Чеченская рапсодия - Иванов-Милюхин Юрий Захарович. Страница 41

— Возвращайся поскорей, — успела шепнуть она.

— Я только до Пятигорской. Дальше они пойдут сами, уже под царским присмотром, — подъесаул снова потянулся к пышным усам.

Не говоривший доселе ни слова глава семейства твердым шагом подошел к сыновьям и притянул каждого к своей груди, обходясь без женских слабостей. Потом он встал рядом с женой и притронулся пальцами к папахе, дожидаясь, пока маленький отряд двинется в путь.

— Батяка, вы с Панкратом будьте поосторожнее. Не забывайте, что Шамиль собирает новое войско, а Муса остался живой после разгрома их банды в горном ауле, — подбирая поводья, напомнил Захарка. — Он до сих пор распускает слухи о наших сокровищах, так что разбойники могут нагрянуть в любой момент.

— Если что, давайте знать, — добавил Петрашка. — Мы соберемся и враз приедем к вам на подмогу.

— Вы лучше об учебе думайте, о том, как по окончании своих университетов эти ученые мантии да ермолки в кисточках получить, — оглянувшись на посерьезневшую Софьюшку, отмахнулся сотник, вспоминая задиристых студентов Сорбонны, которых он видел когда-то во французском городе Париже. И тут-же как бы подзадорил сыновей. — Вам ведомо, что мы не в снулой России живем, у нас завсегда было интереснее. Ежели Шамиль решился собрать войско, то на нашем берегу Терека все только начинается. — Оно, конечно так, но все-ж… — не скрыл своей заботы младший сын. — В добрый путь, сынки, — прервал его отец — Спаси вас Христос!

— Спаси Господь и вас.

Посмотрев на супружницу, принявшуюся осенять детей крестными знамениями, Дарган перекрестился сам и махнул рукой вслед тронувшемуся отряду. Когда лошадь Панкрата, замыкавшего шествие, прошла мимо родителей, Софьюшка молча прижала платок к покрасневшим векам. Она не спешила выказывать своих истинных чувств, доверяла их только подушке, да и то лишь в тот момент, когда хата оказывалась пустой.

Скоро небольшая группа всадников скрылась за околицей. Улица быстро опустела, хозяева уже собрались зайти на подворье и закрыть за собой ворота. В этот момент сотник вдруг заметил, как с другой стороны казачьего поселения галопом приближается станичный вестовой.

Поправив папаху на голове, Дарган машинально коснулся пальцами рукоятки шашки.

— Кажись, вовремя я Захарку с Петрашкой отсюда отправил. Пусть они пока учатся, а повоевать еще успеют. Казацкая доля и внукам нашим еще достанется, — негромко пробормотал он себе под нос. — Пронеси и защити нас, всевышняя сила. Отцу и сыну!..

Глава седьмая

Учебный день в императорском университете закончился. Сразу после окончания последней лекции Ингрид Свендгрен, будущая невеста Захара Дарганова, сообщила ему, что желала бы прогуляться с ним по набережной реки Невы. Захар знал, что любимым местом прогулок петербуржцев были Невский проспект и находящийся неподалеку от него Адмиралтейский бульвар, народ собирался для променада и на площади перед городской биржей. Он не единожды прохаживался там с дамой своего сердца, но сейчас понимал, что зовет она его не просто прогуляться. Девушка намекнула, что заодно можно было бы зайти к ней домой, чтобы лишний раз пообщаться с ее родителями. Ведь не за горами выпускной экзамен, пора бы Захару уже определяться с планами на будущую жизнь.

Но именно сегодня у жениха не было свободного времени, потому что после занятий у него должна была состояться дуэль с господином Дроздовым, студентом одного с ним курса, обозвавшим его туземцем, увешанным золотыми амулетами. Коренному жителю северной столицы было не впервой оскорблять сокурсников, но прежние раздоры заканчивались лишь потасовками. А в этот раз конфликт зашел слишком далеко, потому что Дроздов насмеялся еще и над девушкой Захара, обозвав ее проституткой из дешевых европейских домов.

Захар терялся в догадках, почему однокашник невзлюбил его так сильно, ведь до третьего курса отношения между ними складывались нормально. Он считал, что дело было не в его происхождении и не в невесте, о которой оскорбитель не имел права даже упоминать, а в том, что на факультете он числился одним из лучших студентов, которому прочили большое будущее. Да и не носил Захар амулетов из золота, потому что у терцев побрякушки были в моде только у молодых девушек, не считая цепочки с нательным крестиком и перстня, который подарили ему родители невесты в ответ на подарок их дочери от семьи Даргановых.

И только много позже Захар узнал, что поединок имел под собой реальную почву. Дроздов еще до поступления в университет предложил Ингрид Свендгрен руку и сердце. Он и раньше встречался с ней на светских балах, добиваясь благосклонности девушки, и всегда получал от нее отказ в категорической форме. Но никто из них двоих не обмолвился об этом Захару даже словом.

— Прости меня, Ирэн, но сегодня я не смогу пойти с тобой на Невский проспект, — потупившись, признался девушке Захар, и неловко пошаркал подметкой ботинка по паркету, заложил руки на китель с начищенными до блеска пуговицами.

— Почему не сможешь? — со слабым шведским акцентом поинтересовалась у него невеста.

Она стояла перед ним в коричневом платьице немного ниже колен с кружевными воротничком и нарукавничками, в чулках коричневого цвета с белыми носочками поверх них и в коричневых ботинках на толстой подошве. Светлые волосы были аккуратно подстрижены и уложены в простенькую прическу, на худощавом бледноватом лице играл задорный румянец, который гармонировал с полноватыми розовыми губами. В широко расставленных голубых глазах с длинными темноватыми ресницами отражалось заботливое внимание к собеседнику.

— Почему, Захар? У тебя появилось какое-то дело? — чуть качнувшись вперед, повторила вопрос девушка.

— Я должен заскочить к товарищу и обменяться с ним конспектами, — не поднимая взора, соврал Захар.

— Ты плохо знаешь предмет?

— Это ему нужна моя помощь, чтобы он получше усвоил урок.

— Если он лентяй или лоботряс, то учить его бесполезно.

— Я знаю, Ингрид, но уже пообещал.

— Хорошо, я уважаю твое решение, — немного подумав, согласилась девушка и пошла домой.

Проводив ее задумчивым взглядом, Захар тоже засобирался к себе на квартиру.

Последний месяц весны близился к завершению, вместе с ним надвигалась пора расставания с учебой, на долгие годы заковывающей студентов всех мастей в самые крепкие в мире кандалы — бумажные. Корпуса университета, в котором учился Захар Дарганов, расположились сразу за Михайловским замком, воздвигнутым недалеко от Летнего сада. Сам замок через площадь теперь представлял из себя народное достояние, он был со шпилями на центральных башнях, со сдвоенной колоннадой у главного входа и с государственным флагом над ней. В нем жил и отсюда правил страной император Павел Первый, тайный член масонской ложи, тот самый, который не прочь был променять всю Российскую империю на мундир офицера прусской армии и которого придушили в собственных покоях его же приближенные, осатаневшие от непредсказуемых выходок самодержца.

В университетских корпусах было посветлее, нежели в трехэтажном дворце. В коридорах с полукруглыми потолками по стенам теплились фигурные медные канделябры, а под потолками залов вспыхивали ажурные хрустальные люстры, величием и помпезностью не уступающие тем, которые освещали императорские покои. И тогда студентам казалось, что несмотря на вечный дождь за окнами, на занудливость учения и на постоянную нехватку карманных денег весь мир вокруг светился радостью.