Государство Солнца (с иллюстрациями В. Милашевского) - Смирнов Николай Николаевич. Страница 31

8. Формоза

Слово «Формоза» на каком-то языке значит «прекрасная». И название это как нельзя лучше подходит к острову. Мы завидели Формозу утром 27 августа. Издали она была похожа на плавающий сад. Совершенно голые чёрные люди показали нам путь в удобную бухту у устья реки. И «Пётр» стал на якорь так близко от берега, что мы могли с корабля прыгать прямо на землю.

Как только мы спустили сходни, множество чёрных людей с пальмовыми ветками в руках подошли к нам. Они кричали:

— Хувритто!.. Вей, вей!..

И хотя мы не знали, что такое «хувритто», всем ясно было, что чёрные люди хотят вступить с нами в дружеские сношения.

Несмотря на запрещение Беспойска, мы все сошли на землю. Чёрные люди сейчас же принесли к кораблю кур, кокосовые орехи, апельсины, бананы. Кроме того, огромные вкусные плоды, которые оказались ананасами. За всё это они просили самую малость иголок или гвоздей.

Остров, плоды и куры вызвали восторг у всех охотников, матросов и офицеров. Но чёрные люди не внушали никакого доверия. Уж очень они были черны, да и кожа у многих лупилась от солнца и была похожа на кору дерева. Нам, никогда не видавшим чёрных, всё это казалось подозрительным. И Беспойск приказал, чтобы десять охотников не выпускали ружей из рук на случай нападения. Кроме того, нам было строжайше запрещено удаляться от корабля.

А между тем всем очень хотелось поглядеть тропический лес. Уже недалеко от берега росли деревья, каких мы никогда не видывали. Некоторые из них были высоки и тонки, как мачты. Другие — очень толсты, с бесчисленным количеством мелких блестящих листьев.

Пока мы с Ванькой рассматривали всю эту благодать, подошёл Хрущёв, оглядел лес и закричал с восторгом:

— Вот это местечко, ребята! Это вам не Остров Воды. Ведь вон то дерево — красное. Из него царице мебель делают. А вон та заросль — бамбук. А запах-то какой, чуете?

Воздух действительно был душистый и даже казался сладким. Это пахли цветы и травы. Птицы немного больше шмеля летали над реями корабля. На нос корабля сел какой-то розовый журавль. Хрущёв закричал, обращаясь к охотникам:

— Вот где город надо строить!

Панов засмеялся:

— Ну конечно! Мы — как дураки в сказке: одно на другое меняем.

— Сказал тоже! — ответил Хрущёв. — Дурак менял на худшее, а я предлагаю переменить на лучшее. Формоза тем только плоха, что мехов мы здесь не продадим.

Действительно, на это нельзя было и рассчитывать. Жара стояла такая, что пот с нас ручьями тёк. Здешним туземцам меха были нужны не больше, чем зонтики нашим камчадалам.

Несмотря на жару, мы развели несколько костров у самого корабля и начали варить куриный суп. Туземцы стояли в отдалении, наблюдали за каждым нашим движением. В это время среди них появилась странная фигура.

Это был европеец, хоть и сильно загорелый, но всё-таки белый. Он был одет в длинный чёрный плащ, достаточно изодранный, и шляпу, обшитую потемневшими золотыми галунами. Под плащом у него не было никакой одежды и на ногах ничего не было. Он стоял вместе с чёрными и не решался подойти к нам.

Кузнецов вышел к нему навстречу. Но они не могли понять друг друга, и незнакомец был приведён на корабль. Беспойск сумел с ним сговориться по-испански, так как человек этот был испанец, родом из Манилы. Звали его дон Иеронимо Пачеко.

Десять лет назад, по его словам, он совершил в Маниле убийство из мести и бежал от суда на Формозу. Здесь он приобрёл расположение туземцев, досконально изучил их язык и обычаи, разбирал их споры, лечил, подавал разные советы. Беспойск, увидя, что он может быть нам полезен, подарил ему штаны и саблю. Испанец сейчас же надел штаны и поклялся служить нам верой и правдой всё время, пока мы будем на острове. Для начала он рассказал нам кое-что о Формозе.

