Перст судьбы - Рид Томас Майн. Страница 31

Такое настойчивое требование свидания сильно взволновало старого ветерана и его сына. Оба стояли в молчаливом ожидании.

Но вот открылась дверь, Уильямс ввел иностранца и удалился по знаку генерала.

Никогда еще более странный представитель человеческого рода не переступал столовой богатого английского землевладельца.

Как и сказал Уильямс, ростом он не превышал грума, хотя на вид ему было лет около сорока. Бронзовое лицо, на голове лес черных волос и пара глаз, сверкавших, как раскаленный уголь.

По складу лица это был, очевидно, еврей, по покрою платья его можно было причислить к адвокатам и нотариусам.

В руках он держал шляпу, снятую им при входе в столовую. Этим, впрочем, и ограничился весь кодекс его знаний светских приличий.

Несмотря на малый рост и физиономию куницы, у него был очень самоуверенный вид, что объяснялось важностью его сообщения и уверенностью, что он не уйдет без утвердительного ответа.

— В чем дело? — резко спросил генерал.

Незнакомец уставился глазами на Нигеля, как бы спрашивая, может ли он говорить при нем.

— Это мой сын, — продолжал ветеран, — можете говорить при нем.

— У вас есть еще другой сын, синьор генерал? — отвечал незнакомец на ломаном английском языке.

Этот неожиданный вопрос заставил вздрогнуть генерала и побледнеть Нигеля. Многозначительный взгляд незнакомца показывал, что он знает Генри.

— Да есть… или, верней был, — отвечал генерал. — Почему вы заговорили о нем?

— Знаете ли вы, где находится в настоящую минуту ваш второй сын, генерал?

— Нет… а вы знаете? Кто вы и откуда вы?

— Синьор генерал, я отвечу на все ваши вопросы в том порядке, как вы мне их предложили.

— Отвечайте, как хотите, но скорее. Поздно, у меня нет времени на разговор с неизвестным мне человеком.

— Я прошу у вас только десять минут, генерал. Дело мое очень просто, и время мое также дорого. Во-первых, я еду из Рима, который, мне нечего вам объяснять, находится в Италии. Во-вторых, я нотариус. И, в-третьих, я знаю, где ваш сын.

Генерал снова вздрогнул, Нигель побледнел еще более.

— Где он?

— Отсюда вы все узнаете, генерал.

Говоря это, незнакомец достал письмо и подал его генералу.

Это было письмо, написанное Генри под диктовку у Корвино, начальника бандитов.

Надев очки и придвинув лампу, генерал с удивлением и недоверием прочел письмо.

— Что за галиматья, — произнес он вполголоса, передавая письмо сыну.

Нигель тоже прочел письмо.

— Что ты скажешь на это?

— Ничего хорошего, отец. По-моему, вас хотят обмануть и выманить деньги,

— Но Нигель, неужели Генри может быть в заговоре с этими людьми?

— Хотя мне тяжело огорчать вас, отец мой, — отвечал тихо Нигель, — но я должен сказать правду. К сожалению, все говорит против брата. Ведь если он попался в руки разбойникам — чему я не могу и не хочу верить, — так откуда же они могли узнать ваш адрес? Откуда они могут знать, что у Генри такой богатый отец, что может заплатить такой выкуп? Только он сам мог это сказать. Весьма возможно, что он действительно находится в Риме, как уверяет этот человек. Может, это и правда. Но в плену разбойников?.. Это нелепая басня.

— Это правда. Но что же мне делать?

— Поведение Генри мне кажется легко объяснить, — продолжал коварный советчик, — Он истратил свои деньги, как и надо было ожидать, и теперь хочет получить еще. Вся эта история, дорогой отец, по-моему, только выдумана для того. Во всяком случае, он не стесняется, сумма кругленькая.

— Тридцать тысяч! — вскричал генерал, смотря в письмо. — Он не получит и тридцати пенсов. Даже если бы история с разбойниками была правдой.

— Но это сказки, хотя письмо написал он. Его почерк и его подпись.

— Бог мой! Кто бы мог думать, что я получу подобные известия о нем? Прекрасное средство вымаливать прощение! Это слишком грубо, я не дамся на обман.

— Я в отчаянии за его поступок. Боюсь, дорогой отец, что он нисколько не раскаивается в своем гнусном неповиновении. Но что нам делать с посланным?

— Ах! — вскричал генерал, вспоминая о странном вестнике. — Не арестовать ли его?

— Не советую, — отвечал Нигель, как бы размышляя. — Это доставило бы нам много неприятностей. Лучше, если никто не узнает о поведении Генри, а процесс предал бы это дело огласке, которой вы, верно, не захотите.

— Конечно, нет. Но этот наглец заслуживает наказания. Это уж слишком, позволять так нагло издеваться над собой, в своем собственном доме…

— Напугайте его и выгоните. Таким образом мы что-нибудь еще узнаем. Во всяком случае, это не повредит, Генри увидит, как вы отнеслись к этой басне.