Гарри Поттер и Обитель Бессмертия - akchiskosan. Страница 119

— Я знаю, но он спас мне жизнь, — ответил Гарри. — Обещаю, Невилл, мы до всего докопаемся.

Гарри едва успел обсудить с друзьями то, как они вернулись в школу. Затем все вместе отправились на обед.

То, что произошло дальше, показало Гарри, что бывший министр способен принимать быстрые решения. Расплата оказалась единой для всех, и наступила она скоро, прямо в Большом зале. В меру трагическим и хорошо поставленным голосом Фадж объявил, что недостойное поведение отдельных членов сборной не оставляет ему выбора.

— С сожалением сообщаю, что я снял «Хогвартс» с межшкольных соревнований, — проинформировал директор, в то время как Зал безмолвствовал. Но затем разразился гневными выкриками и свистом.

Гарри сидел тихо, словно одеревенев, и совсем не стремился к тому, чтоб на него обращали внимание. Положа руку на сердце, он повторил бы свою вылазку; но из-за квиддича ему все равно было бесконечно жаль. Он и не думал тогда, в Германии, что это его последний матч. «Последний — в качестве ученика», — сказал он себе, но это было слабым утешением. Вдруг оказалось, он давно решил, что, доучившись, не станет профессиональным игроком в квиддич, подобным Вуду; Гарри Поттера во взрослой жизни ждали более важные дела.

Тем больнее отдавался в сознании нанесенный Фаджем удар. Рон застыл с перекошенным лицом, не заботясь закрыть рот, и даже Гермиона, щадя чувства друзей, старалась не демонстрировать свое равнодушие к квиддичу. А все кругом требовали объяснений, причем гриффиндорцы, не знающие, в чем дело, кивали на слизеринцев, а те, в свою очередь, приписывали вину гриффиндорцам.

— Возможно, их отменят совсем. Все-таки международная обстановка… Поймите, в мире становится небезопасно! — разорялся Фадж, успокаивая учеников. — Скорее всего, сами соревнования скоро и без того отменят. К тому же, последний матч мы проиграли, так что какой смысл продолжать.

За столом слизеринцев известие было воспринято столь же мрачно. Глядя на застывшие, траурные лица Крэбба и Гойла, на то, как Малфой низко склонился над тарелкой, Гарри мог предполагать, что они тоже чувствуют себя виноватыми. И, если бы не новое знание о Малфоях, Гарри, пожалуй, мог бы им сейчас посочувствовать. Более всего он желал бы об этом навсегда забыть, но не представлял, как. А ведь ему еще предстояло рассказать обо всем Рону и Гермионе.

Но сначала он желал их выслушать. Не представляло никакого труда даже за столом, при вмешательстве Ромилды Вейн и Маклагена, искренне не понимавших, ради чего Гарри «влип», выяснить, что их отсутствие в школе осталось незамеченным. Считалось, что из замка без объяснений сбежали Гарри, Невилл, Драко Малфой и Теодор Нотт, причем последний сделал это еще до того, как квиддичная команда «Хогвартса» отправилась в Италию.

— Он ездил домой, — проинформировал Маклаген. — Мы его заметили, как только он проник в Запретный лес и оттуда — в Хогсмид. Между прочим, мое ведомство за ним следит, и ему ничего не скрыть. Правда, нельзя сказать точно, что он там делал, в этом своем доме…

Мнение Гарри о профессиональной слежке авроров значительно упало. Заметив, что Гермиона демонстративно читает газету, он поинтересовался, что там, и она передала ему свежий номер «Пророка».

«Уральские колдуны заключили дружественный союз с гигантами». Крупный заголовок на первой странице сразу бросался в глаза, так что Гарри предположил, что это стало сенсацией.

— Неправильно! — заявила ему Лаванда. — Кому какое дело до гигантов! Это Майрон Вэгтейл, солист «Чертовых сестричек», решил уйти из группы и отдать все силы подпольной борьбе с Темным лордом.

«Интересно, а этот новый глава Ордена его сразу примет?» — при мысли об этом Гарри стало обидно. Не желая позволять этому чувству овладеть собой, и без того проблем хватало, он вернул газету лишь затем, чтобы с интересом заглянуть через плечо Гермионы. Ее, как и его, больше беспокоила первая полоса, где говорилось о гигантах.

— Их новый вождь — наверняка Грауп, — заключила она.

— Что же. Значит, я был неправ, — признал Рон. — Похоже, от него все-таки есть толк.

