Слоны Ганнибала - Немировский Александр Иосифович. Страница 11

– Видишь, – сказал Ганнибал сопровождавшему его Силену, – эти люди сбились в кучу, как овцы. Воспользовавшись суматохой, я ворвусь в город.

– Как бы тебе не оказаться в положении волка перед запертой овчарней! – отозвался эллин.

Слова эти оказались пророческими, и Ганнибал, анализируя впоследствии причины своей неудачи, их часто вспоминал. Молодой стратег начал атаку без должной подготовки. Он был уверен, что для победы достаточно перевеса сил. В городе не более десяти тысяч человек, боеспособных – лишь тысячи две, а у него тридцатитысячная армия, закаленная в боях.

Сагунтийцы, возглавляемые седобородыми старцами, проявили чудо организованности. Жители оставили свои мирные дела. Кузнецы, ковавшие ранее серпы и косы, готовили катапульты и баллисты. Каменщики укрепляли городскую стену, заменяя выщербленные и расшатавшиеся камни новыми. Нашлась работа и детям. Забыв об играх, они подавали сражающимся стрелы и дротики, подносили хворост к кострам, на которых стояли котлы с водою, подтаскивали к метательным орудиям свинцовые шары и камни.

Штурм был отбит с большими потерями для Ганнибала. Началась планомерная осада. Сколько она отнимет времени? Не воспользуются ли этой задержкой иберы, чтобы вернуть себе свободу? Не лучше ли усилить гарнизоны в крепостях, построенных в глубине Иберии? А как отнесутся к нападению на Сагунт в Карфагене?

Ганнибал был мрачен. Ненависть клокотала в груди при виде этого города, словно стены Сагунта стояли на его пути в Рим. С южной стороны угол городской стены был обращен к обширной равнине. Именно здесь Ганнибал приказал строить гелеполу – многоэтажную осадную башню. Ее стена, обращенная к противнику, имела на каждом этаже бойницы. Через них можно с помощью небольших катапульт метать камни и стрелы. Чтобы подкатить гелеполу к стенам Сагунта, нужно было срыть неровности и бугорки, засыпать ямы, плотно утрамбовать землю. Эти работы, по расчетам Ганнибала, должны были отнять не более двух недель. Но осажденные не дремали. По ночам отважные сагунтийские юноши совершали нападения на карфагенские посты, днем катапульты забрасывали карфагенян камнями и стрелами, не позволяя подвести насыпь к стене.

Чувствуя себя в безопасности, так как карфагеняне еще не установили свои катапульты, сагунтийцы выкрикивали сверху ругательства. Насадив на стрелы записки, они посылали их осаждающим. Ганнибал прочел одну из них:

«Карфагенские ослы, вы выбрали себе добычу не по пасти и подавитесь ею».

Особенно неистовствовал сагунтиец в синем плаще. Приложив ко рту согнутый в трубку металлический лист, усиливавший голос, он осыпал Ганнибала самой отборной бранью.

В конце концов Ганнибалу это надоело.

– Позовите Тирна, – приказал он.

Тирн, командир балеарских наемников, не замедлил явиться. Плечи его и грудь покрывала овчина, у пояса на широком кожаном ремне висел холщовый мешочек с камнями. От Тирна исходил резкий, неприятный запах. На Островах Дождей, как называли иберы Балеарские острова, не росли благовонные деревья, а у нищих островитян не было ни золота, ни серебра для покупки даже касторового масла, которым натирались бедняки. Балеарцы смазывали свое тело соком какого-то тростника, смешанным со свиным салом.

– Видишь того ругателя в синем? – обратился полководец к Тирну. – Убери его!

Тирн неторопливо снял с плеч овчину и бросил ее на землю у ног. На шее у балеарца было три черных шнура различной длины. Перебирая их пальцами, Тирн взглядом измерял расстояние до стены. Видимо, его устраивал средний шнур, так как он вытянул его. Вынув из мешочка камень величиною с плод фигового дерева, Тирн вложил его в петлю шнура и занес назад руку.

Камень просвистел в воздухе и угодил прямо в синий плащ. Ругателя словно сдуло со стены. Вопль восторга, вырвавшийся из сотен глоток карфагенских наемников, и крики ужаса осажденных слились в сплошной рев. Когда он утих, Ганнибал обратился к Тирну, успевшему поднять и накинуть на плечи овчину:

– Давно я хотел узнать, какие боги научили тебя этому искусству?

