар еще сильнее занервничал. — Очень крупное вспомоществование.

— Я все организую, как только вернусь домой, — с облегчением промямлил иранец.

Махджад холодно взглянул на него:

— Да уж, постарайтесь.

— Даю слово. А сейчас, — он снова посмотрел на Кари, — мне нужно уходить. Мне надо позаботиться о кое-каких срочных делах… и лучше, чтобы нас не видели вместе здесь… Печальный инцидент.

Махджад нехотя кивнул, и его солдаты повели Нину, Кастилля и Хафеза прочь, а остальные стали грузиться на борт «джет-рейнджера». Волган, слишком напуганный, чтобы возмущаться, сел на центральное сиденье сзади, телохранители разместились по бокам, а Кари усадили ему на колени. В наручниках и накрепко пристегнутая к Волгану ремнем безопасности, она совершенно не могла сопротивляться.

Хаджар уселся на место второго пилота.

— Ах, мисс Фрост, — сказал он, потянувшись и взяв ее за подбородок, — не нужно так смотреть. С вами будут хорошо обращаться — вы слишком ценны. По крайней мере пока ваш отец будет покладистым.

Кари дернула головой, освобождаясь от его руки.

— Вы сделали самую большую ошибку в своей жизни, Хаджар.

Он самодовольно улыбнулся:

— Ну-ну. Не надо горячиться. Просто сидите и наслаждайтесь поездкой. А если хотите помочь Юрию расслабиться… — он взглянул на выглядывавшее из-за ее спины пепельно-серое лицо Волгана, — то постарайтесь побольше ерзать. Уверен, он это оценит. Последнее удовольствие обреченного, а? — Его улыбка стала холодной. — Только не ерзайте слишком сильно. Будет жаль, если мои телохранители подумают, что вы пытаетесь освободиться, и застрелят ненароком.

Один из телохранителей для пущей убедительности ткнул ей в бок стволом пистолета.

— Я запомню, — гневно сказала она.

— Хорошо! — Хаджар повернулся к пилоту: — Поехали.

Нина была потрясена и с ужасом смотрела, как вертолет оторвался от земли и полетел прочь. За два дня превратиться из нью-йоркского научного работника в иранского пленника. Что происходит в ее жизни?

И теперь Кари будут держать для выкупа, а что касается Чейза…

Она не многое понимала из того, о чем говорили солдаты, но по их неторопливости было ясно, что, по их мнению, он мертв.

К дому подъехал большой армейский грузовик. Когда солдаты вталкивали их в кузов, она едва не расплакалась.

Чейз набрал полную грудь воздуха и сжался как пружина.

Ему удаюсь, переваливаясь через верхний край туннеля, ухватиться одной рукой за небольшой каменный выступ. Болтаясь словно марионетка, он с трудом подтянулся, чтобы закрепиться в этом положении.

Нельзя сказать, что это спасало.

Он висел прямо над рельсами. Носки его ботинок находились футах в восемнадцати от них, и это было бы нелегким приземлением даже для человека из САС — внизу не было ничего, что могло бы смягчить падение.

Однако выбора у него не было. Крики и предостерегающий грохот камней, скатывающихся по склону, говорили ему, что у него вот-вот появится компания.

Итак — прыжок!

Несмотря на то, что он был готов к удару, подогнул колени и сделал кувырок, ноги все же прострелило так, словно по ним прошлись железной палкой. Он задохнулся от боли, со всего размаха ткнувшись грудью в металл рельса. Превозмогая боль, он заставил себя отползти с путей.

Обе ноги страшно болели, основной удар пришелся на левую лодыжку, но переломов не было.

Он сел, скривившись от нового приступа боли, на этот раз в области ребер, и подумал, что, если бы не было кожаной куртки, ему пришлось бы намного хуже. Сделав несколько глубоких вдохов, Чейз встал.

И яростно зарычал.

Это было не столько выражением боли, сколько способом ослабить ее, взять под контроль. Навыки САС по преодолению боли грубы и незамысловаты, но они действуют.