Раны чести - Ричес Энтони. Страница 67

Юноша пошел дальше, к тому месту, где заканчивались его подчиненные и начинались люди Целия, поприветствовать собрата-офицера. Целий спустился с кучи варварских трупов, посматривая на землю, чтобы не столкнуться с каким-нибудь воином, решившим притвориться мертвым и выждать своего часа.

— Аве, Два Клинка, вкусивший крови, судя по дошедшим до нас слухам и свежей раскраске твоей кольчуги. Надеюсь, ты вознес за меня ту молитву?

Марк криво усмехнулся.

— Я был немного занят. Но обязательно вспомню в следующий раз, когда доберусь до алтаря.

— Неплохо. Как думаешь, что они теперь сделают?

Оба посмотрели вниз, на бурлящую орду, к которой постепенно возвращался порядок.

— Если бы их вел я? Держать кавалерию на безопасном расстоянии, выдвинуть вперед лучников и пращников, беспокоить нас дротиками и камнями, чтобы не дать высунуть голову, и отводить остальных, пока два полных легиона не подкрались сзади…

Эквитий задавался тем же вопросом.

— Мы вышли сюда как приманка, чтобы удержать варваров, пока не подойдут основные силы. И я не считаю, что мы уже достигли этой цели.

Фронтиний поджал губы и покачал головой.

— Я бы сказал, еще хотя бы час. Полагаю, вы предпочтете задержать их еще дольше, нежели дать ускользнуть в холмы?

— Да. Они могут разбиться на кланы и уйти складками местности. И тогда мы получим едва ли десятую часть…

Старший центурион подозвал к себе солдата, прошептал ему инструкцию и вернулся к разговору.

— У меня есть способ удержать их здесь, но не слишком приятный. Тем более что потом они рванутся вверх по склону, как дикие звери.

Префект медленно кивнул.

— Если Кальг не сможет увести своих людей, оно того стоит. Делайте, что нужно.

Старший центурион невозмутимо кивнул и пошел вдоль шеренги когорты у высокой гряды мертвых варваров; он осматривал войска, как на параде, подбадривая солдат то здесь, то там. Солдату, которого он отправил искать подходящее тело, повезло, и сейчас тунгриец бежал мимо шеренги с только что отрубленной головой; кровь капала ему на штаны.

Старший центурион взял у него голову и напряженно уставился в мертвое лицо. Волосы на голове были длинными и жирными, в складках кожи — грязь после долгого похода. Глаза закатились, жизнь ушла из них вместе с человеком, который раньше взирал на мир сквозь эти окна.

— Откуда ты знаешь, что он вождь?

Солдат протянул руку, показывая начальнику покрытую кровью массивную гривну, извилистую золотую дугу, которая еще недавно украшала шею мертвеца. Фронтиний взял тяжелое украшение, взвесил его в руке и вспомнил, что подобное всегда носил отец Дубна, даже когда его уже свергли.

— Кто-то важный.

Он повернулся к армии варваров, сейчас притихшей и ждущей приказов, и заговорил, не отрывая взгляда от воинов:

— Возвращайся к префекту. Предупреди, чтобы он был наготове.

Фронтиний тихо стоял на склоне, в одной руке голова, в другой — гривна. По мере того как первые ряды указывали на него своим соплеменникам, люди внизу замолкали и начинали разглядывать странное зрелище.

Кальг принял решение с обычной для него быстротой и проницательностью. В тылу ждала большая часть его армии, отдохнувшая и готовая двигаться. Справа стояла вражеская кавалерия, временно обезвреженная заслоном из лучников и пехоты, который он выдвинул на прикрытие этого крыла армии. Над вражеским отрядом возвышался целый лес копий, судя по его плотности, целая когорта. Перед ним, выстроившись на окровавленном склоне, покрытом ковром из мертвых и умирающих, неподвижно стояли тунгрийцы. Они ждали его следующего шага. Между Кальгом и когортой, медленно восстанавливая порядок, перестраивались сильно потрепанные отряды кланов. Воины, с новыми вождями, готовились к новой атаке на холм.

— Отводи их назад.

Аэд поднял брови.

