Твердыня тысячи копий - Ричес Энтони. Страница 29

– Что, сынки, притомились? Посидеть хочется? А ну-ка, за мной! – Он увел их с дороги в лес, где через несколько минут обнаружилась небольшая поляна, отлично подходившая для его целей. – Располагайтесь, в ногах правды нет. Можно уже без церемоний, вы вполне показали, что способны двигаться форсированным маршем с полной выкладкой по пересеченной местности. Секунд двадцать отдыха заслужили.

Скосив взгляд, он наблюдал, как оба «новобранца», бросив щиты и шлемы, повалились на траву. Гвардеец же остался стоять, не выпуская копье из руки, так как знал, что последует дальше. Насильник со стоном опрокинулся навзничь и, зажмурившись, с хрипом втягивал воздух. Убийца сел, прислонившись спиной к дереву, и беспрерывно простреливал поляну глазами: он тоже явно устал, но сохранял настороженность, к тому же с любопытством поглядывал на стоявшего перед ним центуриона.

– Что, не привыкли к настоящим боевым темпам? Приятно размялись, а? Готовы к следующему испытанию?

Убийца прищурился, его напарник приподнял голову и уставился на офицера. Хищник усмехнулся, впервые за несколько дней наслаждаясь текущим моментом.

– Следующая задача очень проста. Проверим вашу выносливость, навыки владения оружием и, самое важное, насколько внимательно вы умеете слушать и следовать приказам. Правила несложны, но я произнесу их один-единственный раз, так что прочисти свои уши!

Убийца напрягся, вот-вот готовый вскочить на ноги, насильник всего лишь приподнялся на локтях, сбитый с толку резкой сменой тона.

– Итак, глисты, мы пришли сюда не случайно. Правило такое: один из вас останется стоять, другой уляжется навсегда. Начали!

Хищник отскочил назад, следя, как понимание проступает на физиономии насильника – в то время как убийца уже выхватил меч из перевязи и буквально прыгнул через всю поляну, чтобы вонзить его в кишки соперника. Победитель выдернул лезвие и полоснул им по глотке, добивая раненого. Умирающий захрипел, пуская жирные кровавые пузыри. Убийца выпрямился, обернулся к офицеру, не теряя оскала, который появился в ту же секунду, как только до него дошел смысл приказа. Центурион шагнул ближе, не обращая внимания, что оказался в пределах досягаемости, забрал окровавленный меч и похлопал солдата по забрызганной щеке.

– Славный мальчуган! Как там ты назвался? Максимом? Что ж, похоже, ты попал по адресу.

…Кальг улыбнулся про себя, когда первые мешки с мясом потащили сквозь выбитые ворота погибшей крепости. Лицо стоявшего рядом Друста выражало облегчение.

– Что ж, Друст, я свое обещание сдержал. Научил тебя, как отвязаться от кавалерии, чтобы успеть шмыгнуть за эти стены, привел в единственное место на полсотни миль в округе, где ты можешь отбиться от целой армии, не говоря уже про жалкую пару сотен измотанных конников, да еще дал тебе мяса, после которого твои люди смогут разобраться с любой угрозой. Могу ли я теперь рассчитывать, что ты сдержишь слово? Что я буду в безопасности все то время, пока укрываюсь среди твоего племени?

Предводитель вениконов кивнул. Он не сводил глаз со своих людей, которые затаскивали тяжелые кули с солониной внутрь крепости и сваливали их перед выстроившейся дружиной.

– Да, Кальг. Можешь жить с нами, пока не надоест, только под ноги не суйся. И вот что еще: если я хоть одной ноздрей учую, что ты хочешь меня подсидеть, мы оставим тебя прибитым к столбу, когда отсюда уйдем. Латинянам понравится такой подарок. Ты хорошо меня понял?

Кальг скупо кивнул.

– Да, Друст, мы вообще понимаем друг друга с полуслова. Кстати, а когда ты собираешься отсюда уходить?

Вениконский воевода огляделся окрест себя, как бы прикидывая надежность крепостных стен.

– Ты заготовил мяса на несколько дней, река даст нам столько воды, сколько надо, так что я не вижу необходимости сворачивать лагерь раньше послезавтрашнего утра. Кавалерия может торчать на тех холмах и пялиться на нас сколько угодно, им ни за что не пробиться за эти стены с такой маленькой численностью. Как знать, вдруг они вообще заскучают и оставят нас в покое… – Он умолк, бросая вопросительный взгляд на физиономию Кальга. – А? Чего ухмыляешься?

Его собеседник пожал плечами.

– Да так, просто подумал, нет ли смысла выслать парочку лазутчиков потолковее, пусть ночью поглазеют на ихний лагерь. Глядишь, «языка» прихватят, если повезет…

Друст медленно покивал, уважительно надломив бровь на сообразительность сельгова.

– Гм. Пленник-латинянин… Важные сведения командирам, развлечение простым ратникам… Ты прав. Пусть люди сбросят пар.

К тому времени, когда Марк со своими товарищами отыскал ночной лагерь отряда, солнце давно спряталось за западным горизонтом. Еще час ушел на заботу о скакуне, а потом он отправился искать Мартоса.

– Хочу познакомить тебя с одним человеком. Я нашел его сегодня на равнине и взял под свое крыло. В обмен он сообщил новость, которая, по-моему, тебя заинтересует.

Вотадин кивнул, выражая согласие, и Марк подал знак Арминию, который вместе с Луго поджидал в сторонке. Великан-германец подвел нахмуренного варвара к центуриону, после чего скупо поклонился.

– Приветствую тебя, князь Мартос. Как я понимаю, Два Клинка уже рассказал тебе о нашей сегодняшней охоте? Как мы спасли вот этого бродячего воина от рабства или меча жадной до денег солдатни?

Мартос бросил взгляд на молодого центуриона, склонил голову слегка набок и принялся рассматривать заляпанные кровью одеяния незнакомого варвара.

– Сдается мне, вы чего-то недосказываете…

Марк взял правую руку сельговина и повернул ее, показывая тавро, которым его легион помечал захваченных пленников.

– Сегодня утром мы наткнулись на группу беглецов. Всех перебили, кроме вот этого сельгова. В самый последний момент я вспомнил, где его видел: несколько недель назад мы с ним были в одном бою. Он тогда принадлежал Шестому легиону. Так вот, Луго рассказал, что ратники Кальга силком заставили его вступить в их дружину и что прошлой ночью ему удалось сбежать. Что касается остальных…

Он умолк, заметив как неприязненно нахмурился Мартос.

– Ты сказал – «сельгов»?

– Да, но…

Вотадинский князь полыхнул гневом, стискивая рукоять меча.

– Ты привел воина из заклятых врагов моего племени и еще ждешь, что я приглашу его к моему костру? В то время как его дружки разоряют наши дома, истребляют саму суть моей жизни?!

Луго отшагнул назад, и на секунду Марк напрягся, готовый выхватить собственное оружие. Арминий, впрочем, простер тяжелую длань и положил ее поверх ладони принца.

– Может, все-таки выслушаешь его для начала? А уж как с ним быть, решай потом.

Мартос долго и молча глядел ему в глаза, затем стряхнул руку германца и подбоченился.

– Ладно. Говори, сельгов, только не надейся, что я встану на твою сторону. Ты со своим племенем принес мне и моему народу столько горя, что и за всю жизнь не исправить.

Луго посмотрел на Мартоса, пожал плечами и заговорил на языке, который был знаком всем местным жителям:

– Понимаю. Племя сельговов за одно короткое лето натворило немало бед. Этот человек имеет все права злиться, потому что Кальг действительно погубил его царя. – Он поклонился ощетинившемуся вотадину. – Князь Мартос, когда началась война, я пошел на нее по собственной воле. Был счастлив, что бью латинян, помогаю гнать их с родной земли. Но уже в первые дни я стал свидетелем событий, которые вызвали страх и обиду за судьбу моих собратьев. Бессмысленные смерти… Мало того, вещи, которые заставят нашу богиню от нас отвернуться. Только вообрази: прямо сейчас дружина сельговов идет в Алауну, в священное место! Проклятье обрушится на наши головы, и я не желаю иметь с этим ничего общего! Наоборот, я готов на все, лишь бы избавить капище от нечестивцев.

– Алауна?! – Мартос зажмурился от душевной боли, затем разом распахнул глаза и остановил пылающий взор на Марке. – Это не только обиталище богини, это целое поселение, давно привыкшее находиться под защитой твоей страны. Любая, даже небольшая, дружина возьмет ее запросто, натворит таких бед среди жителей, что… Выходить надо немедленно, прямо завтра! Мы обязаны положить конец этим невиданным беззакониям!