Под парусом в Антарктиду - Карпенко Георгий. Страница 50

Вышли из пролива. И через несколько часов от восьмиметровой волны почти ничего не осталось, здесь были совсем другие погоды. Солнце на чистом синем небе, темно-синее море в белых штрихах и свежий ветер в корму. Хотя температура лишь плюс пять, но кажется, что еще немного, и въедем в К'арибы — какая благодать здесь, в Атлантике. Пора подумать о гроте, и мы с Артуром лезем на гик в ловушку и пытаемся на ходу ремонтировать парусину. Но все равно кидает так, что вот-вот вылетишь. Отстегиваем фал и втаскиваем фаловый угол грота в рубку и всей командой, с прибаутками и весельем беремся за шитье. Боцман, по особому разрешению, несет сюда «что положено» в особо торжественных случаях, да еще и какую-то закуску, и мы выпиваем по рюмке за Великий Южный Океан, который покинули, и прекрасную Атлантику, которая уже привычно раскинулась по курсу. Первый раз не закрываем основной люк.

Людям и лодке нужен порт. Все начинает сыпаться. К двигателю и вантпутенсам прибавляются проблемы с камбузной плитой, пресная вода на исходе.

До Мар-дель-Платы 700 миль. Все чаще думаю о том, как будем входить в порт без двигателя.

Хороший ветер, но мы не можем «врубить» всю парусину — вантпу-тенсы. Вот и приходится тащиться по пять узлов. Да и сама лодка уже не та, на которой мы вышли из Питера. Она прилично обросла и уже «не идет».

Нет такой яхты, которая не могла бы преодолеть Океан, и нет такого шторма, который не мог бы пустить на дно эту яхту. Старые паруса надрывались, они тащили обросший ракушками корпус через южные моря домой. С того момента, когда мы последний раз видели людей, уже прошло 42 дня. У Боцмана реакция на это проявилась в том, что он стал спать по 12 часов в сутки, я не бужу его, когда заступаю на вахту, — погода в целом хорошая, а возвращаться домой тоже неплохо. Глажу и любуюсь Людочкиной заплаткой на моих синтипоновых штанах, которые она сама же и сшила. Как я соскучился! Можно сойти с ума без моих детей, жены, мамы, Юрки. Как долго это длится. Я совсем не думал об этой проблеме с самого начала. У меня дома мой пес, он растолстел и захирел оттого, что я уже год, как не гоняю его по лыжне! Мы уже полгода под Южным Крестом. Пора возвращаться. А сейчас следовало бы отбросить все тяжелые мысли и помнить хотя бы о двух крайне важных вещах — чистить зубы перед сном и делать по 100 приседаний в день.

Вчера мы пробежали 160 миль, а сегодня слабый ветер с севера, почти штиль, и мы практически стоим. Вокруг плавают пингвины и чайки. Пингвины пугливые, они боятся даже чаек. Утром, чтобы сбросить хандру, искупался в море! Назад вылетел пробкой, но настрой моментально изменился. Радиостанция передала, что у Валерки Тимакова родился сын. Это второй сын после Лешки. «А, вот, оказывается, чем он там занимается!» — кричал Иван Иванович, не снимая наушников, продолжая записывать следующие сообщения. Гидрометео-центр предупреждал о глубоком циклоне. Но после того, что было, эта информация, воспринялась легко.

Подуло с севера, именно оттуда, куда нам нужно идти. Второй день топчемся на месте. Погода хорошая. Ночью был ореол вокруг луны, я решил, что это из ряда плохих примет, но утро встретило спокойным морем и ровным, по горизонтали, давлением. Включили «Хонду», и я, сидя в каюте, почти допечатал антарктическую часть для «Вокруг света».

Следующий день — копия предыдущего, дует с севера. Но понимаем, что долго это продолжаться не может, ветер скоро повернет, и мы поедем. И точно, к ночи ветер стих и через некоторое время потянул с юга. Мы уже в темноте настроили паруса и пошли на север. Яхта сама идет на последнем издыхании — каждый день выходит из строя по одной лебедке. Чтобы набить паруса, приходится приводиться, но все это не сложно, главное — не ломались бы фаловые лебедки: стакселя мы сможем набить вручную, а вот грот, пожалуй, нет. Утром 7 апреля получил от Артура инструкцию «по нормальной человеческой жизни на всю оставшуюся жизнь». Поговорили, понимая, как будем заходить в порт на парусах. Присел 100 раз за два приема. Прочитал Артуровские наставления с комментариями самого автора, жить стало веселее. Днем слабый ветер с 210–220 градусов, бакштаг левого галса. Первый раз просто тепло. Слева по борту голубыми прозрачными шапками уже маячат берега Аргентины. Представляя порт Мар-дель-Плату, я знал, что нам для захода нужны ветры восточных румбов.