— Мой господин, они еще не добились успеха. Мы…

— Я знаю. Но где-то в холмах идут еще два легиона. Этот префект был слишком спокоен для человека, который находится вдали от дружеских копий. Если они двинутся на нас вниз по склону вместе с проклятыми всадниками, — мы покойники. Нет, мы уйдем сейчас, разобьемся на кланы и пойдем к месту сбора. Тогда мы сможем…

До него донесся громкий голос. Это бахвалился какой-то римский офицер с железными легкими. Вот только… Кальг напряг слух, предчувствие внезапной катастрофы зашевелило волосы на его затылке.

Фронтиний поднял голову и гривну; первая болталась на жирных волосах, другая поблескивала золотом на солнце. Он набрал в могучую грудь воздуха и закричал толпящимся внизу людям, заглушая растущий шум:

— Убирайтесь отсюда, или мы убьем каждого из вас! Вы воины? Вы не справились в первый раз и не справитесь снова. Вы похожи на детей, а не на настоящих солдат!

Он умолк, набирая воздуха, и дал паузе немного затянуться.

— Мы убили ваших вождей и отшвырнули вас с этой маленькой горки. Вы пришли за нашими головами — и оставили сотни своих! И если вы вернетесь, с вами будет то же самое. Смотрите, вот голова поверженного вождя!

Он лениво качнул головой мертвеца, подавив искушение отбросить эту дрянь подальше, в кипящие ряды варваров, и поднял тяжелую гривну, чтобы в ней признали символ власти.

— Вы были слабы, и мы наказали вас. А теперь убирайтесь, пока мы не обошлись с вами вот так!

Фронтиний, чувствуя тошноту, приложил голову к паху и сделал несколько узнаваемых движений бедрами, а потом швырнул ее в толпу. Варвары с диким ревом ринулись вперед, взбираясь на холм в безумной ярости. Фронтиний нырнул в шеренгу и закричал солдатам приготовить копья.

Кальг все понял и на мгновение прикрыл глаза.

— Мой господин…

— Знаю. У меня нет выбора. Я должен убить пленных и отправить всю армию на этот холм. Но не на их условиях. Приведи ко мне вождей племен.

Тунгрийцы выпустили — вторую и последнюю — тучу копий, вновь погрузив в хаос передние ряды варваров, и сгрудились за щитами, держа мечи наготове. Порыв варваров замедлился. Они шагом преодолевали скользкую землю, перебирались через груды мертвых и умирающих соплеменников, и только потом, по одному и по двое, добирались до стены римских щитов. Фронтиний пренебрег возможностью атаки на такого неорганизованного противника, предпочитая держать людей на твердой земле. Солдаты ждали, пока враги, шатаясь от усталости, не доберутся до стены щитов, а потом вонзали в них мечи. Даже когда перед когортой собралась значительная группа варваров, пылающий в них гнев сменился осторожным уважением. Большинство держалось подальше от римских мечей, предпочитая выкрикивать оскорбления тунгрийцам.

Палатка Шрамолицего присела за щитами; солдаты чувствовали, что в их противниках угас дух борьбы, но не могли поверить, что сражение может закончиться так легко. Из линии варваров выскочил огромный обнаженный воин, размахивая шестифутовым мечом над головой и выкрикивая угрозы. Влекомый неистовой яростью, ударил над кромкой щитов и распорол горло двум новичкам первой шеренги, потом вскинул оружие над головой и обрушил его на тунгрийцев. Меч опускался прямо на солдата рядом с Шрамолицым, и тот двумя руками закрылся щитом. Солдат отшатнулся, когда клинок разрубил железную раму щита и глубоко вошел в дерево. Шрамолицый и еще один солдат из Девятой шагнули вперед и с двух сторон вонзили гладиусы в обнаженного воина. Шрамолицый ударил врага в бок и потянул меч наружу, через мышцы живота, вырывая скользкие веревки кишок. Воин выпустил рукоять и попятился, по его ногам стекала кровь из ужасных ран. Двое солдат с разрубленным горлом умерли, где стояли; меч перерезал артерии, и люди за минуту истекли кровью. Их бесцеремонно оттащили подальше, и шеренгу заполнили новые солдаты из задних рядов.

Префекта и Фронтиния мало беспокоила передняя шеренга, их внимание было приковано к толпе у подножия склона.