Гайдзин - Клавелл Джеймс. Страница 251

— Анжелика, — вмешался Скай, — вам гораздо разумнее остаться здесь. Здесь все знают, что Крошка Вилли принял решение вопреки вашим желаниям, это дает вам некоторое преимущество в общественном мнении.

— Если у нас не получится похоронить Малкольма, тогда я поеду. Я должна быть на его похоронах, иначе нельзя. — Она вздохнула. — Нам нужен руководитель нашего предприятия. Джейми, им должны быть вы.

— Я согласен, — кивнул Скай. — А пока давайте дождемся доктора Хоуга.

Джейми открыл было рот, но промолчал, потом кивнул и прошел в свой кабинет. Большая стопка писем ждала решений. Он начал разбираться с ними, работая усердно, но его внимание все время притягивал к себе ящик стола. В нем лежало письмо Морин. В конце концов он швырнул ручку на стол, вынул письмо и перечитал его. Он мог бы и не делать этого, потому что читал его уже раз двадцать.

Главное его предложение гласило: «Поскольку ответа на мои горячие просьбы и молитвы, чтобы ты вернулся и начал нормальную жизнь дома, нет, я решила всецело положиться на нашего Создателя и отправиться в Гонконг, или в Японии, где бы ты ни оказался. Мой любимый отец ссудил нам денег, которые занял, заложив наш дом в Глазго — пожалуйста, оставь мне записку в конторе Кука в Гонконге, ибо я отплываю завтра, в каюте второго класса на пароходе „Истерн Мэйл" компании „Кьюнард"...»

Письмо было написано более двух с половиной месяцев назад.

Он простонал. Она будет в Гонконге со дня на день. Мое письмо пришло слишком поздно. Что мне теперь делать? Улыбаться во весь рот? Спрятаться? Удрать в Макао, как старый Аристотель Квэнс? Ни за что. Это моя жизнь, и я никоим образом не могу содержать жену, мне не нужна жена... я не могу просто написать ещё одно такое же письмо и позаботиться, чтобы оно встретило её по приезде. Мне придется...

Стук в дверь прервал его мысли.

— Да? — проревел он.

Варгаш осторожно просунул голову в дверь.

— Вы можете уделить мне секунду, сеньор?

— Да, что такое?

— Вас хочет видеть один человек, — презрительно скривив губы, доложил Варгаш, — некто мистер Корниман, кажется, так он себя назвал, если я правильно расслышал.

Это имя ничего не говорило Джейми. Варгаш приоткрыл дверь чуть шире. Низкорослый, похожий на хорька человечек был одет как-то странно: наполовину европеец, наполовину японец. Рубашка, штаны, пальто на толстой подкладке, чисто выбрит, волосы чистые, заплетены сзади в косичку, нож у пояса, изрядно стоптанные сапоги. Лицо его было Джейми не знакомо, но здесь, в Японии, внешность была обманчива и незнакомцы часто оборачивались совсем не тем, чем казались на первый взгляд. Подчиняясь внезапному порыву, он сказал:

— Входите, пожалуйста, садитесь. — Тут он вспомнил про пакетбот. — Варгаш, будьте добры, попросите капитана Бидди заглянуть ко мне на минутку. Он должен быть в клубе. Присаживайтесь, мистер Корниман, если не ошибаюсь?

— У тя есть чего выпить, приятель?

— Кто вы такой и что вам нужно?

— Джонни Корнишмен помнишь, я видел тя с тайпэном, я да мой приятель, Чарли Янк, мы старатели, пра-ально?

— Старатели? А, да, я тебя помню. — Сейчас этот человек выглядел чистым и опрятным, тогда же он был заросшим, грязным, дурно пахнущим бродягой. Только его злобные, вороватые глазки остались теми же. — Мы заключили с вами сделку, но вы сговорились с Броками, — резко сказал он, — вы нас продали.

— Ага, продали, эт'верно. Мы ж бизнесмены. Норберт дал нам больше, скажете не так? Забудь о нем, его больше нет. Спервоначала надо выпить, а? Потом потолкуем.

Джейми скрыл свой интерес. Такой не вернется пустым, что-то они там отыскали. Он отпер буфет и налил полбокала рома.

— Вы наткнулись на что-нибудь?

Человечек разом проглотил половину, поперхнулся и осклабился, обнажив десны, из которых криво торчали два последних потемневших зуба.

