Орел в песках - Скэрроу Саймон. Страница 3

– Не вдвоем, – Катон кивнул через плечо, и Макрон, обернувшись, увидел оптиона и его солдат, пробиравшихся по краю толпы, спеша на помощь центурионам.

– За ними! – проревел оптион, махнув рукой в сторону спасающихся убийц.

– Нет! – скомандовал Катон. – Нет смысла. Сейчас мы их не поймаем.

Сикарии достигли калитки и исчезли из виду. Оптион пожал плечами, с трудом скрывая возмущение. Катон мог понять его чувства и чуть не начал оправдываться, но вовремя спохватился. Он отдал приказ – этого достаточно. Не стоило отправлять солдат в беспорядочную и опасную погоню по узким улочкам Иерусалима. Вместо этого Катон махнул рукой в сторону перевернутых скамей и людей, убитых и раненных сикариями.

– Сделайте для них что можно.

Оптион отсалютовал, собрал бойцов и поспешил к местам для сборщиков налогов. Катон почувствовал, что совершенно выдохся. Убрав в ножны меч и кинжал, он согнулся, уперев ладони в колени.

– Это ты здорово придумал. – Макрон улыбнулся и ткнул острием меча в сторону разбитого кувшина с маслом. – Спас наши шкуры.

Прежде чем ответить, Катон покачал головой и сделал глубокий вдох.

– Мы только появились в городе… еще до гарнизона не успели добраться, а нам уже чуть глотки не перерезали.

– Считай, это было такое приветствие, – поморщился Макрон. – Я уж подумал: а не подставил ли нас прокуратор?

Катон вопросительно посмотрел на друга.

– «Сердца и души»… – Макрон покачал головой. – Что-то мне подсказывает, что местные не очень-то стремятся быть частью Римской империи.

Глава 2

– Сердца и души?

В штабной комнате центурион Флориан расхохотался, наливая всем еще лимонной воды, и двинул чаши по мраморной поверхности стола. Штаб-квартира располагалась в одной из башен крепости Антонии, построенной Иродом Великим в честь его покровителя, Марка Антония. Теперь ее занимали римские части, на которые была возложена задача охранять порядок в Иерусалиме. С узкого балкона штаб-квартиры Флориана открывался прекрасный вид на храм и старый квартал города внизу. Флориана привлекли вопли испуганной толпы, и он стал свидетелем отчаянной схватки Макрона и Катона.

– Сердца и души, – повторил Флориан. – Что, прокуратор так и сказал?

– Так и сказал, – кивнул Макрон. – И еще много чего. Произнес целую речь о том, как важно сохранить добрые отношения с иудеями.

– Добрые отношения? – Флориан покачал головой. – Забавно. Нельзя быть в добрых отношениях с теми, кто тебя ненавидит. Они воткнут нож в спину, только рискни отвернуться. Эта проклятая провинция – сплошное бедствие. Да и всегда была такой. Даже когда мы позволили Ироду и его наследникам натворить дел.

– Правда? – Катон чуть склонил голову набок. – В Риме говорят совсем иное. Насколько мне известно, положение в провинции якобы улучшается. По крайней мере, таково официальное мнение.

– Естественно, что же еще говорить людям? – фыркнул Флориан. – Правда в том, что мы управляем только в крупных поселениях и городах. Дороги между ними кишат разбойниками. И даже в городах политические и религиозные группировки борются за влияние на умы. Вдобавок тут столько диалектов, что общаться можно только на греческом, а на нем говорят немногие. И месяца не проходит, чтобы не вспыхнула распря между идумеями и самаритянами – или еще кем-нибудь. Мы ни с чем не справляемся. Те, с кем вы воевали во дворе храма, – банда, из тех, кого нанимают политические группировки. Сикариев используют для устранения соперников или для политической демонстрации – как сегодня утром.

– Так это была демонстрация? – Макрон озадаченно покачал головой. – Политическое заявление? Не хотел бы я ввязаться в настоящую войну с этими тварями.