– Бог Голод, – отозвался балеарец. – Когда я был еще мальчиком, отец клал на землю лепешку и не давал ее, пока я не попадал в нее из пращи.

– А жив ли твой старик?

– Да, – отвечал Тирн. – Мой отец еще охотится на горных коз.

– Тогда передай ему вот это… – Ганнибал протянул балеарцу слиток серебра. – Скажи, что серебро посылает ему бог войны за то, что он воспитал меткого стрелка.

Ганнибал долго не мог забыть слов балеарца. «Бог Голод» – лучше не скажешь, – думал он. – Это он согнал в мое войско всех этих варваров – кельтов, балеарцев, сардов, лигуров. Какое им дело до Карфагена? Наемники будут мне верны до тех пор, пока они будут сыты, пока в мешочках будет позвякивать серебро. Серебра ждут их стареющие отцы, юные невесты, молодые жены. Звон серебра громче боевых труб зовет их на приступ вражеских стен, он заставляет переносить боль и усталость».

Посольство Валерия Флакка

Римляне с тревогой наблюдали за событиями в Иберии. Однако они не могли и думать о вмешательстве в иберийские дела. Их морские силы были заняты войной с пиратами на Адриатическом море. Даже тогда, когда Ганнибал открыто напал на дружественный римлянам Сагунт, римляне медлили. Наконец, они решились отправить посольство под стены Сагунта.

Посольство возглавлял сенатор Валерий Флакк. Ему было поручено напомнить Ганнибалу о договоре, который заключил с Римом его предшественник, и пригрозить войной, если он не оставит в покое Сагунт.

Две недели понадобилось Валерию Флакку для того, чтобы добраться от римской гавани Остии к иберийскому порту Тарракону. Еще неделя ушла на путь от Тарракона до Сагунта. Сагунт находился не на самом берегу, а в трех стадиях от моря. Поэтому осажденным не было известно о прибытии посланцев Рима. Без согласия карфагенян римляне не могли попасть в город и укрепить сагунтийцев в их намерении сражаться до конца.

В то время, когда римские послы высаживались на берег, Ганнибал был занят расстановкой таранов. Это были длинные и толстые бревна, подвешенные цепью к верхней перекладине прочной рамы. Окованный железом конец бревна имел вид бараньей головы. Над таранами сооружался навес из досок, прикрытый от огня сырыми бычьими кожами.

Узнав о прибытии римлян, полководец усмехнулся.

– Передай, – сказал он Магону, – что я не могу их сейчас принять. Безопасность почтенного сенатора для меня важнее всего. Пусть он дождется окончания осады.

Магон вскоре возвратился.

– Если бы ты видел, как надулся Валерий Флакк, когда я передал ему твои слова! Казалось, у него от ярости лопнут глаза. «Ничего, – закричал он, – я добьюсь справедливости! У Ганнибала сейчас нет времени, чтобы встретиться со мной, – у него будет его с избытком, когда я его в цепях повезу в Италию».

Ганнибал несколько мгновений разглаживал бороду. Магон ждал, пока Ганнибал примет решение.

– Брат, – сказал Ганнибал твердо, – тебе придется отправиться в Карфаген. Римляне обратятся в Большой Совет с жалобой и найдут сочувствие у Ганнона и его прихлебателей. Надо предупредить наших друзей в Карфагене, подготовить их к встрече римских послов. А чтобы склонить души колеблющихся, возьмешь это!

Ганнибал показал на несколько кожаных мешков в углу шатра.

– Что это? – спросил Магон.

– Серебро! Ты не заметил, что чаши весов долго колеблются, пока на них не бросят гири. Серебро перевесит все сомнения. Так говорил Красавчик. Только ты должен попасть в Карфаген раньше римлян. На обратном пути завернешь к Гайе. Пусть он пришлет тысячу всадников и вместе с ними Масиниссу.

Магон прибыл в Карфаген за день до римлян. Он успел переговорить с друзьями и раздать подарки тем, кто не примыкал ни к партии Ганнибала, ни к враждебной ей партии Ганнона. Валерий Флакк был выслушан Большим Советом в недружелюбном молчании. Посла поддержал один Ганнон.

Он разглагольствовал об угрозе, которую навлек на Карфаген Ганнибал, о том, что, подобно отцу, сын простирает руки к власти. С негодованием он вспоминал об оскорбительном отказе Ганнибала принять посла римского народа, пришедшего просить за своих союзников. Ганнон утверждал, что, нападая на Сагунт, Ганнибал подрывает стены Карфагена.