Но от его с Гермионой отвлекающего маневра было мало толку. Практически каждый гриффиндорец считал своим долгом знать, что такое случилось с Гарри Поттером, поэтому он не горел особым желанием возвращаться в гостиную. Решение пришло само: гораздо удобнее ему было бы обсудить все с друзьями в Комнате необходимости, однако дать им знать об этом ему не удавалось ни в Большом зале, ни позднее. Маклаген даже на лестнице не желал отстать от Гермионы, хотя она несколько раз сказала, что у нее дела; Невилл вопрошающе поглядывал на Гарри, и тот понимал, это справедливо: следовало как-то договориться относительно того, какие объяснения давать дальше. А Гарри этого и сам не знал, до тех пор, пока на одном из лестничных пролетов, в толпе, его не нагнала небольшая черная сова с отливающим синью опереньем. Короткая записка гласила:

«Дорогой Гарри! Я все объяснила в Министерстве и, думаю, ты можешь сказать правду, если спросят, хотя лучше обойтись без подробностей. Но, разумеется, ты не можешь оставаться один на один, без поддержки взрослого наставника с беспокоящими тебя видениями, и министр согласился, что время для этого ты не волен выбирать. Да и вопрос с твоим наследством нельзя было откладывать до бесконечности. Береги себя. Н.М.».

Нашлось столько желающих читать через плечо, что Гарри сам себе стал казаться многоглавым чудовищем. Он понимал, что сам виноват, позволил это, но поначалу он просто окаменел от изумления и гнева. Миссис Малфой придумала убедительное объяснение и, надо отдать ей должное, нашла способ сообщить ему весьма ловко, но как у нее хватило цинизма на этот заботливый тон?! Гарри сразу подумал и о том, что в ее положении ей очень выгодно представить себя доверенным лицом Гарри Поттера, лицом, к которому Гарри Поттер обратится в случае неожиданных проблем; теперь так считало полшколы. Миссис Малфой не побеспокоилась, что будет ему неприятно разруливать ситуацию, рассказывая о своих так называемых «видениях», пусть о них и так шепчутся во всех гостиных «Хогвартса» те же самые члены Дамблдоровой Армии. Однако куда больше Гарри возмущало другое: откуда Нарцисса Малфой взяла, что он не может с этими видениями «оставаться один на один»? Ответ был очевиден и состоял из двух слов, с давних пор для Гарри ненавистных: «Северус Снейп».

На помощь неожиданно пришел ни кто иной, как мистер Филч. Не приходилось сомневаться в способности завхоза разгонять толпу, и, пользуясь тем, что на него наконец-то никто не смотрит, Гарри решительно зашагал прямиком к Комнате необходимости, и обернулся, только будучи в нескольких шагах от нее.

Рон и Гермиона, а также большинство членов Д.А. последовали за ним. Рон как раз сворачивал ветхий пергамент.

— Все чисто, — сказал он. — Рядом — никого лишнего. Надеюсь, ты не возражаешь, что я взял карту.

Гарри не возражал; его мысли были поглощены другим. Да, пусть он и не планировал, добравшись до Волдеморта, встретиться специально со Снейпом, для него оказалось полной неожиданностью, что Снейп не находится рядом со своим господином. Он дорого бы дал, чтобы узнать, в какую игру играет бывший зельевар.

Но, как бы ни был он потрясен и расстроен, прежде всего, ему следовало рассказать, чего же он все-таки добился своей вылазкой. Автоматически он открыл Комнату, так же механически следил, как ребята рассаживаются. Он полагал, что, разумеется, Рон, Гемиона, Эрни и Луна что-то уже рассказывали. И все же они ждали, когда настанет очередь героя.

Вот тут Гарри и пригодились записи, сделанные утром в доме Сириуса. Совсем недавно он верил, что никогда этого не забудет, а теперь мысли его путались, перескакивая с событий в логове Лорда на Нарциссу Малфой, или на то, где прячется Снейп. Когда его прерывали возникающие спонтанно бурные обсуждения, Гарри даже радовался этому.

Слушателей совсем не обрадовало количество хоркруксов. Когда Гермионе и Эрни, наконец, удалось утихомирить ребят, в воздухе Комнаты необходимости распространилась отчетливая атмосфера страха, как будто Гарри подтвердил неуязвимость Темного лорда. При других обстоятельствах он бы попытался сделать с этим что-нибудь сразу же.