Серебряный орел - Кейн Бен. Страница 29

Рим окончательно погружался в бездну анархии, и никто не мог этому помешать.

— Быстрее! — Туллий беспокоился лишь о том, как бы вывести свою госпожу в безопасное место.

Задерживаться было опасно и попросту глупо, но Фабиола никак не могла отвести взгляд от происходящего. Она увидела, как на изрядном отдалении от того места, где они находились, из свалки выбрались шестеро плебеев. На руках у них покоилось тело Клодия. Маленькая процессия во главе с Фульвией и тем самым бородатым вожаком, которого Фабиола уже видела, решительно направлялась ко входу в Сенат.

Следом шагали еще двое мужчин с горящими факелами в руках. Фабиола ахнула. Они решили устроить погребальный костер Клодия в главном здании Республики — в самом Сенате!

Туллий нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но Фабиола не двигалась с места. Вскоре оказалось, что ее предположение было верным. Прошло совсем немного времени, и из священного здания поползли струйки дыма. В истории города еще не случалось равного по значению события. Пяти векам демократии предстояло сгинуть в погребальном костре.

Даже Туллий замер на месте, поняв, что происходит на его глазах. Политика мало затрагивала жизнь рабов, но кое-что в Республике было вечным — или казалось таковым. Одной из таких незыблемых святынь было здание, в котором помещалось правительство страны. И зрелище горящего Сената потрясало до глубины души. Если можно разрушить Сенат, значит, и любое другое здание в Риме под угрозой.

Сицилиец наконец пришел в себя.

— Хозяйка, нужно уходить, — решительно сказал он.

Фабиола вздохнула, но делать было нечего, и она безропотно последовала за Туллием. Пока что Юпитер позволил им уцелеть, но лишний раз искушать судьбу не следовало. Надо было уходить, пока положение не ухудшилось еще больше. Теперь восстановить покой могли только войска. У сенаторов не оставалось иного выхода, кроме как попросить вмешаться Помпея, нового консула. А это значило, что соотношение сил резко изменится — и не в пользу Цезаря. Естественно, после этих волнений пошатнется и положение Брута. И следовательно, ее собственное. Как еще повернутся дела в Галлии… Если не удастся подавить восстание Верцингеторикса, то надежды Цезаря на единоличную власть в Республике рухнут. Побежденный военачальник не сможет сохранить поддержку непостоянной толпы. Фабиола собралась с духом. Юпитер уже продемонстрировал ей свою благосклонность, позволив невредимой выйти из хаоса. Совсем недавно она была готова принять смерть; что ж, этот миг прошел. Неважно, что случится дальше, но ее путь к могуществу завершится не здесь.

Фабиола даже не увидела, откуда вылетела стрела. От размышлений ее отвлек негромкий вскрик, в котором слышалась боль. Подняв голову, она увидела, как Туллий с изумленным выражением лица закачался и начал падать вперед. Из его груди торчал оперенный стержень стрелы; железный наконечник застрял глубоко в легких. Смертельно раненный сицилиец рухнул лицом в грязь, настолько глубокую, что ноги погружались в нее местами по щиколотку.

Мгновением позже рухнул второй телохранитель. И третий.

Фабиола поспешно пригнулась. «Как могла я быть такой дурой! — с горечью подумала она. — Юпитеру нет дела до таких, как я».

Впереди проход преграждали доски, кучи мусора и битых горшков. Туллий, желая побыстрее уйти с Форума, не заметил этого. И Фабиола тоже не обратила внимания. В другой день она, вероятнее всего, подумала бы, что куча мусора в пол человеческого роста говорит лишь о том, что они забрели в особо жалкий переулок, обитатели которого не думают ни о чистоте, ни о здоровье. Но сегодня все было не так просто.

Они угодили в засаду.

Четвертая стрела свистнула в воздухе и пробила шею телохранителю, который стоял рядом с нею.

Вперед дороги не было. Назад — тоже. На Форуме их ждала верная смерть. Не поворачивая головы, Фабиола скосила глаза, пытаясь разглядеть стрелка.

