Медвежий замок - Светлов Дмитрий Николаевич. Страница 58

– Вот этого делать не надо! Нельзя из солдат делать крестьян!

– Иного выхода нет. Иначе они или взбунтуются, или разбегутся.

– На самом деле ситуация выглядит несколько иначе. Вы и солдаты переданы мне, и я обеспечиваю вас жалованьем и питанием.

Николаус фон Кюстров замялся, по всей видимости, орденом и Ганзой дана иная инструкция. Сейчас барон должен сделать окончательный выбор – или служить Норманну как своему сюзерену, или по весне возвращаться обратно.

– Вы имеете полное право подготовить собственный отряд кнехтов, часть из которых можете мне продать.

Фон Кюстров недолго колебался, с одной стороны, у него возвращение в Пруссию на скудное содержание. С другой стороны, громадное по немецким меркам имение, богатый и доброжелательный сюзерен. Да и отмазка предложена отменная, безвыходное положение с деньгами и возможность восстановить сотню набором рекрутов.

– Я остаюсь верен данной вам вассальной клятве и признаю ваше право на прибывших со мной копейщиков.

– Рекрутов я пришлю после ледохода и заплачу за их обучение.

– Мне крестьяне нужны.

– За зиму много не набрать, а летом получите любое количество.

– Любое не надо, – фон Кюстров слабо улыбнулся, – я еще за этих не рассчитался.

– Все имеемое сейчас – это мой обещанный подарок, а в дальнейшем составим стандартный вексель по правилам Ганзы.

Важный для Норманна и немецких офицеров разговор привел к видимым изменениям в отношениях с копейщиками. Если раньше они просто несли службу и выполняли приказы своих командиров, то сейчас Norman von Russ перешел для них из разряда нанимателя в статус хозяина. Единственный, кто, казалось бы, не обратил внимания на поведение бывших тевтонцев, был учитель. Хинрих Пап продолжал ежедневные занятия с Норманном как по разговорной речи, так и по грамматике. Диктанты становились сложнее, они перешли от описания бытовых событий к военным рапортам и купеческим отчетам. Норманн уже не пытался увильнуть от занятий и, хотя не понимал и половины из написанного на бумаге текста, должен был честно признать реальный прогресс в изучении языка. Старательно выводя текст затейливыми буквами готического шрифта, он неожиданно встрепенулся:

– Уважаемый учитель, а что это я пишу?

– Вы сами что думаете по этому поводу?

– Текст похож на любовное письмо.

– Почему вы так решили?

– А как иначе можно понять выражение Meine Lieblings Baroness? [51]

– Мы с вами еще поработаем над выражением чувств в немецком языке. Здесь нет прямой аналогии с русским или норвежским.

– Но слово «любимый» присутствует.

– Если вы говорите «моя любимая говядина», это совсем не значит, что вы в нее влюблены.

– Я предпочитаю свинину.

– Еще бы! Ваша вера запрещает есть говядину.

Стоп! А ведь это важно! Норманн-то совершенно забыл, хотя и читал, что разоблачение Лжедмитрия произошло именно по причине его пристрастия к этому виду мяса.

– Так что же я пишу?

– Сегодня день ангела у баронессы фон Марев, а вы пишите поздравление.

– Слова Ich bewundere Sie [52]кажутся мне нескромными и двусмысленными.

– Вы чрезмерно скромны, прям как благочестивый воспитанник монаха-доминиканца.

– Я не хочу оказаться втянутым в ненужную мне любовную интригу.

– Вы меня удивляете! Или слишком скромны, или лукавите.

– Какое лукавство! Зачем мне разборки с собственными офицерами!

– Неужели вы жили в столь строгой морали? Да скажите одно слово, и ваши офицеры сами приведут своих жен!

– Разденут и уложат ко мне в кровать.

– Разумеется, еще и спасибо скажут.

– За что?

– За то, что вы избрали его жену своей фавориткой!

– Признаю, я незнаком с принятыми в Европе нормами морали и не вижу причин подложить свою жену под короля.

– В подобных делах мораль отсутствует по определению, а причин лично у вас не может быть.

– Почему вы так решили?

– Вы сами в положении единоличного правителя и независимы как король. К тому же не женаты, – усмехнулся учитель.

