Раны чести - Ричес Энтони. Страница 65

Тунгрийцы невозмутимо стояли на склоне, продолжая выстукивать грозный ритм копьями и щитами; шум притуплял страх, постепенно заменяя его чувством единства. Из сборища людей когорта превращалась в машину разрушения, готовую нанести удар. Неустанное биение ее воинственного сердца лишало солдат индивидуальности и оставляло отрешенными, готовыми к безличной ярости, которая вскоре потребуется им, чтобы выжить. Когорта, продолжая колотить, наблюдала, как противник быстро пересек открытую местность и начал строиться в линию, примерно соответствующую их собственной. Враги стояли примерно в ста пятидесяти шагах ниже по склону, вне пределов досягаемости копий. Короткий сигнал трубача — и грохот затих, а копья приготовились к броску. В наступившей тишине внезапно стало слышно позвякивание оружия и доспехов; по всему склону разносились шорохи снаряжения. Обе стороны готовились к бою.

В первой линии Девятой центурии готовились к бою Шрамолицый и его товарищи. Ветеран спокойно обращался к стоящим рядом людям. Даже командир палатки прислушивался к словам солдата с двадцатилетним опытом.

— Сейчас, парни, нам нужно хорошенько оттрахать эту банду, когда они полезут вверх по склону. Так вот, слушайте, как мы будем их иметь. Когда дядюшка Секст отдаст команду, мы дружно метнем в них копья. Цельтесь в тех, кто потерял равновесие. Они отвлекутся и не увидят копье, пока оно не пощекочет хребет. Вы таскали на спине эти треклятые штуки с того дня, как поступили на службу, и ни разу не пользовались ими по-настоящему. Так пусть эта гребаная штуковина заплатит вам за все те мили, которые она на вас проехала. Пусть на одного синеносого станет меньше. Как только метнете копья, сразу выхватывайте мечи и держите щиты покрепче. Готовьтесь ударить всем, что есть. А вы, парни, сзади, ухватитесь за наши гребаные ремни и тяните посильнее. Мы стоим на отличном склоне и удержим их без особого труда, если будем работать вместе. А потом просто сосредоточьтесь на той самой старой зубрежке — доска и меч, отбил и ударил. Воткнули гладиус в живот синеносого, повернули, сбросили его с меча и сразу нырнули обратно за щит. И не вздумайте стоять и смотреть, как он дохнет, — или его приятель зарежет вас, что вы и сами сделали бы на его месте.

Он приостановился и набрал в грудь побольше воздуха.

— Дышите глубоко, парни, в ближайшие пару минут вам понадобится много воздуха. И помните, если какой-нибудь ублюдок решит развернуться и пойти погулять, не дожидаясь конца боя, ему придется иметь дело со мной и моим мечом, как только мы покончим с этой толпой грязных волосатых задниц. Мы держимся вместе.

Несколько человек в шеренге тунгрийцев дрогнули, но с ними быстро справились офицеры и старшие товарищи, пощечины и пинки вернули солдат обратно в строй. Большинство прислушивались к словам ветеранов когорты, как лучше встретить предстоящий бой, и невозмутимо смотрели вниз на врагов, готовясь убивать, чтобы жить. Они поняли это и приняли. Чтобы уцелеть, снова увидеть своих женщин и детей, им придется убить множество воинов. Солдаты практически все, как один, были готовы начать бойню.

В рядах варваров воины заканчивали последние приготовления, скидывали тяжелую одежду, которая могла стеснить движения в бою, бормотали короткие молитвы богам, прося их о победе. Воины постарше, осознающие вероятности предстоящей схватки, благоразумно добавляли к молитве надежду на легкую смерть, если пришло их время. У вождей не было времени на длинные обличительные речи против захватчиков. Они посмотрели друг на друга, кивнули, и тысячи воинов бросились вверх по склону на хрупкую римскую шеренгу.

Тунгрийские центурионы смотрели на Фронтиния и ждали сигнала, пока орда варваров накатывалась на склон. Фронтиний, стоя в центре шеренги с поднятой рукой, следил, как лохматые воины бегут к его людям. Тридцать ярдов. Двадцать пять, обычная дистанция для первого копейного броска. Двадцать. Пятнадцать. Варвары добрались до полосы жидкой грязи, которую так старательно готовили его солдаты. Первая волна атакующих сбавила темп, люди старались устоять на ногах и сбивались в кучки, чтобы увернуться от острых концов огромных деревянных ежей. Несколько человек, подпираемые сзади и едва не падающие лицом в грязь, закричали от боли, когда в их ноги впились шипы железных трибул, полускрытых в грязи. Сейчас варвары больше смотрели вниз, чем вперед.