Из его рассказа мы узнали, что половина Формозы принадлежит китайцам, а другая половина — туземному принцу Хюапо, приятелю испанца. Хюапо очень богат и может выставить до двадцати тысяч воинов. Но всё же он не в силах прогнать с острова китайцев. Однако принц рассчитывает в конце концов одолеть и китайцев Для этого он хочет прежде всего объединить всех туземцев Формозы под своей властью. Воюет с непокорными племенами и побеждает одно за другим Такая война ведётся и в настоящее время как раз тут, недалеко Поэтому дон Пачеко посоветовал нам не удаляться от корабля: враги Хюапо могут сделать на нас нападение, так как мы совершили меновую торговлю с племенем Хюапо.

Испанец просидел у нас целый день и остался ночевать на корабле Он расспрашивал Беспойска обо всех новостях европейской политики, и, хотя мы сами почти ничего не знали, он знал ещё меньше нашего. Всему удивлялся, вскакивал, кричал. Поэтому я ушёл из каюты ночевать на палубу. Кроме того, именно этой ночью я решил поговорить с несколькими матросами о Тапробане.

Я выбрал для разговора о Тапробане именно эту ночь потому, что Формоза ошеломила всех нас своим богатством. Мы все глазами своими убедились в том, какие чудеса может творить солнце. От Формозы до Государства Солнца, как мне тогда казалось, был один шаг.

В полной темноте мы собрались в укромном уголке палубы, и тут я начал своё повествование. Рассказал и о книге, и о японской карте, и о моих разговорах с Хрущёвым на Камчатке. Оба Логинова и Попов слушали меня внимательно и не возражали. Потом задали много вопросов, на которые я ответил как мог. Первым загорелся Попов.

— Что же ты раньше молчал? — зашептал он мне в ухо. — Чёртова голова! Нам надо всех ребят на ноги поставить. Утаили от нас офицеры Тапробану, а мы их на свежую воду выведем.

Однако я был принуждён охладить пыл Попова. Сказал, что матросы и охотники слышать не хотят о Тапробане, хоть я и пытался им говорить.

— А вот мы увидим, — сказал старший брат Логинов. — Соберём завтра ребят повернее в лес и там им глаза откроем.

Все поддержали такое предложение. И мы порешили собрать на другой день незаметно человек пять-шесть и сначала с ними побеседовать, а потом и с остальными. Я был очень рад достигнутому успеху, хотя младший брат Логинов в самом конце нашего разговора заявил, что это всё враки и никакой Тапробаны быть не может.

Мы заснули все вместе на палубе, под писк огромных летучих мышей, которые стаями носились над нашим кораблём. Их даже звали на Формозе не мышами, а собаками.

На другой день рано утром меня разбудил Панов:

— Лёнька, хочешь за водой ехать на шлюпке?

Я думал, что он шутит. Мы стояли у самого устья реки, и воды было хоть отбавляй. Но он мне разъяснил, что здесь у устья вода солоноватая и надо подняться на шлюпке хоть на версту от моря. Кстати и лес посмотрим.

Я пригласил Попова и старшего Логинова ехать с нами. Глазом им подмигнул, что, мол, может быть, поговорим с матросами. С нами ещё поехали Лапин, Кудрин, Казаков, Мешков.

Мы спустили в шлюпку двенадцать пустых бочонков, забрали с собой ружья и пошли вверх по течению.

Лес подходил к реке вплотную, и ветви деревьев сходились над водой где-то в вышине. Поэтому всё кругом было в зелёном свете.

С ветвей деревьев, как зелёная пакля, болтались лианы, и по ним карабкались неизвестные синие птички. Лучше ничего нельзя было и придумать, и мы всё шли вперёд и вперёд. Уж больно весело было ехать по незнакомым, удивительным местам. Наконец Панов сказал:

— Стоп! Наливай бочки!

Матросы причалили к берегу, но не успели воды зачерпнуть, как Панов снова закричал:

— Ребята, кто хочет купаться? Крокодилов здесь быть не должно.

Конечно, хотели все. Я первый разделся и прыгнул в воду. За мной поскакали остальные.

Я отплыл далеко от лодки, повернулся на спину и увидел, как на берегу медленно раздевался Панов. И вдруг сзади него среди листвы показалось чёрное лицо, потом руки с луком. Я заорал благим матом, но было уже поздно. Чёрный пустил стрелу. И сейчас же стрелы полетели со всех деревьев, как будто начали падать острые длинные листья. Я услышал крики матросов, но наши ружья были в лодке, и обороняться мы не могли. Несколько стрел упало в воду возле меня. Одна резанула мне плечо, и кровь полилась. Я понял, что мы все погибли, и нырнул.