Пояс Богородицы - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич. Страница 16

Он не ошибся — через несколько минут появился Филипп…

И вот, стоя на коленях, Генрих теперь умолял не выгонять его, клятвенно заверяя, что за этот месяц привязался к Филиппу, как к брату, что полюбил его, как родного, что теперь на всем белом свете у него больше никого нет, но зато есть много талантов, кото-рые он охотно применит на службе такому знамени-тому воину и замечательному человеку, что он не только умеет играть на лютне и сочинять песни по любому случаю, но еще свободно владеет пятью евро-пейскими языками, умеет вести дом и хозяйство, а уж за лошадьми смотреть — лучшего мастера в мире нет!

Эти аргументы повлияли на решение Филиппа, по-тому что в последнее время, столь внезапно обогатив-шись и готовясь- к ведению большого дома с дюжиной детей, крупным хозяйством и непременно с огромной конюшней, он не раз подумывал о необходимости найти подходящего, достаточно грамотного и разум-ного человека для ведения этого дела.

Филипп сменил гнев на милость и принял Генриха на службу, положив ему щедрой и теперь уже богатой рукой жалованье, о котором тот даже не мечтал, а по-тому, залившись слезами умиления и горячо целуя ру-ку нового патрона, Генрих поклялся ему в пожизнен-ной преданности и готовности немедля положить го-лову за Филиппа, его семью и его дом.

В последующие несколько месяцев Филипп все больше привязывался к новому слуге, которого скоро и вовсе полюбил за веселый нрав, ловкость, живой, быстрый ум и умение мгновенно находить выход из

любой трудной ситуации. Данилка вначале с ревно-стью недолюбливал новичка, но потом привык и тоже полюбил его, потому что Генрих умел очень точно вести себя с каждым, так что вскоре и дворянину Фи-липпу Бартеневу, и его дворовому холопу Данилке, стоящим на неизмеримо далеких общественных уров-нях, он стал одинаково близким другом, умея в то же время соблюдать с каждым нужную дистанцию.

После нового поручения великого князя Филипп мысленно поздравил себя с правильным решением, потому что теперь, когда через неделю ему снова при-дется уехать, а затеяно столько дел, Бартеневке будет очень нужен человек, способный под руководством Настеньки выполнить все необходимые работы.

Вот почему, громко сказав всем; Представляю вам моего бывшего пленника, а ныне доброго друга: лив Генрих Второй!», Филипп негромко сказал Настеньке:

— Он будет твоей правой рукой и управляющим Бартеневкой, которая под его руководством скоро превратится в самое богатое, укрепленное и процве-тающее имение!

Настенька побледнела.

— Постой-постой… Что значит моей правой рукой? А твоей, что — нет? Я жду тебя полгода, я вся истоско-валась, меня тут без тебя снова похитили и чуть не убили, а ты… ты что?… ты опять собираешься меня покинуть?

— Ну что ты, любовь моя, — горячо зашептал Фи-липп. — Я здесь, я вернулся, я — с тобой и с нашими малютками! Я страшно по тебе соскучился!

И хрупкая Настенька, не успев расплакаться, утону-ла в объятиях своего великана-мужа…

…Конечно, нелегко трем мужчинам, почти полгода отсутствовавшим дома, сообщать своим женам, что че-рез неделю они снова отбывают на неизвестный срок, но степень трудности у каждого оказалась другой.

Легче всего было Картымазову, который всегда дер-жал семью в строгости.

С Настенькой он поздоровался еще в Медведевке, коротко сказав: «Молодец, хорошо выглядишь!», глянув на спящих младенцев-двойняшек, подкрутив ус, ух-мыльнулся: «Вижу нашу породу в меня пойдут!»— и, снова сев в седло, поехал в Картымазовку. Там его, как всегда, первыми встретили любимые псы, и он ло-бызался с ними до тех пор, пока вокруг не собрались домочадцы и слуги. Лишь тогда он снизошел до того, чтобы увидеть жену и сына.

— Ну здравствуй, Василиса! — сказал он так, будто расстался с ней вчера, и даже не обнял жену, потому что на людях он никогда этого не делал ввиду своего небольшого роста — Василиса Петровна была выше на полголовы.