Один из пятерых оставшихся с нею телохранителей вскинул руку, указывая вперед. И тут же вскрикнул и ухватился за стрелу, угодившую ему в левый глаз. Упав на колени, он отчаянно дернул стержень — Фабиола услышала скрежет металла о кость — и выдернул стрелу из глазницы. По его лицу ручьем хлынула кровь, смешанная со слезами. Храбрец громко всхлипывал от боли; было видно, что он с трудом держался на ногах. В любом случае от него, наполовину ослепшего, было мало толку в схватке.

Из бокового прохода появились с десяток голодранцев, одетых в выцветшее бурое отрепье вместо туник, зато при самом разнообразном оружии — дубинках, копьях, ножах. Некоторые даже держали ржавые мечи. Был среди них и лучник, зловещего вида тип, с ухмылкой накладывавший на тетиву очередную стрелу.

— О парни, смотрите, кто попался! — воскликнул, гнусно осклабившись, один из банды, вооруженный копьем.

— Благородная госпожа! — отозвался другой. — Всегда мечтал попробовать такую.

Лучник облизал губы.

— Ну-ка, посмотрим, что там, под ее роскошной накидкой.

Нападавшие приближались; их лица искажали похотливые гримасы. Дело не ограничилось бы простым грабежом. Фабиола понимала, что ее может ждать лишь один исход — жестокое изнасилование и смерть. Но вместо страха в ней вспыхнул гнев. Эти существа были презреннейшими из презренных. Выродки, способные нападать лишь на слабых и безоружных, на тех, кто попал на поле битвы против воли и пытался спастись.

— Госпожа? — в один голос обратились к ней уцелевшие телохранители. Лишившись Туллия, они не могли сообразить, что делать.

Фабиола с трудом сглотнула подступивший к горлу комок. Ни у кого из ее людей не имелось щитов, так что укрыться от стрел они не могли. Если не предпринять каких-то быстрых и решительных действий, лучник перебьет их поодиночке. Одолеть мерзавцев, устроивших засаду, — а они наверняка трусы, — можно было лишь одним путем. Сжав рукоятку кинжала, который дал ей Туллий, Фабиола оскалила зубы.

— Кидаемся прямо на них, — шепотом приказала она. — Или мы с ними разделаемся, или всех нас ждет Гадес.

Если Юпитер выбрал для нее такой конец, то, по крайней мере, она умрет достойно.

При виде ее решимости телохранители воспрянули духом. Четверо подняли мечи, а одноглазый выхватил нож. Он сообразил, что утратил способность точно определять расстояние и лучше будет воспользоваться коротким оружием. В мгновение ока все пятеро сомкнули ряды. То, что они рабы, уже ничего не значило — каждый считал, что лучше умереть в бою, нежели быть убитым, как безропотная скотина на бойне.

С гневным криком Фабиола ринулась вперед. Мир распадался на куски. Она получила ответ от богов: ей не на кого полагаться в этом мире. И смерть будет для нее освобождением.

Ее спутники тоже закричали и бросились за ней. Сражение оказалось кратким и жестоким.

Решив, что вряд ли ее убьют сразу, Фабиола кинулась прямо на лучника, который целился в кого-то поверх ее левого плеча. Она почувствовала порыв ветра от пролетевшей рядом с ее щекой стрелы, услышала полузадушенный вскрик у себя за спиной и оказалась рядом с лучником. У нее был только один шанс — убить бандита или хотя бы тяжело ранить. Не успел негодяй перевести дыхание после выстрела, как Фабиола глубоко всадила ему острие кинжала в ямку между ключицами, туда, где гортань смыкается с торсом. Она видела, что Корбуло, когда резал свиней, поступал именно так. Бандит визгливо вскрикнул и выронил лук. Фабиола же, не колеблясь, еще дважды ударила его в грудь. Из ран хлынула кровь, лучник упал на спину. Ему оставалось жить считаные мгновения.

Фабиола скосила глаза на свою правую руку, в которой сжимала оружие. Она была густо залита липкой кровью. Тошнотворное зрелище. Впрочем, сразу и не сообразишь, что хуже: проливать чужую кровь или отдаваться против воли старым жирным сенаторам.

— Сука!

Инстинктивно пригнувшись, Фабиола поднырнула под просвистевший в воздухе меч и оказалась лицом к лицу с небритым, тощим человеком, вооруженным ржавым гладиусом. Фабиоле никогда не приходилось учиться владеть оружием, но в свое время она насмотрелась на то, как Юба обучал Ромула.