Флориан коротко усмехнулся и продолжил:

– Конечно, из Кесарии прокураторам плохо видно эту сторону жизни. Они сидят себе на заднице и присылают указания местным чиновникам вроде меня, чтобы налоги поступали бесперебойно. А когда я шлю отчеты о том, что положение – полное дерьмо, прокураторы их прячут и докладывают в Рим, что наблюдается значительный прогресс в поддержании порядка в солнечной провинции Иудее. – Он покачал головой. – Пожалуй, их трудно винить. Если они скажут правду, все решат, что они ослабили хватку. Император мигом заменит их. Так что забудьте все, что вам говорили в Риме. Если честно, вряд ли мы когда-нибудь усмирим иудеев. Любая попытка приобщить их к Риму – как с гуся вода.

Катон поджал губы.

– Но ведь новый прокуратор – Тиберий Юлий Александр – иудей, хотя больше похож на римлянина, чем сами римляне.

– Разумеется, – улыбнулся Флориан. – Он из богатой семьи, обучался у греческих учителей в дорогих римских академиях, а потом ему обеспечили блестящую коммерческую карьеру в Александрии. И глядите-ка: он богат! Богат настолько, что может дружить с самим императором и его вольноотпущенниками… – Флориан хмыкнул. – Знаете, я прожил в этой стране дольше, чем он. Вот какой он местный. Прокуратор водит за нос Клавдия и его секретаря, Нарцисса, но в Иудее люди сразу все чуют. С этим всегда беда – с самого начала, еще с тех пор, как мы посадили на царство Ирода Великого. У нашей дипломатии на все про все одно решение: мол, если удалось навязать своего царя и правящую верхушку в одной стране, значит, это сработает везде. Так вот – здесь не сработало.

– Почему? – вмешался Макрон. – Что такого особенного в Иудее?

– Спроси у них! – Флориан махнул рукой в сторону балкона. – Я уже восемь лет торчу здесь, но не могу назвать другом никого из местных. – Он замолчал, отпил большой глоток из чаши и со стуком поставил ее на стол. – Так что забудь про их сердца и души. Не выйдет. Иудеи ненавидят «сынов киттимских» – так они зовут нас. Лучшее, что мы можем сделать, – схватить их за яйца и подвесить, пока не выхаркают налоги, которые обязаны платить.

– Живописно, – пожал плечами Макрон. – Сразу вспоминается зверюга Гай Калигула. Как это он там говорил, а, Катон?

– Пусть ненавидят, лишь бы боялись…

– Точно! – Макрон хлопнул рукой по столу. – Охренительно дельный совет, пусть даже Калигула совсем свихнулся. Похоже, это лучший подход здесь, если с местными и впрямь так тяжело.

– Поверь мне, – серьезно ответил Флориан. – Именно так и обстоят дела, если не хуже. По-моему, все из-за их упертой религии. При малейшем неуважении к их вере они выходят на улицы и бунтуют. Несколько лет назад, на Пасху, один из наших выпятил задницу над стеной и пустил ветры в толпу. Скажете – просто тупая солдатская шутка? Для них – нет. После десятков убийств солдата пришлось казнить. То же самое случилось с оптионом в каком-то селении недалеко от Капернаума – глупец удумал сжечь священные книги, чтобы проучить жителей. Чуть восстание не началось. Пришлось отдать оптиона, и толпа разорвала его на части. Иначе мы не восстановили бы порядок. Учтите, иудеи не пойдут ни на малейшие уступки во всем, что хоть как-то касается их религии. Именно поэтому у нас здесь нет ни штандартов когорт, ни изображений императора. Местные свысока смотрят на весь остальной мир и твердо уверены, что избраны для какой-то великой цели. – Флориан рассмеялся. – Вот оглядитесь. Пыльная тесная крысиная нора. Похоже на землю для избранного народа?

Макрон бросил взгляд на Катона и пожал плечами.

– Как-то не очень.

Флориан налил себе еще воды, сделал маленький глоток и задумчиво посмотрел на гостей.

– Ты гадаешь, зачем мы тут, – улыбнулся Катон.

Флориан пожал плечами.

– Была такая мысль. Не очень-то верится, что империя отправит двух центурионов нянчить колонну рекрутов-новобранцев. Так что если не рассердитесь на прямоту, зачем вы тут?

– Не на замену тебе, – сказал Макрон и улыбнулся. – Прости, приятель, но такого приказа мы не получали.

– Проклятье.

Катон кашлянул.

– Похоже, в имперской канцелярии не так плохо представляют положение в Иудее, как ты думаешь.

Флориан вскинул брови.

– Даже так?

– Секретарь императора получил несколько тревожных докладов от агентов в этой части империи.