Зато сына, который был выше его уже на целую го-лову, он взял за плечи:

Здорово, Петруша, — ишь, какой вымахал! Краса-вец ты у меня!

Потом повернулся к своим дворовым людям:

— Ну что же, народ, — поклон вам мой и благодар-ность за верную службу вижу, что дом и семья це-лы и на том спасибо! — он низко поклонился, а по-том, выпрямившись, строго оглядел собравшихся; А вы, собственно, чего тут столпились? Работы нет, что ли? Ну-ка все за дело! Быстро!

И, грозно щелкнув нагайкой, Картымазов быстро отвернулся, чтобы никто не заметил его подобревших глаз.

Потом сказал жене и сыну:

Живите дальше, как жили, потому что я сюда лишь на неделю — меня сам великий князь ждет с по-ручением!

И, отказавшись от услуг конюха, пошел самолично расседлывать коня.

…Медведев на людях трижды поцеловал Анницу в щечки, но зато позже, когда Картымазов уехал, Филипп со своим обозом направился следом за ним к броду, Са-фат деликатно отпросился погостить день-другой у Ле-ваша, купец Манин и его люди были расселены, и супру-ги наконец остались лишь со своими людьми. Василий подозвал Клима Неверова и негромко сказал ему:

— Все новости расскажут вам Алеша да Ивашко. Ты готовься к свадьбе сына, да не забывай поглядывать вокруг! Однако что бы ни случилось — справляйтесь сами — нас тут нет!

Он обнял Анницу за плечо. Нежно друг другу улы-баясь и о чем-то перешептываясь, они вошли в дом и вышли оттуда ровно через трое суток.

…Труднее всех пришлось Филиппу.

Настенька, прожившая всю жизнь тихо и скромно в семье небольшого достатка, никак не могла привык-нуть ко всему тому, что так неожиданно обрушилось на ее голову…

Ей очень трудно было понять, как на войне за такое короткое время можно настолько разбогатеть…

Разумеется, Филипп ни словом не обмолвился о мешках, наполненных перстнями, кольцами и окро-вавленными медальонами, которые ему после каждой битвы приносил десятник Олешка Бирюков, — он лишь сказал, что по милости великого князя ему пла-тили в войске очень высокое жалованье за его добле-стные подвиги.

На самом деле по пути домой он, по совету того же Бирюкова, заехал в Новгород, где при помощи купца Манина очень выгодно продал всю свою воинскую до-бычу или, точнее, выменял ее на чистые, ничем не за-пятнанные новгородские рубли и гривны, которых оказалось так много, что у Филиппа возникла мысль о серьезном укреплении и перестройке всего имения Бартеневка, в чем его горячо поддержал новый полудруг-полуслуга лив Генрих, пообещав взять на себя все

заботы как о самом строительстве, так и о дальней-шем ведении нового двора.

Попутно выяснилось, что раненый Ивашко уже по-правился, но Любаша, единственная и горячо люби-мая дочь вдовца Манина, настолько хорошо заботи-лась о юноше, что ему это очень понравилось и он захотел, чтобы она продолжала заботиться не только о нем, но и об их будущих детях всю дальнейшую жизнь. Любаша охотно согласилась, отец непременно хотел познакомиться с условиями, в которых будет жить его дочь, и вот они все двинулись на Угру, за-ехав по дороге в Москву, куда Филипп был пригашен прибыть шестого июля на прием к великому князю, где, к своей огромной радости, встретил Медведева, Картымазова и Сафата.

Наконец Настенька хоть и с трудом, но все же по-верила в огромное жалованье, которое платил ее мужу великий московский князь, однако ее пугало огромное количество новых, незнакомых людей, которые, не ус-пев приехать, начали повсюду расхаживать, что-то из-мерять, деловито советуясь о том, какие старые дома надо снести и какие новые построить.

Ее смущало, что Филипп купил огромное количест-во строительного материала, в том числе очень доро-гих больших железных гвоздей, скоб и не менее доро-гого камня, так, будто тут должна быть построена це-лая крепость, заплатив нанятым в Медыни и Боровске строителям все деньги вперед и почти ничего не оста-вив наличными на непредвиденные расходы.