— Енто получ'че саке будет, клянусь Создателем, только я не в накладе, эти ихние маленькие шейлы [38] заставят тя забыть про любую выпивку. — Он рыгнул и ухмыльнулся. — Только покуда ты моисся. Господи, ну и приставучи они нащет воды да мытья, почище нашей Ёсивары, но уж когда ты вымоисся, тут они готовы задницами трясти да вертеть, пока Царствие Небесное не прииде! — Он грубо захохотал собственной шутке, потом сказал жестко: — Есть луччий пароходный уголь, тонны, приятель, хватит, штоб набить весь наш етитный флот. За половину гонконгской цены за тонну.

— Куда? С поставкой куда? — спросил Джейми, просияв. Уголь имел огромную ценность, и его не хватало, особенно для флота, и местные его поставки стали бы даром Небес, а также постоянным источником дохода. Даже по двойной против гонконгской цене он сумел бы сбыть любое его количество, не говоря уже о половинной. — С поставкой куда?

— Сюда, в Иокопоко, куда ж ещё, только шесть пенсов с тонны ты должен класть в банк для Джонни Корнишмена. — Он допил ром одним глотком. — Платить станешь золотыми или же серебряными «мексиканцами», и платить надобно вот ентому содомиту. — Он протянул Джейми листок бумаги. На нем печатными буквами вкривь и вкось было выведено: Деревня Иокогама, сёя Рёси, купец Гъёкоямы». — Ентот стручок знает, че к чему, веревки там, знает, че делать. Ты знаешь енту обезьяну?

— Да, он староста деревни.

— Хорошо. Хозяин так и сказал, что ты его должен знать.

— Кто твой хозяин? Корнишмен ухмыльнулся.

— Сам Господин Главный Навозник. Имена те ни к чему. Времени не теряй. Мы договорились, да или нет?

Помолчав секунду, Джейми спросил:

— Где лежит пласт?

— То, что я нашел, оно мое, приятель, не твое. — Маленький человечек неприятно рассмеялся. — Он тут рядом, но на вражеской земле. Слушай, первый пласт я уже вскрыл, там уж целая гора угля и тыща энтих желтых содомитов, штоб рыть да таскать, хватит на двадцать флотов на двадцать лет, клянусь Богом.

— Почему я? Почему ты просишь меня иметь дело с тобой?

— Потомушта Норберт помер, чёрт подери, а ты теперь тут самая большая шишка, когда тайпэн тоже помер. Йокопоко, выходит, прям-таки опасное место, а? — Корнишмен протянул свой бокал. — Мне бы ещё плеснуть, уж будьте так любезны, мистер всемогущий «Струан и Компания».

Снова Джейми налил ему и опять сел. Корнишмен заметил, что рома в бокале было вполовину меньше, чем в первый раз, и фыркнул.

— Это ещё что?

— Мы заплатим пятую часть гонконгской цены, за вычетом таможенных сборов, при доставке сюда, первая поставка через тридцать дней. Никакой сторонней сделки.

Глазки человечка заметались по комнате, как крысиные.

— За таможню уж ты сам плати, приятель. Мои сторонние денежки остаются. Ты послушай: послезавтра подгоняй угольную баржу к Эдо, место я укажу. Послезавтра. Мы её нагрузим, ты плотишь пятую часть, когда будет доверху, и тащишь её сюда, в Иоко, потом плотишь остальное ентому стручку, который в бумаге пропечатан. Шесть пенсов с тонны на мое имя, Джонни Корнишмен. Куда уж чесней-то, а? Уголь твой ещё до расплаты и вполцены против Гонконга.

— Пятая часть гонконгской цены за все. Острая мордочка гостя злобно скривилась.

— Покупая вполцены против Гонконга, ты загребаешь большую прибыль, чёрт подери, уголь-то здесь, а не на ентом етитном Гонконге. Ты ж 'кономишь и за провоз, и за устраховку, и ещё Бог знает за что — мы же не грабители там какие, тут у нас риспиктабельная торговля!

Джейми рассмеялся.

— Вот что я тебе скажу: за первую баржу я заплачу треть гонконгской цены. Если качество оказывается таким, как ты говоришь, и ты гарантируешь поставку одной баржи в неделю или сколько ты там сможешь, я в течение года подниму цену до половины гонконгской минус пятнадцать процентов. Три пенса за тонну сбоку для тебя. А как быть с твоим партнером, как бишь его звать, Чарли Янк?

— Шесть пенсов или ничего. — Опять глаза заметались по комнате и остановились на нем, поблескивая. — Он помер, как и твой тайпэн, только смерть у него была не такая, как у этого счастливчика.