Рано утром 8 апреля мы подошли к входу в порт. Ветер был переменный, и наши паруса время от времени обезветривали, и течения, которые были в этот момент, оказывали на яхту действие не меньше, чем паруса. Стараясь держаться подальше от волноломов, мы описывали круги и соображали, что нам предпринять дальше. Сама ситуация была безобидной, спокойная погода позволяла крутить повороты и держаться недалеко от входа и видеть тех, кто выходит из порта. Не волнуясь о погоде, стоило подумать о том, как бы не нарваться на въедливую префектуру, на ее навязчивый сервис по проводке судна, от которого нам следовало держаться подальше. Ждать пришлось недолго, вскоре в море вышла яхта и, увидев нас, проявила к нам законный интерес и пошла на сближение. Мы объяснили аргентинской команде, что нам нужен катер и не нужен шум по поводу нашего прихода. Яхтсмены всегда понимают друг друга, и вскоре пришел катер, принял наши концы и потащил нас в порт. Мы рассекали спокойную воду порта и видели уже мачты стоявших в клубе яхт, мы связались по рации с катером, и он подтянул нас именно к той бочке, от которой отвалила «Урания-2» 86 дней назад. В гавани было тихо и тепло, и было странно, что мы пришли к такому итогу. Боцман отработанным движением пристегнулся к бочке и сообщил об этом капитану.

Под парусом в Антарктиду. Небольшое послесловие

Мы сделали то, что могли сделать, рассчитывая только на свои силы, — достичь Антарктиды и вернуться. Но кругосветная экспедиция с прохождением полюсных районов может стать реальным делом, если будет подпитана второй силой — финансами спонсоров. Возможно, именно так и сложится судьба наших следующих экспедиций. Но не эта мысль является основной, это лишь технический вывод.

Когда идешь под парусом вокруг света, то проживаешь еще одну, как бы параллельную жизнь. Это похоже на временный уход из нашей реальной жизни, невольное посещение нами Первородного Мира. Движение в безбрежном Океане и мимо лежащих в нем островов — это лишь внешняя сторона. Ценность продолжительных океанских скитаний в том, что ты вдруг оказываешься в состоянии задолго до своего рождения и видишь себя со стороны своими же глазами. На это стоит решиться, уверяю вас.

И, конечно, пролетая ночью на самолете над залитым огнями 25-миллионным Сан Пауло — ощущаешь естественное чувство разочарования, обреченности и уже осязаемого конца. Человек наступает и уничтожает то, что было создано до него, и степень этого напора уже не требует доказательств.

Но стоит вернуться к нашей экспедиции, где на всем ее протяжении почти постоянно меня мучил один и тот же вопрос: насколько я сам выпадаю из этического и морального поля отношений в команде. И в самом конце нашего пути, уже в Мар-дель-Плате, Боцман завершил этот этап моих моральных сомнений, сказав: «Гера, ты экстремалыцик, но ты Человек». Может быть, про «Человека» он малость загнул, но, тем не менее, мне были приятны такие откровения. Я до сих пор помню эту фразу Боцмана так же отчетливо, как остров Десепшен в Антарктиде.

А сам Боцман, вернувшись на Землю, сразу же записался в очередную морскую экспедицию, рожденную в благодатной онежской атмосфере. Валера Пикулев в своем Николаевске-на-Амуре стал Человеком Года. Дима добрался до Австралии, благополучно соединился с семьей и получил вид на жительство. Лена нашла работу в фармакологической фирме, а Женька учится в австралийской школе и, как и прежде, выигрывает на шахматных полях. Дима звонит мне оттуда и неторопливо, с паузами, рассказывает про свою настоящую жизнь, обходя экспедицию кричащим молчанием. Я слушаю его и «чумею» от той цифры, которую ему придется заплатить за телефонный разговор, но здесь, наверное, я не дотягиваю до первородных ценностей, а надо бы смотреть в корень и наконец-то перестать суетиться. Валера Тимаков купил ружье и теперь дважды в год вместе с Юрой ездит на охоту в Костромскую область, а в промежутках между охотами они любуются на чучела глухарей и косачей и считают дни до отъезда. Аркадий как фотожурналист попал на ледокол и прошел-таки кусок Севморпути. Иван Иванович бомбит меня звонками и требует продолжения. Артур Чубаркин задумал строить дом, у него есть на это немного времени — скоро, я думаю, опять отвлеку его от этой идеи. Мне самому уже не дают покоя непройденные Океаны и застывшая Арктика. Опять пошел накал и появилось желание — предвестник большого путешествия, и скоро мы непременно выйдем. Но об этом в следующий раз.