– В таком случае объясните побудительные мотивы моих офицеров.

– О, их множество! Муж получает от вас высокий чин, деньги и возможность завести любовницу.

– Хорошо, здесь есть плюс, если брак был по воле родителей. Но дети будут считаться незаконнорожденными.

– Э нет. Это фаворитка не сможет публично заявить о ребенке, а детей ее бывшего мужа общество признает.

– И наследные права на титул, и имение?

– Разумеется. Поведение мужчины весьма редко осуждается обществом, а в данном случае он совершенно не виновен.

– А если король сменил фаворитку? Что будет с брошенной женщиной?

– Как правило, мужу дарится имение, где он содержит свою бывшую жену. Но для нее уже закрыты все двери.

– Честно скажу, мне не нравится подобный расклад, слишком пошло.

– Кто вас воспитывал?

– Вас что-то смущает в моих взглядах на брак?

– Вообще-то все. Мужья часто отправляют своих жен в постель к епископам и даже к папе.

– Зачем? Они хотят заручиться поддержкой Церкви?

– Отнюдь, всего лишь желание получить ребенка от наполненного святостью человека.

– И Церковь не считает подобный поступок за блуд?

– Где же вы видите блуд?

– Поступок в корне противоречит канонам Церкви и обряду венчания.

– Нет здесь никакого противоречия, присутствует всего лишь простое физическое действие.

– Взаимодействие.

– Не ехидничайте, Верховный капитул давно уже вынес свое решение по данному поводу.

Норманн решил не продолжать бесполезный диспут, ибо монах никогда не признает ханжество правителей католической церкви.

Прибрежный лед уже окреп и выдерживал вес нерп, которые заинтересованно наблюдали за людской суетой. Если изобилие рыбы, нерп и тюленей воспринималось как должное, то киты на Балтике откровенно шокировали. Нельзя сказать, что этих гигантов было много, но встречались, даже в Финском и Рижском заливах. Каков же был животный мир Земли, пока человек не почувствовал себя царем природы? Первая служба началась с освящения церкви, затем крестный ход, за которым последовало освящение жилых домов и хозяйственных построек. Норманн стоически следовал в первых рядах, правильно крестился и поражался прибывшему с Валаама батюшке. С раннего утра на ногах, он не только не съел маленького кусочка хлеба, глотка воды не сделал. И на лицах окружающих селян и воинов не видно усталости или уныния отбывания принудительного ритуала. Даже наоборот, в глазах светились радость и искренняя благодарность, которая в некоторой мере переносилась и на Норманна, как спонсора происходящего мероприятия.

Крестный ход завершился службой в церкви, после которой Норманн высыпал в берестяной поднос пару килограмм серебряных монет. По церкви легким ветерком пронесся уважительный шепоток, а священник отозвал в сторонку:

– Благодарю тебя, боярин, за щедрость и доброту. Любовались мы на Валааме иконами твоей работы, настоятель у себя в спальне поставил.

– Напишу, обещаю, жди с первым обозом. И каменный храм сам распишу.

– Не слишком ли тяжкий труд на свои плечи берешь? Тебе землей и людьми править надо.

– И колокола отолью, и подсвечники, положись на меня, хочу обеспечить людям душевный уют.

– Хорошие слова говоришь, селяне на твою любовь своей ответят.

Обещание расписать церковь дано не спонтанно. Еще многие столетия художники будут годами работать в церкви, сидя на лесах с рассвета до заката. В компьютерный век пацаны играючи раскрашивают стены, порой создавая весьма интересные композиции. Для Норманна задача и того проще: основы создания рисунка давно смоделированы и расписаны по пунктам от А до Я. На стенах и под куполами работают не художники, а простые рабочие, наклеивая готовое полотно. Так что предстояла несложная работа: подготовить холсты и клей, недостаток познаний в иконописи легко компенсировать летающими на фоне голубого неба ангелами. Тем не менее в первую очередь придется ехать в поселение у портала. К торпеде «Нивы» приклеен еще один походный триптих, а под ковриком багажника должны лежать двенадцать листов настенного календаря за 2008 год. Сам подкладывал, чтобы ржавчина не портила покрытие, так что есть шанс заполучить двенадцать апостолов.