Гарри Поттер и Обитель Бессмертия - akchiskosan. Страница 67

— Убери же ты все это, не видишь, листы мне пепел заслоняют!

Гарри поспешил выполнить распоряжение. Несмотря на прежнее отсутствие предчувствий, руки его слегка дрожали от радостного, победного волнения. Это ведь были пергаменты, и здравого смысла с лихвой хватало для того, чтобы понять, кто мог их здесь жечь. В тот момент он так же гордился Гермионой, как два года назад, когда увидел особенной формы прыщи на лице предательницы Мариэтты.

Пока Гермиона продолжала, он принялся перебирать листы, написанные, в отличие от Манифеста бессмертия, на чистом английском. Обращение «Дорогой Том!» на одном из посланий окончательно уверило Гарри, что все-таки не зря они совершили эту вылазку. А Лаванда уже вытаскивала из камина следующую стопку.

— Гарри, я думаю, на сегодня достаточно, — сказала, закончив, довольная Гермиона, оставив третью, небольшую пачку Эрни. — Дом большой, и, если надо, вернемся сюда еще раз. Мы уже два часа не в «Хогвартсе», и, конечено, взыскание — это пустяки в сравнении с великой целью, но…

— Как бы нас не засекли, — согласилась с ней Джинни.

Гарри считал точно так же, и даже не стал возражать, когда Лаванда выразила пожелание в следующий раз забрать с собой какую-то ажурную салфетку.

— По-моему, когда-то это был очень приличный дом, — задумчиво произнес Эрни.

— Обманчивое впечатление, — пробормотал Гарри.

— Может, не будем выходить на улицу? Отсюда тоже можно аппарировать, — сказала Ханна.

И с этим Гарри согласился, умолчав пока о том, что следующее место, куда он намеревался смотаться, вряд ли им так понравится. Он подошел к Джинни, чтобы перенести ее…

Так непривычно было снова оказаться под солнцем на территории «Хогвартса». Гарри точно не знал, какое наказание полагалось бы ему за только что допущенное нарушение правил, и знать не хотел, поскольку считал, что опасаться нужно совсем не этого. Теперь он с нежностью вспоминал то время своей жизни, когда одиннадцатилетний Гарри Поттер очень трепетно относился к возможности здесь учиться. Глядя, как приближаются массивные Главные двери, он думал о том, что с тех пор перед ним встали другие, более важные задачи, чем победы в квиддичных матчах или экзамены на СОВУ.

— Как же все-таки надежно здесь, — тихо произнесла Сюзан Боунс.

— Мы должны постараться, чтобы так было всегда, — ответил Гарри.

Малфоя они так и не встретили, зато шатающиеся без дела на крыльце Крэбб и Гойл бросались в глаза издалека. Появление Гарри и остальных из-за хижины Хагрида было для них очевидным сюрпризом. Они, конечно, ни о чем не спросили.

Возле Комнаты необходимости прогуливались Пэнси Паркинсон и Миллисента Булстроуд. В Гарри проснулась дерзость, и он поздоровался ними, с интересом ожидая, как они отреагируют. Между прочим, обе ответили на приветствие, но при виде всей компании Миллисента так подпрыгнула, что по всему коридору доспехи завибрировали, а Пэнси, икнув, откровенно уставилась на Гарри.

— Отличная сегодня погода, — дружелюбно добавила Гермиона.

Слизеринские подружки тотчас заторопились к лестнице, причем устремились вниз почти бегом. Тем самым они, надо признать, оказали Гарри и его друзьям услугу, избавив от шатания по коридору и потери времени.

В Комнате необходимости их ожидал огромный прямоугольный стол с кучей свободных стульев вокруг него и графинами с тыквенным соком. Почти все ожидающие внутри члены Д.А. бросились навстречу отряду Гарри.

— Целая куча бумаг, — лаконично сообщил Гарри, — мы еще не читали.

Находки торжественно водрузили на стол.

— Я думаю, поделим их на три кучки, — посоветовала Гермиона, — одну я возьму…

— А почему это на три? — гневно оборвала ее Лаванда. — Или ты решила, что, кроме тебя, здесь больше никто читать не умеет?

Гермиона смутилась. Гарри подумал, что, вообще-то, не должен выражать недоверия членам своей команды, которые согласились делить с ним риск. «А что я оберегаю? Тайны Темного лорда?» — не найдя основательного ответа, он все же не решался принять ту или другую сторону в этом споре.

