Узы крови - Хамфрис Крис. Страница 90

Найти цель оказалось труднее. Долина под ним была заполнена телами. Раненые олени били копытами, взрывали землю рогами. Раненые люди метались — но им недолго оставалось жить с их ранами. Союзники-туземцы стреляли из «огненных палок» без всякого результата, несмотря на то что Джанни много дней потратил на их обучение. Все, кроме Черного Змея: тот сам уложил жертву свинцовой пулей. Этот дикарь наслаждался оружием не меньше, чем сам Джанни. И сейчас индеец со своими воинами метался внизу, орудуя каменным томагавком и костяным ножом. Джанни вынужден был признать, что на малом расстоянии местное оружие работает хорошо. К тому же нападающие почти втрое превосходили числом туземцев-Оленей.

Джанни увидел, как Черный Змей догнал убегающего воина, сбил его с ног, нанес смертельный удар и наклонился над поверженным врагом. Спустя мгновение вверх взметнулась рука, которая торжествующе подняла кусок мяса и окровавленных волос.

«Они называют их „скальпами“. Это — трофеи, — подумал Джанни. — Не слишком отличается от коллекции ермолок, которую я оставил у Серых Волков в Риме».

Молодой Ромбо спокойно наблюдал за избиением. Черный Змей сказал, что во время обычных военных действий они могли бы взять часть воинов в плен, но сегодня они не станут этого делать. Нельзя было рисковать тем, что кто-то вернется в лагерь врага и расскажет о предательстве Змея. Раскрывать измену Черного Змея нельзя до самого последнего момента, когда татуированные нундаваоно начнут войну против Оленей, имея подавляющий перевес. Уже подходили последние отряды союзников, так что время почти настало. Было сказано, что нападение начнется наутро после полнолуния. А до того всех пленных будут убивать.

Всех, кроме одного. Ускользнув для тайной встречи ночью, Черный Змей подтвердил, что Охотник Рассвета находится с ними. Как он и обещал неделю назад, когда был в лагере своих сородичей по крови. Людям Змея было приказано захватить Тагая живым. Юнец нужен Воину Огненной Палки, который обещал за него щедрое вознаграждение.

«О да, — думал Джанни. — Я с нетерпением жду встречи с мужчиной, который украл мою сестру, который заставил ее привезти знак позора моей семьи в эту землю. Он ушел от меня в Париже. Здесь он от меня не уйдет!»

Внезапно на краю схватки Джанни увидел еще одну мишень. Этот враг только что убил двух воинов, бросившихся на него. И теперь стоял, гордо выпрямившись во весь свой немалый рост, и ждал нового противника.

«Гордость человека губит».

Джанни улыбнулся и поднял пистолет.

Чем ближе он подходил, тем ужаснее становились вопли оленей и людей. За то время, пока он бежал вдоль речки, звуки ружейных выстрелов смолкли. Не слышал он больше и пения летящих стрел. Однако звуки ударов — наносимых и получаемых — не узнать невозможно.

Сначала Тагай бежал изо всех сил, но теперь, когда от схватки его отделяла только плетеная изгородь, которую они поставили нынешним утром, он замедлил движение, направляясь к узкому лазу. Все еще держа тетиву натянутой до отказа, Тагай повернул лук в сторону и просунул лицо в отверстие.

Перед ним предстал кошмар. Испуганные олени носились по долине, спасаясь от избиения. Многие были утыканы стрелами, и по их крупам стекала кровь. Они испуганно шарахались, и их копыта топтали тела, катавшиеся по земле. Тела их собратьев-людей, тахонтенратов, народа Оленя.

Тагай увидел бегущего человека. Его по пятам преследовали два воина с алыми полосами на теле. Они почти настигли несчастного, и их руки уже тянулись к длинной гриве волос. Человек внезапно упал, и ближайший преследователь, оказавшийся слишком близко, не смог увернуться. В следующее мгновение пригнувшийся воин выпрямился, поднимая перед собой костяной нож. Второй преследователь налетел на него, получив удар в грудь. Воин извлек нож из тела врага, стремительно повернулся, наклонился к упавшему, который тем временем пытался вскочить на ноги, вздернул его голову вверх, полоснул по горлу и позволил упасть.

Как это ни странно, только в тот миг, когда мертвец упал, Тагай рассмотрел руку, державшую нож, и различил на локте следы зубов.

