Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов - Хайне Э. В.. Страница 51
Все произошло так быстро, что закончилось, едва успев начаться. Пока монголы заботились о потерявшем сознание товарище, Шахна вернулся к своим. Он покинул поле боя как победитель.
На следующий день после утренней молитвы Орландо позвали к Кайму,
Когда он пошел в большую башенную комнату в Тадж аль?Аламе, Каим стоял у окна. Хан бегал по комнате туда?сюда. Его лицо было красным от волнения.
? Вы не можете требовать этого на полном серьезе! – крикнул он. – На такое еще никто не осмеливался! Вы пожалеете. Я предупреждаю! Вы торгуетесь с Чингис?ханом, Бичом Божьим. Если я передам ему ваш ответ, это будет стоить вам головы. Образумьтесь. Поверьте мне, можно перегнуть палку.
Каим обратился к Орландо:
? Следуй за нами. Мы совершим прогулку мимо зубцов стен. Свежий воздух пойдет нам на пользу.
Когда они вышли на террасу крыши, ассасины, которые несли вахту у двери, вытянулись по стойке смирно.
Каим вышел вперед, заложив руки за спину. В полушаге за ним следовал хан, а последним осторожно ступал Орландо.
? Вам следует еще раз обдумать последнее требование, – шумно переводя дыхание, повторил хан. – Ваша власть имеет границы. Наша конница заполнит равнины Азии, как вышедший из берегов поток. Что можете вы противопоставить этому наводнению? Ничего!
Они как раз проходили мимо поста на зубцах стены, двух молодых ассасинов, неподвижных, как будто отлитых из олова.
Каим остановился и обратился к хану:
? Что вы только что сказали?
? Даже ваша власть имеет границы.
? Вы это слышали? – спросил Каим у ассасинов. – Что вы на это ответите?
Те безмолвно достали свои кинжалы. Хан в ужасе отступил на шаг назад. Каим взглянул вниз, в пропасть.
Он подмигнул хану, и когда тот заколебался, подбодрил его:
? Ну, давайте же! Взгляните вниз. Насколько глубокой кажется вам эта бездна? Страшит ли вас она? И правильно.
А молодым ассасинам он приказал:
? Прыгайте!
Мужчины встретились с ним взглядом.
Неописуемо радостный огонь зажегся в их глазах – то был горячий блеск исполнения заветного желания.
Хан содрогнулся, увидев это.
А они бросились вниз, не колеблясь ни секунды. Их белые одежды развевались в полете, как падающие знамена.
Каим продолжил прогулку, как ни в чем не бывало. Обратясь к хану, он сказал:
?Теперь вы получили мой ответ. Не совершайте ошибки и не измеряйте нас своей меркой.
На другое утро монголы уехали. Только оставленное копье да пепел костра напоминал об их присутствии.
? Они скакали, будто сам дьявол гнался за ними, – сообщили стражники Мединат ас?салам.
* * *
Им приказали, и они прыгнули в пропасть глубиной в тысячу футов, прыгнули без малейшего колебания. Орландо говорил об этом с Хасимом:
? Почему это стало возможным? Ради Аллаха, как такое возможно?
? Они смертники. Они сгорают от нетерпения попасть в рай.
? Но столь бессмысленно! – сказал Орландо. – Федаи, который гибнет в бою, наносит раны врагу. Он убивает перед тем, как быть убитым. Око за око. Зуб за зуб.
? Ты ошибаешься, – назидательно молвил Хасим. – Мученичество гораздо выше смерти героя. Разве у христиан не так? Все ваши святые – это жертвенные животные вашего Бога, чья кровь была пролита без борьбы. Иисус без сопротивления позволил распять себя ради того, чтобы жило его учение. Общество правоверных важнее, чем существование отдельного человека. Идея сильна настолько, насколько сильна готовность умереть ее приверженцев.
Чингис?хан примет наши предложения.
Каим продемонстрировал ему наше превосходство сильнее, чем это сделали бы слова. Потому что тот, кто не боится смерти, способен на все. Ничто не внушает человеку большего страха.
В живой природе нет более сильного инстинкта, чем воля к жизни. Все инстинкты, от голода до продолжения рода, служат одной цели: сохранить жизнь. Федаи, который ищет смерти, поставил себя вне остального творения.
