На Дальнем Западе. Охотница за скальпами. Смертельные враги - Сальгари Эмилио. Страница 10

Полковник взволнованно протянул обе руки агенту.

– Пусть будет по-твоему, Джон! – сказал он трепетным голосом. – Ты верный друг! Иди же, попытайся спасти моих детей.

Не теряя ни минуты, агент схватил свой великолепный карабин, пару длинноствольных пистолетов, остро отточенный нож и выбежал из палатки на розыски находившихся где-то поблизости в засаде трапперов, а полковник Деванделль растолкал маленькую пленницу, освободил ее от веревок и сказал:

– Готовься отправиться в путь.

Девочка поглядела на него живыми и внимательными блестящими глазами.

– Куда посылаешь ты меня? – задала она вопрос.

– К Левой Руке! – ответил полковник.

– У-ах! – недоверчиво воскликнула индианка. – Разве Птица Ночи жив, что меня могут доставить к Левой Руке?

– Найдутся и помимо твоего спутника люди для этого.

– Индейцы?

– Конечно, нет. Но белые знают дорогу не хуже индейцев.

– Может быть, ты сам повезешь меня?

– Нет, дитя. Я должен оставаться тут.

– Потому что ты тот вождь бледнолицых, которому поручено не пропускать моих братьев через Ущелье Могил?

– Кто тебе сказал это? – удивился полковник.

– Птица Ночи.

– Так сиу знают мое имя?

– Да. И они хотели бы, чтобы ты был далеко отсюда…

– Кто ты, дитя? Ты говоришь не как ребенок, а как взрослый человек.

Девочка, не отвечая, бросила на Деванделля взгляд, полный ненависти, но солдат не заметил этого взгляда.

– Почему ты не позволяешь мне остаться с тобой? – через мгновенье задала неожиданный вопрос Миннегага. – Я люблю белых, я охотнее осталась бы с тобой, чем куда-то ехать…

– Но тебя ждет Левая Рука?

– Не беда. Не к спеху.

– Да ведь ты же его дочь?

– Не знаю! – опустила глаза девочка.

– Постой, дитя! Скажи: как ты попала сюда, к сиу, если ты из племени арапахов?

– Не знаю.

– Птица Ночи не был ли твоим родным братом?

И опять с уст девочки сорвались короткие слова:

– Не знаю.

Ясно было, что она просто увертывается от определенных ответов. Но Деванделль еще не потерял надежды выпытать у нее что-нибудь.

– Но ты же знаешь тех, с которыми ты жила? Конечно, ты жила в вигваме какой-нибудь женщины. Как ее звали? Не Ялла ли это? Не дочь ли вождя Мога-ти-Ассаха? Что же ты молчишь?

– Не знаю. Я ничего не знаю! – стиснув зубы, твердила пленница.

– Будешь ли ты говорить?! – вспыхнул полковник, угрожающе сжимая кулаки. Но тут же ему стало стыдно, он отступил от этого полуребенка, безбоязненно глядевшего на него сверкающими мрачным огнем глазами с совсем не детским выражением.

– Я маленькая девочка! – произнесла индианка. – Какое мне дело до того, что интересует воинов? Ну да, ну я жила у одной женщины. Но зачем мне знать ее имя? Ну, да, сиу все вооружены и говорят о великой войне, в которой Маниту поможет им истребить всех бледнолицых. Но меня это не касается. Я не воин. И я люблю белых. Они такие добрые…

В этот момент у входа в палатку застучали копыта готовых в путь лошадей. Джон Максим и его два спутника, трапперы Гарри и Джордж, пришли попрощаться с полковником Деванделлем и получить от него последние инструкции.

– Ну, пора! – сказал, заглянув в палатку, агент. – Итак, какие будут еще распоряжения?

– Спаси моих детей. Вот и все! – ответил Деванделль.

– Постараюсь! – отозвался агент. – А вы тут, в ущелье, отбивайтесь как следует. Прощайте же! Не помрем, так еще увидимся! Правда, ребята?

– Положитесь на нас, командир! Сделаем, что можем! – в один голос ответили оба траппера.

– Ну, друзья, в дорогу! Пусть хранит вас Бог!

– Прощайте, полковник, – сказал Джон, вскочив в седло. – Ах, черт… А где же индианка? Мы так заболтались, что чуть было не забыли ее.

– Подожди, я сейчас тебе ее вышлю.

Но не успел полковник обернуться, как за его спиной мелькнула какая-то тень и в то же время остро отточенный клинок ножа, направленного рукой Миннегаги, вонзился ему между лопаток. Удар был так силен, что Деванделль упал на землю, не издав ни единого звука.

Миннегага, которой удалось каким-то неведомым образом освободиться от веревок и завладеть висевшим на стене широким мексиканским ножом, убедившись, что ее преступление осталось никем не замеченным, презрительно оттолкнула ногой плававшее в крови тело полковника и с дьявольской усмешкой прошептала:

– Вот тебе, собака! Теперь уже некому будет преграждать путь моим соплеменникам.

Затем легким, почти кошачьим прыжком она выскочила из палатки и как ни в чем не бывало подошла к ожидавшему ее Джону Максиму.

– Я готова! – сказала она спокойно. – Где мне прикажешь поместиться?

– Садись позади меня! – сказал агент, беря ее за руку и поднимая на седло. – Здесь ты будешь под надежной охраной.

В этот момент около ущелья прогремел ружейный выстрел.

– Вперед, друзья! – воскликнул Джон. – Предоставим нашим товарищам самим расправляться с краснокожими. Прощайте, полковник! Желаю вам удачи!

И трое всадников, пришпорив своих мустангов, вихрем понеслись от Ущелья Могил под звуки все более и более разгоравшейся перестрелки.

Прежде чем выбраться на открытое место, всадникам предстояло пробраться через узкий каньон, то есть горное ущелье, усеянное крупными обломками скал и в беспорядке разбросанными камнями, среди которых бурлил и вертелся сердитый горный поток.

Джон хорошо знал эти места, которые он изъездил вдоль и поперек в качестве посредника между краснокожими и американскими купцами, и потому он не задумываясь направил лошадь в самую середину потока, крикнув своим товарищам:

– Будьте осторожны! Одолеть этот проход не так-то легко!

Всадники уже проехали триста или четыреста шагов, как вдруг среди треска ружейной перестрелки у входа в Ущелье Могил до их слуха донеслись взволнованные крики солдат:

– Полковник, полковник!..

На устах Миннегаги появилась зловещая улыбка, которую она поспешила, однако, тотчас же скрыть под своей обычной маской холодного равнодушия.

– Ты слышал, Гарри? – с недоумением обратился агент к пробиравшемуся рядом с ним трапперу. – Что бы это могло значить? Неужели с нашим командиром случилось какое-нибудь несчастье?

– Не может быть! – ответил Гарри. – Десять минут тому назад мы оставили его живым и здоровым, вряд ли за этот короткий промежуток времени с ним могло совершиться что-нибудь серьезное!

Агент с сомнением покачал головой и на несколько минут приостановил свою лошадь. Но из ущелья не слышно было уже ничего больше, кроме сухой трескотни выстрелов и боевых криков краснокожих.

– Ну, трогаемся! – скомандовал, наконец, агент, по-видимому, победив в себе какое-то сильное колебание. – Полковник теперь уже, вероятно, сражается во главе своих солдат с этими красными чертями сиу, которым во что бы то ни стало хочется спуститься сюда, в прерии арапахов и чэйэнов!

Миновав первый каньон, путники тотчас же углубились во второй, такой же скалистый и такой же труднопроходимый, за которым открывалась уже широкая равнина прерий, населенных дикими стадами бизонов и антилоп и такими же дикими кочевыми племенами краснокожих наездников.

Путь был настолько труден, что через полчаса езды потребовалось уже дать отдых лошадям. Сойдя на землю, трапперы внимательно стали прислушиваться к отдаленному гулу перестрелки. Несмотря на значительное расстояние, до их слуха ясно доносилась беспорядочная трескотня индейских ружей, прерываемая время от времени дружными и ровными залпами солдатских карабинов.

– А сражение, кажется, разыгрывается не на шутку! – заметил агент, лицо которого все более и более заметно стало проявлять признаки беспокойства.

– Черт бы побрал всех этих Птиц Ночи и Ялл с их покушениями на детей полковника!.. Благодаря им в нашем отряде, что выдерживает теперь натиск этих проклятых сиу, стало тремя меткими карабинами меньше.

– Да! – со вздохом отозвался Джордж. – И еще неизвестно, удастся ли нам хоть поспеть вовремя, чтобы спасти детей командира.