Водяная пустыня - Рид Томас Майн. Страница 35

Благодаря темноте мэндруку удалось пробраться незамеченным. Вода у входа в бухту волновалась очень сильно и, ударяясь о стволы деревьев, образовывала пену. Он спрятался, уцепившись за ветку дерева, и дожидался возвращения индейца, так как был уверен, что дикарь при виде бледнолицых непременно обратится в бегство.

— Ну, а что если в деревне услышали крик дикаря? — спросил Треванио. — Тогда нам наверное не избежать плена. Судя по огням, которые мы видели ночью, мне кажется, что этих отвратительных тварей там целые сотни, а мы без оружия, нам нечем защищаться. Как же мы выпутаемся из этой беды? Хорошо еще, Мэндей, — добавил золотопромышленник, — что вы не убили этого мураса.

— Почему, хозяин? — с удивлением спросил мэндруку.

— Потому что убийство одного из них еще больше раздразнило бы дикарей, и, если бы после этого мы попали к ним в плен, они бы стали нас мучить сильнее.

— О, — возразил мэндруку, — если на наше несчастье мы попадем в плен, то нас никоим образом не пощадят: вместо мести у них есть аппетит, благодаря которому мы заранее можем считать себя осужденными на смерть. Поняли вы меня, хозяин?

Этот разговор велся почти шепотом, чтобы не возбуждать напрасного беспокойства в других.

— Боже, Боже! — простонал Треванио, смотря на своих детей. — Что же нам делать? Если дикари откроют наше убежище до наступления ночи, мы скорее всего попадем в плен.

— Если только крик мураса не был услышан, то, могу уверить вас, хозяин, нам не грозит особенная опасность, по крайней мере сегодня. А после захода солнца мы сразу же тронемся в путь и еще до полуночи будем далеко от проклятых людоедов. Эге! А лодка-то уплывает. Ее во что бы то ни стало надо не упустить! Я сейчас догоню ее!

С этими словами мэндруку бросился в воду: он спешил догнать лодку дикаря и притащить ее назад под свод, где они скрывались. Поднимавшийся ветерок уже начал подталкивать ее к середине озера, — еще немного, и ее нельзя будет догнать. А вид лодки, в особенности перевернутой вверх дном, поднял бы тревогу в малокке.

Но мэндруку мастерски плавал и успел догнать лодку раньше, чем она отошла слишком далеко. Схватить затем за болтавшийся в воде обрывок причальной веревки и притащить лодку за собой было уже вовсе нетрудно.

Весь день провели наши путешественники в своем убежище, изредка только переговариваясь полушепотом. Однако мэндруку время от времени подплывал к выходу из бухты и из-под нависших над водой деревьев осматривал озеро.

Но ничего подозрительного не было видно. Мэндей, правда, видел лодку гораздо больше той, которой им удалось завладеть; в ней сидело трое мужчин, но они направлялись совсем в другую сторону и все время держались на середине озера, приблизительно в двухстах ярдах от берега и к тому же как раз напротив малокки. Мэндруку следил за лодкой все время, пока она была видна. Движения сидевших в ней дикарей доказывали, что они ловят рыбу, но какую рыбу могли они ловить в этом огромном озере, — это осталось тайной даже для такого знатока гапо, как мэндруку.

Приблизительно через час рыбаки, по-видимому, не поймав ничего, взялись за весла и направились к лесу, к своей малокке, и больше их уже не было видно. Это очень обрадовало как самого мэндруку, так и остальных, когда он рассказал им о результатах своих наблюдений. Очевидно, пленный гарпунщик выехал один, поэтому жители малокки и не знали даже, где он пропадает. Если это предположение верно, значит беглецам нечего особенно бояться нападения дикарей.

Но весь вопрос заключался в том, как долго могло продолжаться отсутствие мураса, не возбуждая этим подозрений своих соплеменников? Кто знает, может быть, у него есть жена, наконец, друзья, которые, чего доброго, вздумают отправиться на розыски пропавшего?