Шрамолицый поднял копье, ободряюще крича товарищам, и качнул его вперед и назад, выискивая цель в толпе варваров.

Фронтиний взмахнул рукой, подавая заранее согласованный сигнал. Копья взлетели и обрушились на варваров. Люди, занятые сохранением равновесия, оказались беззащитны. От удара первые ряды вздрогнули; воины кричали от боли, падали, размахивали руками, добавляя смятения своим товарищам. Атака варваров захлебнулась.

Ветеран нашел свою цель: здоровяк с шестифутовым мечом, который на мгновение поскользнулся в грязи. Солдат шагнул вперед и метнул копье; вытянутая рука еще секунду указывала на врага, пока копье не вонзилось в варвара. Здоровяк дернулся, когда железный наконечник ударил его в живот, из раны плеснула кровь, и варвар упал на колени. Шрамолицый удовлетворенно улыбнулся, шагнул назад, когда почувствовал рывок за ремень, и поднял щит, выравнивая его с правым и левым.

Вдоль всей шеренги центурионы заорали новые команды. Солдаты выхватили мечи и укрылись за щитами, когда варвары восстановили часть импульса и, расталкивая мертвых и умирающих, двинулись к линии тунгрийцев. Фронтиний, заметив их затруднения, мгновенно принял решение. Он поднял меч, указал им на варваров и рявкнул приказ, бросая солдат в бой.

С пронзительными свистками офицеров когорта рванулась на несколько шагов вниз по склону. Шеренга врезалась тяжелыми щитами в спотыкающихся варваров, сталкивая первые ряды на подбегающих сзади воинов, а потом ударила мечами.

Шрамолицый услышал свисток, оттолкнул солдата, который держал его за ремень, и с леденящим душу воем побежал по склону рядом со своими товарищами. Он ударил умбоном щита в лицо варвара, уже занесшего меч, вонзил гладиус ему в живот и одним движением спихнул воина с клинка. Потом поднял щит и закричал товарищам:

— В шеренгу! Восстановить шеренгу!

Первые ряды когорты вскинули щиты, и перед варварами вновь предстала сплошная стена. Солдаты еще раз ударили железными умбонами в лица атакующих, лишая людей равновесия, а потом вонзили короткие мечи в выбранные цели. Они целились в точки, подсказанные многовековым опытом; жертва умирала спустя несколько секунд. В щель между двумя рядами воинов брызнула горячая кровь; варвары вываливались из боя, роняли оружие, пытаясь закрыть рану, поймать вываливающиеся кишки, и просто в мучительном недоумении смотрели, как из них вытекает жизнь. Земля под ногами, залитая смесью крови, мочи и дерьма, становилась все коварнее. Роль задних рядов тунгрийцев свелась к тому, чтобы удержать на ногах товарищей впереди и не дать лежащим на земле врагам нанести удар. Солдаты били и кололи бурлящую массу по ту сторону своих щитов, отбивали вражеские мечи и топоры и старались в свою очередь достать их хозяев. Тунгрийцы сражались как люди, которые понимают: единственная возможность уцелеть — убивать безжалостно, хладнокровно и эффективно.

В первом ряду Девятой присел за своим щитом Шрамолицый, его левая рука вздрагивала от ударов в иссеченное дерево. Солдат напряженно смотрел на варваров в щель между шлемом и верхним краем щита, выискивая возможность нанести удар. Длинноволосый воин, зажатый между своими собратьями, поднял меч, пытаясь нанести единственный доступный ему удар, и ветеран без колебаний воспользовался этим мигом. Он шагнул вперед, вонзил гладиус между ребер воина и отбросил скрючившегося от внезапной боли мужчину в кровавую грязь.

Варвар, который уже упал на землю и копьем в бедре, собрался с силами для удара по выставленной ноге тунгрийца, но ловкий ветеран резко опустил окованную железом кромку щита на руку воина, сорвав мясо с кости, и быстро отступил к стене щитов. Солдат рядом поскользнулся в грязи и упал на колено, открываясь для удара врагов. Шрамолицый, не задумываясь, сдвинул щит, прикрывая товарища в те критические секунды, пока тот поднимался на ноги. Солдат справа ударил гладиусом в горло кланового воина, который готовился атаковать незащищенного ветерана. Спустя несколько секунд стена щитов была восстановлена и вновь надежно сдерживала варваров.