— Наверное, вместе мы быстрее управимся, — примирительно произнес Рон.

— Давайте, я объясню вам, что именно мы ищем, — сдался Гарри.

Это оказалось непростой задачей, потому что, по сути, любая информация, касающаяся Темного лорда, имела определенную ценность. Как справедливо отметила Гермиона, если Волдеморт сжег эти бумаги, значит, был заинтересован в том, чтобы больше никто их не прочитал.

— Гарри, я понимаю, это прозвучит невероятно, — вполголоса обратилась к нему Гермиона, когда ребята принялись за дело, и шелест пергаментов смешался с гулом голосов, — но я тут подумала, почему Лорд не уничтожил пепел.

— Действительно, странно, — согласился Гарри. — И что ты об этом думаешь?

— Понимаешь, это заклинание, которое я применила, изобретено лет пятнадцать назад, я наткнулась на него в одном научном журнале и запомнила. Хотя я не замечала, чтоб оно широко применялось. Само собой, звучит странно, но может, Лорд о нем просто не знает? — предположила Гермиона.

Гарри такое не приходило в голову, но в тот момент его это не очень волновало. В стопке, которая ему досталась, на самом верху обнаружились два пергамента, на первый взгляд совершено пустых, если не считать печать Министерства магии. Гермиона специально привлекла к ним внимание и обратилась к членам Д.А. с просьбой «такое не выбрасывать».

— Похоже, это засекреченные документы Министерства, — сказала она. — Темный лорд их, конечно, прочел, а вот мы вряд ли сможем. Но в Ордене наверняка найдутся люди, которые знают, как это рассекретить.

Гарри с самого начала считал, что все это придется передать в Орден. Но прежде он намеревался сам узнать как можно больше, чтобы не допускать отныне того же, что в прошлые годы. «Если бы я с самого начала знал все, что меня больше всех касается, может быть, на нашей стороне дела теперь шли бы куда лучше», — считал он. Гриффиндорец понимал, что бесполезно выражать претензии взрослым членам Ордена Феникса и тем более Министерству, и решение просто перехватить инициативу казалось ему самым удачным.

Третьим доставшимся ему документом было, что с первого взгляда определил Гарри, самое обычное личное письмо, но вот обращение показалось ему смутно знакомым.

«Уважаемая миссис Смит!

Я много думал над нашим вчерашним разговором и посчитал, что теперь не могу скрыть от Вас некоторые обстоятельства моей биографии. Вы были чрезвычайно добры со мной, но не стану скрывать, что Ваша откровенность причинила мне сильное душевное волнение. Это может показаться Вам невероятным, дорогая мадам, но все, что я намерен сообщить Вам — правда. Трагический пафос заключается в том, что женщина, продавшая медальон Слизерина за бесценок — моя мать».

На этом Гарри прервал чтение и заглянул в самый конец письма. Подпись, изящная, разборчивая, позволяла ему заключить, что письмо действительно написано Томом Реддлем.

Однако содержание поначалу заставило Гарри усомниться в этом. Уж никак не ожидал он от Волдеморта подобной честности! «Он же не должен афишировать свое полукровное происхождение», — искренне считал Гарри, а между тем мадам Смит получила доступ к тем же самым фактам, которые так старательно раздобывал в свое время Дамблдор, разве что Том Реддл, конечно, умолчал в письме об убийстве семьи Реддл. Но он сжато описал свое сиротское детство, значение шанса, выпавшего ему благодаря учебе в «Хогвартсе», блестящую учебу и так ничем и не объясненный отказ от блестящей карьеры. Закончил он свои откровения вежливо и прохладно: «Вы вправе относиться ко мне теперь, как угодно, а я, со своей стороны, желаю Вам всего наилучшего, мадам. Надеюсь, Вы понимаете, что после всего написанного мной я больше не могу себе позволить появляться перед Вами».

Дочитав, Гарри обнаружил, что все это время задерживал дыхание, и теперь у него круги перед глазами от недостатка кислорода. Он совершенно не понимал, в чем заключается невозможность дальнейшего общения, и чувствовал здесь какой-то подвох. Юноша помнил, что женщина, получившая это письмо, умерла через день при непонятных обстоятельствах, и никто ничего не узнал про Тома. Но понять логику действий молодого Волдеморта он никак не мог, и потому обратился за разъяснениями к Гермионе.