— Отетиан! — крикнул Тагай, бросаясь в брешь изгороди. Тот обернулся на голос.

— Медвежонок! — воскликнул он с яростной улыбкой.

А потом время почти остановилось. Отетиан торжествующе воздел нож, приветствуя Тагая, — и лениво стал валиться вперед. И только когда в боку бегуна медленно открылась зияющая рана, словно в него впился какой-то зверек, Тагай услышал звук выстрела. Повернув голову, он увидел струйку порохового дыма, поднимавшегося в долине всего в тридцати шагах от них.

— Отетиан!

Тагай рванулся к своему товарищу, и время снова бешено понеслось вперед. Еще один татуированный воин бросился к человеку, упавшему на колени, а у Тагая не было времени, чтобы задуматься или прицелиться. Он просто выпустил стрелу, и она попала врагу в плечо, отбросив того назад.

А сам он уже оказался рядом с раненым, подхватывая его руками.

— Бежим! Быстрее!

Отетиан приподнялся, зажимая бок ладонью, из-под которой била кровь. Он попытался встать и снова кинуться в бой.

— Нет! Беги, Отетиан, беги!

Тагай потащил раненого воина по долине, в сторону, следуя за оленями, которые прыгали перед людьми. Позади послышался крик. Еще один пистолетный выстрел перебил ветку рядом с головой Тагая. Через несколько шагов Отетиан оттолкнул юношу и побежал самостоятельно. Сначала он чуть пошатывался, потом начал двигаться увереннее и быстрее. Оба побежали из долины.

Им не нужно было оглядываться. Вокруг них летали стрелы, которые с глухим стуком ударялись в стволы деревьев или, пронзительно визжа, пролетали мимо ушей. Вскоре стрел стало меньше, но крики не смолкали: тахонтенраты по-прежнему оставались дичью этой охоты. Однако два лучших бегуна племени опережали своих врагов.

— Выслушай меня, Тагай…

— Без разговоров! Беги. Нам надо добраться до каноэ.

— Это тебе надо до них добраться. — Тагай услышал бульканье в горле воина, боковым зрением уловил алый плевок на землю. — Мне следовало остаться и умереть там, с моими братьями. Я побежал с тобой для того, чтобы сказать тебе…

Он споткнулся. Тагай перевел взгляд чуть ниже и увидел, что кровь пятнами расплывается по набедренной повязке воина, струится по его ногам.

— Сказать мне что?

Отетиан поморщился, но побежал дальше. Прерывистый вдох, кровь у губ.

— Черный Змей нас предал… завел в ловушку… передай им. Ты должен выжить, чтобы сказать нашему племени.

Отетиан замедлил бег — и Тагай тоже. Крики у них за спинами стали громче.

— Нет! Беги дальше. Ты можешь выиграть эту гонку, Медвежонок… потому что ты действительно проворнее меня. — Запятнанные алым губы растянулись в слабой улыбке. — Ты понимаешь, что я признал это только потому, что сейчас умру. — Улыбка исчезла. — А теперь беги! Мне нужно дыхание, чтобы петь мою песню смерти. Этот разговор утомляет меня. Беги!

Он остановился и повернулся, сжимая в одной руке нож, а во второй — палицу из железного дерева.

— Смотрите на меня, псы, затаившиеся под холмами, — запел он. — Смотрите и дрожите. Ибо я — Отетиан, Красная Рубашка из рода Медведя. Подходите, почувствуйте удар моего когтя.

Тагай продолжал бежать, все увеличивая скорость. Сейчас ему нельзя было рассчитывать силы. Люди, преследовавшие его, пытались не победить его в состязании, а убить.

Позади себя он услышал скрежет кости о кость, удар палицы, попавшей в цель. Раздался крик боли, громкий возглас «Медведь!», в котором ясно слышалось торжество, а потом… ничего. Всякий шум прекратился, и теперь Тагай бежал, одинокий и стремительный, через лес, по тропе, к реке. Солнце впереди висело низко, и его лучи пробивались сквозь кроны деревьев, освещая аллею из сосен и кедров, по которой он бежал.

Вскоре между деревьями Тагай начал различать блеск воды, а земля у него под ногами стала тверже из-за гальки. Еще через сто шагов он выскочил на берег, где охотники оставили свои каноэ. Лодки стояли на прежнем месте — поднятые на берег и перевернутые. Всего двадцать шагов отделяли бегуна от цели. Но между ними стоял человек с татуированным телом.