— Не беспокойтесь, — отвечал мэндруку на вопросы золотопромышленника, — его отсутствие в малокке никого не удивит. Они беспокоятся о своих пропавших товарищах не больше, чем, например, стало бы беспокоиться стадо обезьян коаиты об одной из отбившихся от него. Если даже у него и есть жена, — чего я, впрочем, не думаю — так она будет только рада, что избавилась от него. А если вы думаете, что его друзья отправятся разыскивать его, то в этом вы ошибаетесь. Мурасы и понятия не имеют о том, что такое настоящая дружба. Вот если бы кто-нибудь из них увидел, что этот дикарь убил гарпуном морскую корову, тогда дело другое. Тогда бы они все явились сюда за своей долей добычи, как стадо голодных коршунов. Только случай может направить их в эту сторону, а так нам нечего их бояться, по крайней мере сейчас. Ну а завтра пусть себе делают, что хотят, лишь бы не сегодня. Только бы дождаться ночи, а там у меня есть такой план, что мы не только отделаемся от дикарей, но и окончательно выберемся из этого проклятого озера.

С самого утра они еще ничего не ели, так как боялись разводить огонь, чтобы дым не привлек внимания дикарей. Впрочем наиболее проголодавшиеся не вытерпели и съели по небольшому куску вяленого мяса, остальные же терпеливо ждали, полагаясь на обещание мэндруку, уверявшего их, что у них будет возможность вволю поесть жареного мяса еще до наступления зари следующего дня. Но мурас совсем иначе объяснял себе это воздержание от пищи. Несчастный думал, что они просто хотят полакомиться его собственным мясом.

Для того, чтобы пленник не убежал, его связали по рукам и ногам самыми крепкими сипосами. Кроме того он был еще привязан и к монгубе. Скрученная вдвое лиана обвивала его шею. Словом, приняты были все меры предосторожности, чтобы лишить его возможности бежать.

Хотя дикарь и не мог рассчитывать, что он сможет воспользоваться лодкой — она была довольно далеко от него, — но это вовсе не стало бы для него помехой, если бы только ему удалось бежать, потому что, по уверению Мэндея, мурас мог путешествовать по вершинам деревьев с легкостью обезьяны.

Треванио сначала сомневался, не преувеличил ли мэндруку грозившую им опасность, сказав, что мурасы — людоеды. Но вид пленника убеждал его, что старый индеец был прав. Если бы не вмешательство бледнолицых, мэндруку, наверное, изменил бы свое первоначальное намерение оставить дикарю жизнь и поступил бы с ним в соответствии со старой индейской пословицей «Мертвые не говорят».

Глава 20. КРИК ЯГУАРА

Наконец кончился этот бесконечно длинный день и наступила ночь, которой все ждали с таким нетерпением. Но на этот раз ночь обещала мало хорошего: едва успело солнце скрыться за горизонтом, как взошла луна и тихо поплыла по безоблачному небу.

Появление луны особенно опечалило мэндруку, который если и ждал ночи, то только темной; свет же не только мешал, но и полностью расстраивал все его планы.

Он рассчитывал под прикрытием ночи вывести монгубу на озеро, а затем, если ветер будет попутным, распустить парус, если нет, — на веслах постараться до рассвета как можно дальше уйти от малокки. Но так как на попутный ветер особенно нечего было рассчитывать, то он заранее уже объяснил всем, как должны быть распределены силы гребцов, чтобы бегство продолжалось безостановочно всю ночь. Если до утра им не удастся уйти достаточно далеко (а на одних веслах трудно уйти далеко), то на весь следующий день они опять спрячутся где-нибудь под деревьями.

Но восход луны надолго, если не на всю ночь, задерживал их бегство. По мере того как ночное светило поднималось над горизонтом, вся поверхность озера осветилась бледным сиянием, при котором не только громадный ствол монгубы, но даже малейший темный предмет будет легко замечен из малокки на ровной, блестящей поверхности озера.

Дикари и не думали ложиться спать. Вся малокка горела тысячами огней, отражавшихся в воде. Из леса снова слышались те же странные и в то же время полные таинственной прелести звуки. Только временами к этим голосам примешивалось жалобное мяуканье ягуара, этого свирепого ночного хищника.

Заслышав крик ягуара, Треванио обрадовался, — ему казалось, что присутствие хищника означает близость земли.