Он становится джинном, демоном сверхъестественной мощи, которой не обладает ни один смертный. Неодолим, однако, не сам федаи, а страх перед ним.
Если давать имя этому явлению, то следует его назвать терроризмом, потому что ркас – его единственная стихия.
? Терроризм, – повторил Орландо, – какое ужасное слово!
Хасим сказал:
? Попытайся сделать людей счастливыми, и они не будут тебе благодарны. Покажи им смерть, и они будут восхищены. Ничто не восхищает сильнее, чем жестокая смерть одного из них. Ты присутствовал на казни и наблюдал за толпой? Ни в одной мечети не встретишь такой богобоязненного трепета, как при публичном обезглавливании. Когда падает голова преступника, по толпе проносится крик, более дикий, чем вопль охотящейся гиены под ночным небом пустыни.
? Это страх перед смертью, который приближает нас к Богу, – сказал Орландо.
? Ты прав. Приговоренный к смерти преступник ближе к Богу, чем его палач.
Хасим поразмыслил какое?то время.
? Однажды я стал свидетелем массовой казни в Каире, на площади перед большой мечетью. Одиннадцать человек, члены одной семьи, ждали меча правосудия. Они нападали на караваны султана и грабили их. Гордые, дикие молодые мужчины с лицами, будто высеченными из железного дерева. Им связали руки сзади. На шее у них была веревка, как у овцы, которую влекут на бойню. Когда старшему отрубили голову, остальные десять братьев стояли подле.
«Действительно так уж необходимо, чтобы они видели, как умирают их братья?» – спросил я кадия.
«Что же ужасного в этом? – отозвался тот. – Разве мы не находимся в их положении? Ежедневно смерть забирает одного из нас, и мы всегда находимся рядом, мы смотрим и знаем, что один из нас будет следующим. О Аллах! Бог желает этого!»
Восемь лун провел Орландо в Аламуте, так и не приблизившись к своей цели. Ему удалось выдать себя за Адриана, но он был не вправе задавать вопросы, не выдав себя.
Чем глубже он погрркался в учение ассасинов, тем более незнакомыми казались ему эти люди. Таинственные вещи происходили вокруг него.
Вновь и вновь по ночам впускали в крепость всадников. И снова Орландо слышал ясно слова Kahf az?zulumat, «туннель смерти», и Quatil al?hubb, «жертва любви».
Какая жертва?
Однажды ему показалось, что он слышит свое имя: «Аднан». Или они произнесли «Адн», обозначение Эдемского сада?
По ночам он размышлял о том, чему днем учил его Хасим: «Знания достигают с помощью опыта, что есть самый горький путь, или же с помощью подражания, что приносит самые поверхностные результаты, или же благодаря размышлениям – это путь,
на котором легче всего заблудиться. Но успешнее всего путь наблюдений, если знать, как использовать глаза и уши».
Проснувшись, он нашел возле кровати пряжку бурнуса, которая ему не принадлежала. За ним следят? Следят по ночам, во сне? Может быть, ему тайно дают наркотики? Он ел и пил только самое необходимое.
Как же объяснить тот случай с красной мочой? Имеет ли к этому отношение Сайда? Хасим, аль?Хади…
Тут нет никого, кому он может доверять. Порой он впадал в отчаяние, его терзал страх перед разоблачением, перед смертью.
? Господи, сделай меня гневным, – молился он по ночам. – Гнев делает сильным, страх – слабым.
Как учит ихван ас?сафа: «Человека страшит боль, но не смерть. Забудьте страх! Боль – ничто в пустоте, окутанная ничем. Воспоминание о пережитой боли готовит нам удовольствие».
По ночам он изо всех сил молил своего близнеца:
? Не оставляй меня одного! Я боюсь. Помоги мне снова.
? Есть вещи, которые не поддаются принуждению, их можно приобрести, только потратив много времени, и это самое ценное, чем мы располагаем.
? Господи, дай мне терпения, но поскорее! Все обстояло по?прежнему и как?то не так. То, что скрывалось внутри, не находило выхода.
? Адриан, поговори со мной! Дай мне совет! Что я должен сделать?
? Не смотри на то, что видишь! Обращай внимание на то, что пытаются скрыть от тебя!
Ранним утром голос Адриана пробудил его от сна. Орландо ясно и четко услышал: